"Царство свободы" на крови. "Кончилось ваше время!" - Алексей Волков Страница 28

— Тут — верю.

Семья Кротова была убита во время углубления великой и бескровной революции. Убита пьяной бандой, и Иван Иванович, раз уж подготовился к беседе, наверняка знал об этом.

Что для кого-то трагедия, для большинства — всего лишь факт. Но хоть говорить о давней драме комитетчик не стал. А уж по доброте душевной или из расчета…

— Кстати, имеются еще несколько любопытных деталей в биографии. Если вы позволите. Шестнадцатый год, в одном из пехотных полков, отнюдь не в вашем, некоторая часть солдат попыталась устроить мятеж, отказалась выполнять приказы. Вы в тот момент случайно оказались там, заметьте, не имея никакого отношения, и в связи с отсутствием на месте командира и гибелью его заместителя самовольно приняли командование. После чего устроили показательный суд — и в итоге тридцать человек были расстреляны. Совесть не мучает?

— Нет. Полк восстановил боеспособность и отлично проявил себя в последующих боях. Шла война, и либерализм в ней недопустим. Я всего лишь выполнил свой долг. Хотя и получил выговор за самоуправство. Спасло то, что положение было тяжелым и иного выхода не имелось.

— Долг перед кем?

— Перед императором и родиной. Согласно данной мной присяге.

— Не боитесь? Старый режим всенародно осужден, революция смела его на помойку истории, а вы признаетесь в своей идейной службе ему?

— Как вы верно заметили, я — кадровый офицер. А офицер — тот, кто служит. В полном соответствии с присягой. В противном случае ему нечего делать в армии. Вдобавок не забывайте: это было до революции, а не после. К тому же непосредственно в зоне боевых действий во время войны.

— Да? Тогда другой эпизод. Канун летнего наступления. На совещании в присутствии комиссаров правительства вы объявили, что вся задуманная операция — преступление. Более того — что войну надо немедленно прекращать, наплевав на союзников. А ведь речь шла о том же долге. Или царю вы служили, а народу — не хотелось? Итогом же ваш полк вынуждены были отвести в резерв. И удар был ослаблен.

— Удар был изначально слаб. О чем я как раз и предупреждал уговаривающих комиссаров из правительства. Затеянное наступление являлось авантюрой чистой воды, и его итог был ясен заранее. При отсутствии дисциплины, при солдатских комитетах, неясных целях и полной бессмысленности иного ждать было нельзя. Напомнить, как все обернулось? Небольшой прорыв, контратака германцев — и все немедленно побежали прочь. Абсолютно напрасные жертвы, потерянные территории, а как следствие — более тяжелые условия последующего спустя полгода заключения мира. С марта-апреля семнадцатого года армия была абсолютно неспособной к наступлению. Потому требовалось перейти к обороне и стараться продержаться до тех пор, пока союзники не справятся с противником с нашей пассивной помощью.

— Вы — реакционер. — Иван Иванович извлек папиросы. — Курите, Сергей Иванович.

— Спасибо. — Но закурил свои. Не любил одалживаться. — Только не реакционер, а всего лишь профессионал. Недисциплинированные армии, основанные на уговорах, не одерживают побед. По-вашему, те, кто поддержал наступление, поступили честнее? — Кротов немного помолчал, дымя, и потом уточнил: — Я только не понимаю, вы решили разобрать со мной подробности былых операций?

— Кстати, вы вслед за тем покинули армию, — не ответил на вопрос комитетчик. — Сбежали?

— Раз уж вы знакомы с моим личным делом, то должны были прочитать причину — по состоянию здоровья. Три раны, две контузии… Не много ли для одного человека?

— А любовь к родине? Ладно, революцию вы не жаловали.

— К какой именно? Родина стала расползаться на множество маленьких родин. Да и не видел я смысла в своем дальнейшем пребывании на фронте. Раз уж повлиять ни на что не мог, командовать практически не давали… Отбывать номер? Я — пас.

Кротов замолчал. Вспомнил — отправься он домой чуть пораньше — и семья была бы жива. А так — нападение каких-то отморозков, решивших, будто офицер и богатей — одно и то же. И никто даже не искал убийц, списав все на случайность. Что значат какие-то эксцессы по сравнению с наступившей долгожданной свободой?

Чем хороша беседа за столом — всегда можно взять паузу, сделать вид, что смакуешь напиток. Тем более чай был хорош и стоил уделенного ему внимания.

— Интересно получается, Сергей Иванович, — первым нарушил тишину Иван Иванович. — Старому режиму вы служили самоотверженно, как говорилось, не щадя живота своего. А вот новому послужить не пожелали.

— Как миллионы солдат, которые самовольно оставили фронт. Или вы их тоже упрекнете в реакционности? Можно сказать проще — новый режим усомнился в моих способностях к профессии и обиняком дал понять — в услугах ему нет нужды. Пришлось уйти самому, прежде чем меня просто рассчитали, как ставшую лишней прислугу.

— Хорошо. Дело прошлое. Настоящее намного интереснее. Например, ваш альтруизм. Почему вы бросились на убийцу?

— Я же уже объяснял — инстинктивно. Даже сам понять толком ничего не успел. Или подобный акт у вас считается преступлением? — Пока происходящее напоминало какую-то игру, целей которой Кротов упорно не понимал.

— Нет, разумеется. Но вопросы вызывает.

Лицо собеседника продолжало дышать спокойствием, но Кротов сразу понял — теперь разговор наконец-то переходит к сути.

— Какое отношение вы имеете к спасенному?

— Я же уже говорил — никакого. Ваши политики меня не интересуют. По вполне понятным причинам, кстати. И ни с кем из них я не знаком. Разные миры. Свои политики, кстати, интересуют тоже не слишком. Что по любому законодательству не считается преступлением. Мне своих проблем хватает. Как и на что жить, например. Зачем думать о глобальном?

— Незнакомы — верю. Остальному — нет. Вернее, вас они могут и не интересовать, тут вы правы, а вот ваших начальников… На кого вы работаете, Сергей Иванович?

— Разве вы не знаете? Торгуем помаленьку.

— В качестве прикрытия. А реально? — Взгляд комитетчика окончательно утратил доброту.

— Наверно, на себя. Хочется пожить по-человечески, не считая копеек.

— С вашими вполне определенными талантами к совсем иным делам? Не поверю.

Кротов не спеша отпил остывшего чаю, закурил еще одну папиросу и вздохнул:

— Знаете, после таких вопросов я поневоле начинаю жалеть, что вообще оказался там.

— Кстати, а почему?

— Почему жалею?

— Нет. Почему оказались?

— В театр захотелось сходить. Все-таки, подозреваю, театральный уровень у вас повыше нашего. Или иностранцам нельзя?

— Бросьте ерничать, Сергей Иванович. Вы же профессионал. Или вам рассказать, что, как и почему?

— Буду только признателен, — хмыкнул Кротов.

Всего он ожидал, но такого…

— Тогда слушайте. Вы — разведчик Сибирской республики. Не знаю, каким образом вашей службе удалось проведать о готовящемся покушении и почему вы не стали предупреждать нас, а решили действовать сами, но задание ваше сомнений не вызывает — любой ценой предотвратить покушение. Я понимаю, вам лично наши политики не интересны, но приказ есть приказ.