Прозаические лэ - Елена Хаецкая Страница 3

Мальчик подмигнул ему и быстро подсел поближе.

– Я мигом разведу для вас огонь, чтобы вы согрелись, мой господин, просушили одежду и волосы и, быть может, даже приготовили себе поесть.

– Еды у меня нет, – ответил Гавейн, – но просушить волосы не мешает, учитывая историю, которую ты мне рассказал.

Он уселся, прислонившись спиной к стволу дерева, а мальчик быстро принес хворост, разложил костер и подпалил его – но как ему удалось зажечь сырые ветки, да еще без огнива, – этого Гавейну понять не удалось.

Он только спросил у мальчика его имя, и тот ответил: «Леонес».

– Хорошо, Леонес, можешь поступить ко мне в услужение, пока я не найду кого-нибудь получше, – сказал Гавейн.

– А как вас зовут, мой господин? – спросил, совсем осмелев, мальчик.

Гавейн хотел было ответить, что его имя – Гавейн по прозванию Славный Рыцарь, – но понял вдруг, что не в состоянии это выговорить. Он и помнил-то свое имя с трудом, а уж чтобы вслух такое вымолвить – не стоило даже и пытаться. Как будто кто-то наложил печать на его уста.

– Для чего тебе мое имя? – сердито сказал Гавейн. – Довольно и обращения «мой господин», если тебе так угодно. А если кто-нибудь спросит, кто такой твой господин, отвечай – «Безымянный Рыцарь». Потому что никому моего имени знать не позволено.

И, довольный собой, Гавейн протянул к костру руки.

* * *

Они пробирались по густой чаще уже час или два, когда внезапно Гавейн услышал где-то впереди громкий плач. Он остановил коня и сделал знак мальчику не шевелиться.

– Слышишь? – прошептал Гавейн.

– Воет кто-то, – кивнул мальчик. – Должно быть, зверь или птица.

– Нет, – покачал головой Гавейн. – Этот звук я распознаю среди сотни других. Это рыдает женщина. Едем скорее к ней! Вдруг мы нашли ту самую даму, которую похитил великан? Если так, то благодари судьбу: наше приключение закончится, едва начавшись, и я смогу вернуться к моему дяде королю за пиршественный стол. Клянусь, за услугу, оказанную мне, я и для тебя найду местечко под столом и сберегу для тебя самый жирный кусок из всех, что мне положат на тарелку.

– Вы чрезвычайно добры к своему недостойному слуге, мой господин, – низко поклонился мальчик.

– Среди рыцарей моего дяди короля я особенно славен добротой и щедростью, – похвалился Гавейн. – Меня за это так и прозвали… – Он хотел было сказать «Славный Рыцарь», но понял, что еще прочнее забыл собственное имя, и этому заключил: – «Рыцарь, который сует под стол самые жирные куски».

– Что может быть более щедрым и прекрасным! – подхватил мальчик.

Тут невидимая женщина зарыдала еще громче, а к ней присоединилась и вторая, и обе они плакали и причитали на все лады.

Гавейн прибавил шагу, и скоро они с мальчиком Леоне-сом очутились на поляне. Деревья обступали эту поляну со всех сторон. Посреди нее бежал маленький ручей, а по берегам его синими пятнами росли незабудки.

На берегу ручья лежал неизвестный юноша, а над ним сидели две молодые девушки. Их длинные волосы были заплетены в косы, и у одной коса была черная, перевитая жемчужной нитью, а у другой – алая, как кровь, схваченная несколькими тугими золотыми кольцами.

Гавейн сошел с коня и приблизился к девушкам, а мальчику Леонесу сделал знак оставаться поодаль, чтобы не перепугать их своим отвратительным видом.

Он наклонился над юношей и увидел, что тот слеп: белые глаза пусто глядели из глазниц.

– Пожелал бы я вам доброго дня, благородные девицы, – обратился Гавейн к плачущим красавицам, – да не так глуп, чтобы не понимать: добрым этот день для вас уже не станет. Позвольте узнать, почему вы так рыдаете? Должно быть, несчастье этого юноши трогает ваше сердце.

Тут черноволосая девушка повернулась к Гавейну и заговорила сквозь слезы:

– То, что наш брат ослеп, не слишком нас печалит, потому что Господь избавил его от созерцания горестей и печалей мира.

– В таком случае, кого же вы оплакиваете? – спросил Гавейн.

– Мы плачем потому, что убит был Гавейн по прозванию Славный Рыцарь, – отвечала красноволосая девушка.

– Вот как! – произнес Гавейн. – Это воистину жаль. И кто же убил Гавейна? Уж не великан ли в доспехах, утыканных красными шипами?

– Его убили два брата, могущественные рыцари-колдуны, – сказала черноволосая девушка. – Одного зовут Фае Гордый, а другого – Гомере Безмерный.

– Безмерный? – удивился Гавейн.

– Это прозвище он получил оттого, что ни в чем не знает меры, – пояснила девушка. – И это воистину так: он вспыльчив, жаден, влюбчив и ненавидит всех славных рыцарей, мечтая их погубить.

– На самом деле эти два брата желали завоевать нашу благосклонность, – вмешалась красноволосая сестра, – но мы влюблены в одного только Гавейна.

– Позвольте, – удивился Гавейн, – так вы никогда не встречали Гавейна?

– Нет, – ответили сестры обе разом.

– Как же вы можете быть влюбленными в него?

– Мы полюбили его, потому что о нем шла везде добрая слава, – объяснили сестры.

– Но как же вы стали бы делить между собой его любовь? – спросил Гавейн.

– Вопрос праздный, – горестно ответила черноволосая. – Ведь Гавейна больше нет! Фае Гордый и Гомере Безмерный убили его мечами, о чем мы вам только что поведали.

– В таком случае, где находится тело Гавейна? – спросил Гавейн. – Я тоже хотел бы оплакать его!

– Враги разрубили его на кусочки, – рассказали сестры. – Кое-что они увезли с собой; нам же оставили левую руку и правую ногу.

С этими словами черноволосая девушка предъявила Гавейну отрубленную мужскую ногу в сапоге, а красноволосая с печальным вздохом вынула из-под своего плаща руку в богатом рукаве и перчатке.

– Вот все, что нам осталось от Славного Гавейна, – заключили сестры. – Как видишь, добрый рыцарь, делить нам больше ничего не приходится.

– О, – промолвил Гавейн, – похоже, Фае Гордый и Гомере Безмерный сумели помирить вас, даже если и было между вами соперничество. А это означает, что нет худа без добра.

С такими словами он вернулся к своему коню, снова сел в седло и двинулся дальше, а мальчик Леонес побежал за ним.

* * *

Ночь они провели в лесу, а утром следующего дня снова отправились в путь. Скоро дорога сделалась шире и лучше, а к полудню вывела путников к незнакомому замку. Вдали, на холмах, виднелась хорошо возделанная пашня. День выдался ясный, в синем небе ни облачка, и солнце изливало свое золото на распаханную землю.

– Войдем же в замок, – обратился к слуге Гавейн, – и попробуем раздобыть хотя бы немного еды. Я вижу, друг мой, что ты умираешь от голода.

– По правде сказать, мой добрый господин, я сейчас упаду на месте замертво, – отвечал мальчик. – Но это будет невеликая потеря, а вот если от голода умрете вы, то такая кончина может считаться бесславной даже для Рыцаря Без Имени.