Ремесло Небожителей - Игорь Вереснев Страница 3

Одеты незнакомцы были одинаково – серые с грязно-зелёными разводами комбинезоны наверняка делали их незаметными среди камней и деревьев. Очертания фигур указывали, что одна из них женщина, второй – мужчина.

– Я знаю, кто вы такие, – объявил Веттрайя. – Вы Светлые Боги. Мои предки верили, что вы правили миром до того, как в него пришли Небожители.

Незнакомцы переглянулись. Женщина присела рядом, коснулась верёвок на лодыжках, и узел тут же распался, хоть Веттрайя поклясться мог – она и пальцем не пошевелила для этого. С верёвкой на запястьях произошло то же самое. Мужчина положил ладонь ему на голову, и Веттрайя услышал голос внутри черепа:

– Мы никогда не правили твоим миром.

– И мы не боги. – Женщина взяла его за руку, и её голос, напевный и звонкий одновременно, он тоже услышал. – Мы Наблюдатели.

– Но это как раз не важно. Можешь считать нас богами, если тебе так проще.

– «Светлые Боги», поэтично звучит. Мне нравится, – улыбнулась женщина.

Губы её не шевелились, и было странно слышать звук голоса. Веттрайя пожал плечами:

– Вы спасли мне жизнь так, как могли это сделать только Боги. Значит, вы Боги. Мне интересно другое. Зачем вы это сделали? В мире погибают тысячи людей. Наверняка многие среди них куда достойнее, чем я.

– В мире погибают миллионы, – поправил мужчина. – Но один ты рискнул пойти наперекор Небожителям.

– Небожители – ваши враги?

– Нет. Они ваши враги. Враги вашего мира.

Веттрайя хмыкнул:

– А то я не знаю! Только против их оружия никто не устоит.

– Люди не могут победить Небожителей ни силой, ни хитростью, – подтвердил мужчина. – Небожители предусмотрели всё.

– Их власть над миром людей абсолютна и безупречна, – добавила женщина.

– Они думают, что их власть безупречна.

– Они уверены в этом.

– Они не знают, какую оплошность допустили. Один человек может изменить весь ваш мир. Если окажется в должном месте в должное время.

Веттрайя вскинулся:

– И где эти место и время?

– Пока мы не знаем.

– Мы будем ждать.

– А я? Мне-то что делать? Зачем вы мне всё это рассказываете?

– И ты должен ждать. Жить. Стать отцом. Дедом. Прадедом…

– Хотите сказать, это кто-то из моих потомков победит Небожителей? Откуда вы всё знаете? Выходит, вы всё-таки Боги?

– Мы Наблюдатели. – Женщина поднялась с колен. – Мы наблюдаем ваш мир сегодня, вчера, завтра. Всегда! Твой сын… внук… правнук окажется в должное время в должном месте.

– Хорошее дело! Вы хоть подскажите, где и когда это будет?

– Мы подскажем. – Женщина сделала шаг в туман. – Мы помогли сделать ошибку, поможем её исправить.

– Мы пришлём весть. – Мужчина тоже отступил.

– Эй, постойте! – Веттрайя опомнился, вскочил на ноги. – Куда вы уходите? Я заблужусь в этих горах!

Он бросился в туман, туда, где секунду назад растаяли силуэты Светлых Богов. И едва не сорвался с обрыва. Ему понадобилось минут десять, чтобы найти ведущую вниз тропку. Побежал по ней, то и дело спотыкаясь, цепляясь ногами за камни, за узловатые корни. Он уже понимал, что не отыщет Богов, что остался один в незнакомых горах чужой страны.

В конце концов ему надоело спотыкаться, и он перешёл на шаг. И сразу услышал шум. Шум доносился спереди, тропинка вела как раз к его источнику. Веттрайя остановился, размышляя, что делать – продолжать путь или вернуться назад? Потом махнул рукой: Светлые Боги спасали его не для того, чтобы подвергнуть новой опасности.

Это был водопад. Горная речушка срывалась с утёса, дюжиной струй падала вниз, разбиваясь по пути о камни. Внизу собиралась небольшим озерцом и продолжала свой путь дальше, среди невысоких кустов с тёмными жёсткими листьями на колючих ветвях. Под водопадом плескалась девушка, совсем не похожая на недавно виденных Богов: тонкая, черноволосая, узкобёдрая. Веттрайя выскочил из тумана внезапно, но девушка не испугалась, а скорее удивилась его появлению. Прикрыла рукой лоно, посмотрела вопросительно.

– Извините, – Веттрайя попятился, отвернулся смущённо, – я, кажется, заблудился.

Девушка засмеялась, спросила что-то на гортанном, не похожем на напевную речь Богов языке. Веттрайя спохватился – по привычке он заговорил с ней на геннском.

– Извини, я чужой странец, – повторил он, с трудом подбирая тарусийские слова.

Девушка опять засмеялась.

– Ты смешно говорить. – Её акцент был ничуть не лучше. – Откуда ты браться? Упасть с Небеса?

– Почти угадала, – хмыкнул Веттрайя.

– Ты хотеть знать дорога в долина?

Веттрайя готов был кивнуть. Спохватился. Что, собственно, ему делать в долине? Прятаться от княжьей стражи? Собирать шайку смертников, промышлять разбоем на больших дорогах? Нет уж, увольте.

Он повернулся к девушке, уже не смущаясь, оценил её фигуру. Сильные ноги, по-мужски крепкие плечи, тёмные бусинки сосков на маленьких девичьих грудях. Спросил:

– Ты согласишься родить мне сына? И как тебя зовут?

Девушка выбралась из воды, запахнулась длинным чёрным плащом. Поинтересовалась деловито:

– Ты взять меня в жена, чужой странец? Меня звать Изимия. Какой калым ты платить моему отцу?

В карманах у Веттрайи было пусто. Однако подельники так торопились сбросить его с дирижабля, что не удосужились снять перстни и серьгу.

– Этот камень называется сапфир, а этот – рубин. – Он протянул девушке руку. – В Княжграде за них наверняка дадут хорошую цену.

Она осторожно взяла его ладонь, провела пальчиком по каменьям, разглядывая. Когда опять подняла голову, в глазах её светилась радость.

– Да, это очень, очень хороший калым! Отец сделать мену себе и маме, не умирать. Я родить тебе три сын за это!

Веттрайя усмехнулся. Заказывали ему одного, но запас карман не тянет.

– Договорились. Пошли к твоему отцу, Изимия. Как у вас принято свататься?

Гончарная мастерская господина Капоша стояла в самом конце Глиняной улицы, там, где та превращалась в просёлочную дорогу, петляющую между огородами, зарослями терновника и мелкими оврагами. Дальше просёлок уходил вправо, перебирался вброд через Тычкин ручей, – благо дно у ручья в этом месте каменистое, – делал изрядный крюк, огибая дубовую рощу, и натужно взбирался на гряду невысоких, но крутобоких холмов. За холмами он терялся окончательно.

Стол, за которым Трай расписывал горшки, стоял как раз напротив окна, выходившего на просёлок. Поздней осенью и зимой смотреть в окно было неинтересно: грязь, слякоть, низкие серые тучи, а то и завеса дождя, делавшая мир маленьким и неуютным. Редкое разнообразие – протарахтит по просёлку телега селянина, вздумавшего наведаться в волостной городок за какой-то надобностью, да и завязнет в бочаге по самую ось. Трай глядел, как тужится мужик, пытаясь приподнять телегу, как упирается копытами тощая лошадёнка. Глядел, вздыхал, сочувствовал – издали.