Экодипломат - Лиланд Экстон Модезитт Страница 28

Остро сознавая, что он начинает реагировать на ситуации, а не управлять ими, эколитарий решил отправиться в серварии. Справочник гласил, что тот находится на 41-м этаже.

В лифте Натаниэль почувствовал, что за ним следят.

Почти за спиной у него, десятком этажей ниже, поднималась в более медленной шахте женщина, одетая теперь в голубой плащ. Но квадратное лицо и темная стрижка оставались без изменений. Это она вела такси и высадила своего пассажира в тоннеле.

Что же они, никогда не сдадутся?

Натаниэль тут же понял, что вопрос глуп. И смешон. Он прилетел, чтобы загнать Империю в угол. Понятно, что Империя пытается загнать в угол его самого.

Одно становилось все четче и четче: участников игры было больше, а ставки – выше, чем предполагали на Аккорде. Когда случится такая возможность – если случится, – надо будет обсудить это с премьером.

А пока у Натаниэля имелись другие проблемы. Первое: удовлетворится ли та имперская фракция, что его преследует, простой слежкой, или предпримет очередное покушение? Второе: не является ли появление женщины-шофера попыткой отвлечь его внимание от другой опасности, более непосредственной и близкой?

Он снова повернулся как ни в чем не бывало и вдруг шагнул в соседний поток, центральный и потому имевший наибольшую скорость. Переходить из шахты в шахту на ходу правилами пользования не запрещалось, хотя смотрели на это косо.

Следя краем глаза за мускулистой женщиной-шофером, Натаниэль принялся одновременно разглядывать своих соседей по лифту, находившихся как снизу, так и сверху. Вполне возможном, что еще один «агент сопровождения» движется впереди.

На его поступок никто не прореагировал, только какой-то худощавый юноша поступил так же. Наверно, вдохновился примером.

На пятидесятом этаже эколитарий выскочил на площадку и трусцой перебежал на другую ее сторону, туда, где были спусковые шахты. Там он какое-то время смотрел на поток, ведущий вниз, а потом – полагалось-то обойти и встать в очередь у входа – перепрыгнул через барьер и ласточкой нырнул вниз, расталкивая пассажиров.

«Тревога! Тревога! Нарушение правил пользования!» – тут же захрипели автоматические устройства. Скорость спуска в шахте снизилась.

Но Натаниэль уже вышел на сорок первом этаже. Ни женщины-шофера, ни нервного юноши поблизости не наблюдалось.

Общественный туалет, находившийся по пути к серварию, послужил сразу двум целям: во-первых, перевести дыхание, во-вторых – натянуть тонкий золотой плащ, чтобы не так сиять своей черной униформой дипломата. Перед выходом Натаниэль достал из кобуры под коленом небольшую деревянную трубочку – уменьшенный вариант игломета, снаряженный теми же быстрорастворяющимися иглами, что в несколько мгновений отправляли жертву в забытье. Спустя два-три часа препарат, содержавшийся в них, разлагался, оставляя в наследство лишь сбивчивые воспоминания и несколько дней головных болей.

Если те, кто устроил слежку, обладают упорством, приписываемым им Натаниэлем, по меньшей мере один из них будет его где-нибудь поджидать.

На самом деле возле сервария оказались оба, причем каждый делал вид, что другого и знать не знает. Женщина стояла у главного входа, поглядывая на часы и сверяясь с карманным ежедневником: пусть все видят, что ее подруга или там любовник непозволительно опаздывает. Худощавый, нервного вида юноша, надевший теперь плащ цвета ржавчины, сидел на скамейке в нескольких метрах от нее и внимательно читал факс-газету.

Натаниэля не заметил ни тот, ни другой.

Серварий располагался неподалеку от лифтов, посему народу в этом месте было много – каждые несколько секунд мимо проходили два-три человека. Но десятиметровая ширина коридора и высокий потолок визуально уменьшали их количество.

Натаниэль не стал медлить. Если Империя хочет драки – пожалуйста. Прислонив запертый «дипломат» к стене, он взял в руку трубочку с транквилизатором. В ней имелось два заряда, по одному с каждого конца. Стрелять можно было, совершенно не привлекая к себе постороннего внимания.

Женщина стояла так, что эколитарий мог подойти к ней чуть ли не на метр, прежде чем она его заметила бы.

Наверно, Натаниэль отразился в широкоугольном зеркальце ее ежедневника. Во всяком случае, она обернулась, выставив книжку перед собой. Он быстро опустился на корточки и выстрелил. Игла вонзилась женщине в шею, а эколитарий подскочил и вырвал у нее из рук ежедневник, в котором, очевидно, скрывалось оружие.

– Вы... – пробормотала она, уже начиная трястись. – Мне говорили, что вы скользкий тип. Дьяволы! Смотрите, там дьяволы!

Ее голос сорвался на крик. Женщина забилась в конвульсиях. Натаниэль знал, что эти мускульные сокращения имеют несколько иную природу, но любой, кто не поднаторел в медицинских тайнах Аккорда, не скоро бы распознал различие.

Вокруг немедленно начала собираться толпа. Зазвенел сигнал тревоги.

Однако Натаниэль уже оставил женщину и успел покрыть половину расстояния до скамьи, где сидел юноша. Тот либо оказался лучше подготовлен, либо просто успел воспользоваться полученным мгновением форы. Из-под факс-газеты сверкнуло что-то металлическое.

В трех метрах от него Натаниэль вытянул руку с трубочкой и выстрелил. На такой дистанции точность попадания равнялась процентам восьмидесяти. А необходимы были все сто.

Игла свистнула рядом с ухом имперца. Тот вздрогнул, на миг потеряв сосредоточенность. Этого мига Натаниэлю хватило, чтобы прыгнуть к нему и сбить прицел короткоствольного оружия. Выстрел раздался с запозданием. Эколитарий почувствовал, как по его правому плечу прокатилась волна нервной боли, но сумел ее подавить.

Он утихомирил юношу, пытавшегося было встать со скамейки, ударом ладони – таким, что едва не проломил ему гортань. Потом, не обращая внимания на расплывающуюся по плечу боль, стиснул тремя пальцами кисть агента. Тот выронил оружие и, получив еще удар коленом в пах, скорчился на земле. Потратив несколько секунд на перезарядку трубочки, Натаниэль всадил ему иглу в шею и тут же склонился над беднягой, будто пытаясь ему помочь.

Вскоре подъехала длинная и бесшумная машина «скорой помощи». К этому времени эколитарий успел засунуть оружие неудачливого агента под скамью, а сверху уронить факс-газету.

– Сюда, сюда!

Из машины вышли врач и медтехник.

– Что случилось?

– Я хотел зайти в серварий перекусить. А этот парень вдруг как закричит! Газету выронил, потом упал, и у него начались судороги.

– Так, гражданин, ваше имя? – Новый голос принадлежал имперскому монитору (иначе говоря – полицейскому), облаченному в серебряный с золотым кантом мундир. В руках у него был портативный компьютер, а на лице застыло выражение скуки, обычное для всех его коллег во все эпохи.

– Гражданином не являюсь, а приезжим. И весьма удивлен. У меня назначена наверху встреча, но до того хотел поесть. Вдруг этот человек сошел с ума. Потом сзади кто-то стал кричать. Я растерян. Теперь хотите знать мое имя. Это же не во мне дело, а в нем!