Господин Севера - Евгений Щепетнов Страница 3

Поржав, я выгнал Рилу из спальни, запретив ей приближаться ко мне минимум сутки, и предупредил – если я узнаю, что она все-таки употребит Карнука в дело, а также сделает это со слугами, садовником – да все равно с кем! (Кроме меня!) – то поедет к чертовой матери на Арканак с огромным таким отпечатком моего сапога на ее такой красивой и упругой попке. И не увидит меня долго-предолго, а может быть – никогда. Ибо нефиг моей подруге спать с первыми попавшимися мужиками при живом «почти муже». То есть при мне, любимом.

Ну вот и как тут заводить ячейку общества, именуемую семьей? Среди этого развратного бабья, для которого потрахаться с приятным знакомым – это все равно как выпить чашечку кофе!

Вот почему я как-то и остыл к идее сделать Рилу своей женой. Подругой, наложницей, любовницей – сколько угодно. Но женой?!

Жена в моем понимании – это не только и не столько сексуальный партнер и та, с кем можно и с кем хочется произвести детей. Это еще и соратник, друг, это человек, который не предаст и который думает не только о себе, но еще и обо мне, своем муже.

Ну да, понятие «предательство» очень уж такое… расплывчатое. С точки зрения Рилы, секс с другим мужчиной, если твой мужчина или твой муж занят делами, совсем даже не предательство. От нее ведь не убыло! Она просто не хотела мешать своему любимому человеку заниматься своими делами! Он ведь занят был! А ей что тогда делать? Ну да, можно самой себе помочь… но это ведь не так приятно, как настоящий секс! И что предательского в сексе с тем же рабом? Он же просто инструмент! Инструмент – для удовлетворения! Как и рабыни! ГДЕ тут предательство?! Рила ведь за меня всех порвет! Не предаст! Не обманет в самых что ни на есть важных делах!

Да, я разговаривал с ней по этому поводу. И разъяснил, что воспитан совсем в других понятиях о жизни и об отношениях мужчины и женщины. В земных, понимаешь ли, понятиях. И мужчинам у нас позволено больше, чем женщинам, хотя и мы – если разумны и крыша не поехала – не позволяем себе слишком уж шалить. Соблюдаем приличия! А чтобы вот так – захотела, взяла незнакомца за руку и повела трахаться, – это делают только совсем уж распутные женщины, которых у нас не уважают и называют обидными, ругательными прозвищами.

Рила была очень, очень расстроена и возмущена. Тут же заявила, что подобное суть настоящее дикарство и что мне, дикому человеку из дикого мира, нужно избавляться от своих дикарских привычек и комплексов. И что надо принять в себя хотя бы зачатки настоящей, продвинутой цивилизации. На что я ей ответил, что если она в себя примет эти самые зачатки, побеги, плоды или стручки, то: во-первых, получит по морде, во-вторых, пендаля по заднице. И лишится своего положения Подруги Великого Шамана! Навсегда.

Тогда мы три дня спали порознь и практически не разговаривали. А на четвертый день Рила прибежала ко мне с рыданиями и заявила, что я самый лучший, что лучшего, чем я, у нее мужчины никогда не было – среди тех шестисот, что у нее были до меня. (Честно – я охренел! Ну тридцать там, сорок – куда ни шло, но шестьсот?! Врет поди, как мужики о количестве коитусов в неделю.) И что раз я самый, самый, самый – то ей никто, совсем никто, кроме меня, не нужен. И завела она речь о Карнуке только потому, что хотела порадовать именно меня – ведь известно, что мужчины возбуждаются, глядя на то, как кто-то ублажает его жену. И только забота о моем удовольствии двигала ее намерениями.

И опять я охренел – вот это забота! С чего она решила, что мне нравится смотреть, как кто-то будет дрючить Рилу на моих глазах?! Я что, похож на извращенца?! Или это такой способ выкрутиться из ситуации?

Мне тут же вспомнилась историческая байка о том, как некий шут при дворе императора расшалился и с разбегу пнул наклонившегося над тазиком для умывания императора прямо в центр дупы. Император был в высшей степени недоволен и тут же приказал казнить придурковатого болвана. Но через пару минут отошел, остыл (Где еще такого придурка потом найдешь? Смешит ведь хорошо, гад!) и предложил шуту исправить ситуацию, придумав извинение еще более оскорбительное, чем деяние, что он сотворил.

И тогда шут, не размышляя ни секунды, тут же заявил: «Простите, ваше величество, за пинок в зад! Я не рассмотрел, кто это был, – и думал, что это королева-мать!»

Якобы император простил шута, оценив его остроумие и наглость, но мне кажется – он все равно должен был снести ему башку. Но это только я так думаю, потому что я лично терпеть не могу никакие розыгрыши. Тем более если их объектом становится некий близорукий офис-менеджер по продаже компьютерного железа.

Ну да, да – нахлебался в свое время. Один раз даже врезал шутнику, некоему Степке Кондрашову, который взял, да… хм-м… не скажу, что он сделал, ибо нефиг! А вот что я сделал – весь отдел ахнул. Не ожидали, что у очкарика с лишним весом окажется такой крепкий кулак (почему все думают, что раз «толстяк», значит, слабый и медлительный?!).

В нокауте Степа был минуты три (я и сам напугался, что так удачно попал). Мой прадед – казак, кузнец – точно бы меня похвалил за такой славный удар. Но на Земле я в связи с этим событием мог бы запросто отправиться на скамью подсудимых.

Но не отправился, а животворящий апперкот подействовал на отношение ко мне в коллективе очень даже благотворно. На меня даже запала одна сотрудница, гораздо старше меня возрастом, но вполне еще крепенькая и не траченная молью (бабы любят брутальных жестких мужиков!). И даже девица, из-за которой я, собственно, и попал в этот мир – мы с ней как раз уединились в кустах, чтобы «почесать свое либидо», когда меня и шарахнуло шаровой молнией. После чего я очнулся на Машруме.

Но речь сейчас не о том, не о земных делах, а об отношениях с моей боевой подругой и о том, как она себе представляла эти самые отношения. И как теперь они развиваются в плане нашей с ней совместной жизни.

А развиваются они, по большому счету, вполне нормально. Главное – вовремя выяснить наше видение ситуации и не дать себя подмять «второй половине» – слабой, так сказать, половине! Только дай слабину, и… в общем, понятно.

– Я тебе сколько раз говорил, что надо стучаться, прежде чем входить?! – грозно возопил я, строго вперившись взглядом в Норсаду. – А если я тут на Риле тружусь?! Рыча, аки дикий зверь! А ты нас спугнешь! Надо тебя все-таки выпороть, надо!

– Да хоть сейчас, господин! Раздеться?

Девушка начала раздеваться – невозмутимо и очень быстро, так что, пока я ее успел остановить, уже сбросила кружевную рубашку, за секунду оставшись голой по пояс (тренируются они раздеваться, что ли?!). Лифчиков у них тут не носят – нет никаких лифчиков и в помине. Зачем они? Поддерживать грудь? Так при половинной силе тяжести она у них всегда торчит вперед, почти не опускаясь книзу, тем более что грудь у здешних женщин довольно-таки небольшая. Вот почти ни разу не видел женщин с «выменем» седьмого размера! Видимо, это именно потому же, почему здесь нет толстушек. Генетика, однако!

– Стоять! Одеться! – приказал я, но взгляда от груди Норсаны не отвел. Хороша, черт подери! Ох, хороша! Уже взрослая женщина, судя по ее статям, но сохранившая налет подростковости… мечта!