Город убийц - Наталья Точильникова Страница 3

Уходя как можно дальше от кострища, я думал о том, что каждым своим действием отодвигаю прощение, такое желанное, такое выстраданное и отработанное, и уже обещанное Хазаровским.

Закат был действительно великолепен. Здесь совершенно безумные цвета: багровый, оранжевый, золотой, лиловый. И асфодели покачиваются на проталинах и повторяют все цвета неба. И все цвета неба повторяет снег.

Меня вызывали по кольцу.

Чего и следовало ожидать.

— Анри, что ты делаешь? — спросил Ройтман.

— Любуюсь закатом, Евгений Львович.

— Где?

— На сопках.

— Я велел тебе домой идти. Четыре часа назад, между прочим.

— Я не думал, что вы так быстро приедете, Евгений Львович, извините. Сейчас иду.

— Ты знаешь, что в деревне творится?

— Нет. А что-то творится?

— Не то слово! У них девица какая-то пропала. Собираются искать всем миром. Грешат на тебя.

— Евгений Львович, я не ем девушек. Я их не ел даже одиннадцать лет назад.

— Не сомневаюсь. Только местное население не в курсе твоих кулинарных предпочтений. Они почему-то считают, что тот, кто покусывал армию Кратоса и сожрал пассажирский корабль, может и девушкой закусить.

— Не правы, — заметил я.

— Так, Анри. Может быть самосуд. Так что я вызвал полицию. И тебе гораздо выгоднее попасться мне с полицией, чем местным жителям.

— А что за девушка? Как зовут?

— Говорят, она за тобой бегала…

— Знаете, сколько их за мной бегало…

— Маша. Она убирала у тебя.

— А! Понял. Она маленькая совсем. Шестнадцати нет, наверное. Евгений Львович, я не ем детей.

— Угу! Последние одиннадцать лет, вроде нет. Все, Анри, мы тебя запеленговали. Стой, где стоишь. Про самосуд ты понял.

— Я их не боюсь.

— Угу. Ты ничего не боишься. Но, когда тебя раздирают живьем на куски, удовольствие не фонтан.

— Не разорвут. Я перед ними чист.

— Анри не лезь на рожон, я тебя умоляю!

Я не торопясь пошел в сторону деревни. Не собьется их пеленг, я от них не бегаю.

Девочку эту я знал. Она действительно за мной бегала. Иногда как бы случайно попадалась мне в моих скитаниях по окрестным сопкам. Мы тогда садились рядом на камень, и я рассказывал ей о цветах, о Кириополе, о Тессе. Совершенно невинно. Я просто не мог к ней испытывать никаких чувств, кроме, разве что, отцовских.

Ройтман встретил меня в окружении десятка полисменов на полпути до Чистого.

— Боже мой! Какой почетный эскорт! — сказал я.

— Анри, посерьезнее, — ответил Ройтман. — Они ее нашли.

— Живую?

— Нет. А у тебя с гормональным фоном творится черт знает, что. Если бы ты мне сам объяснил, было бы гораздо лучше.

— Евгений Львович, я врать вам больше не буду, но объяснить не могу.

— Почему?

Я молчал.

— Ну, тогда мы сейчас летим в Беринг в полицейское управление, — заключил Ройтман.

— Здесь тоже есть полиция.

— Здесь нет биопрограммера.

— Понятно. Едем, не вопрос.

— Ты что время тянешь?

Я молчал.

— Я же знаю, что это не ты, — сказал Ройтман. — Ты кого покрываешь? Ты уверен, что его стоит покрывать?

Я не ответил.

Толпу местных жителей мы встретили у крайнего деревенского дома. Похоже, они шли с той самой сопки, на которой я нашел кострище. Машу нес на руках ее отец. Одежда в крови, бессильно свисает тоненькая рука.

Я ускорил шаг и пошел им навстречу.

— Анри, стой! — крикнул Ройтман.

Я проигнорировал.

Их было около сотни, пожалуй. Вряд ли полисмены меня спасут, хотя у них наверняка ручные биопрограммеры. Допросить нельзя, а усыпить можно. Зато местные жители все носят оружие.

Подойдя вплотную, я заметил, что на руке у мертвой девушки нет кольца.

Я остановился в двух шагах от них, поднял глаза и встретился взглядом с ее отцом.

— Не я, клянусь, — сказал я.

И так и стоял, пока не подошел Ройтман и не положил мне руку на плечо.

— Анри, пойдем.

— Да, Евгений Львович.

Мы шли куда-то к центру деревни.

— Анри, ну ты же знаешь, кто! — шептал мне Ройтман по дороге.

— Только предполагаю.

— Твои предположения могут очень помочь. Давай сейчас дойдем до шерифа, и ты сам все расскажешь.

Я заколебался.

Он понял это сразу.

— Пойдем, пойдем, Анри. Уже рядом.

— Нет, — наконец сказал я. — Полетели в Беринг.

— Анри, я тебе такую характеристику напишу, что тебя здесь похоронят. И Хазаровскому отошлю. Персонально!

— Это ваше право, Евгений Львович.

До Беринга лететь минут пятнадцать.

Маленький городок с почерневшими сугробами на прямых улицах. Довольно чистый, скромный и одноэтажный.

И над ним бесконечный северный закат.

Мы приземлились сразу у следственного управления.

Большинство полисменов остались в Чистом, с нами полетели всего двое. Мне, впрочем, достаточно.

Поднялись на второй этаж. Похоже Ройтман шел по навигатору. То есть все согласовано давно: время, место и человек, который будет меня допрашивать.

Вошли в кабинет. На окне — решетка. На бронированное стекло денег нет? Не выделили или кто-то в карман положил?

Биопрограммер был, но тоже не производил впечатления современной техники. Даже краска облупилась по краям.

У меня возникло острое желание написать докладную записку Нагорному.

— Эта штука у вас вообще работает? — я кивнул в сторону биопрограммера.

— Работает, работает, — сказал сидевший за столом парень, щуплый и бледнолицый.

Видимо, это и был следователь. В способность этого мальчика правильно обращаться с подержанным биопрограммером верилось слабо.

Мальчик пожал руку Ройтману. Мне естественно нет. Ничего, я привык.

— Мне туда? — спросил я следователя, кивнув в сторону биопрограммера.

— Если вы ничего не хотите сказать без этого, то туда.

— Не хочу, — сказал я.

Не торопясь снял куртку, повесил ее на крючок к следовательской одежде и опустился на кресло под допотопным агрегатом.