Лес душ - Лори М. Ли Страница 3

Работники плоти – тенеблагословленные, наделенные талантом управлять и манипулировать плотью и костями. Известны как великолепные врачеватели и смертельно опасные воины.

Ворота – тенеблагословленные, наделенные талантом создавать дверные проемы сквозь тьму и перемещаться на большие расстояния мгновенно.

Хатчлет – новорожденный виверн.

Хлау – титул казаинского принца.

Некромант – могущественный тенеблагословленный, способный управлять мертвыми телами и приказывать им подняться (не наделяя душой).

Пенумбрия (произносится как Пе-НУМ-бри-я, ударение на второй слог) – один из крупнейших городов в Казаине; расположен в тайном месте, поэтому туда можно попасть лишь с помощью теневой магии.

Мастера Теней – тенеблагословленные, наделенные талантом управлять тенями.

Вин – молодой виверн, который еще не научился летать.

Вирлинг – юный виверн, который научился летать, но еще не полностью вырос.

Виверн – крылатое существо, чьей естественной средой обитания являются Казаинские горы. Хотя его тело и покрыто чешуей, у него длинный, похожий на плеть хвост, однако на кончике хвоста у него можно увидеть сверкающие перья. Также перьями покрыты суставы его конечностей, а иногда и голова. Виверны быстро летают и бегают. Также являются компаньонами тенеблагословленных. В некоторых кланах обряд взросления подразумевает поимку и укрощение виверна. Они становятся компаньонами до конца жизни, даже отправляются на битвы вместе со своими всадниками.

Земля черная после ночного дождя – идеальное утро для теней.

Когда я подхожу к дверям башни своей наставницы, мои промокшие перчатки едва успевают коснуться тяжелой деревянной створки, как та уже открывается сама. С полдюжины замков шумно стучат и лязгают. На лице Кендары, слепой женщины, чьи глаза всегда замотаны шарфом, отражается поразительная презрительность.

– Сирша Ашвин, безмозглая ты дурында, – говорит она низким, кладбищенским голосом, – много же тебе потребовалось времени. – Она разговаривала со мной добрее, когда я была младше. Может, поэтому ее голос по-прежнему вызывает у меня лишь улыбку, даже когда она меня отчитывает.

– Меня не было всего час, – говорю я, захлопывая за собой дверь.

Кендара фыркает, возвращаясь к своему креслу у открытого балкона. На полу на балконе начерчен белый круг, достаточно большой, чтобы уместить двоих рукопашных бойцов. Я заработала там ран больше, чем могу сосчитать, однако эта башня является идеальным местом для проведения тренировок, она высоко и далеко от бдительных глаз народа, которым кишит дворец. На сиденье ее кресла лежит кинжал, и Кендара поднимает его с такой легкостью, будто бы видит. Садится и проверяет остроту лезвия толстой кожей на своем большом пальце.

Для того, кто видит ее впервые, она выглядит как женщина пожилого возраста, ее волосы уже поседели, и остались лишь несколько упрямых чернеющих прядей. Возрастные веснушки усеивают ее темно-бронзовую кожу, которая на несколько тонов темнее моей. Однако ее вовсе нельзя назвать немощной. Кинжал в ее руках и оружие, украшающее ее стены, вовсе не для декораций. Она королевская Тень, а последние четыре года еще и моя тайная наставница.

– Я бы управилась в два раза быстрее, – ворчит она и тянется к точильному камню, что покоится на полу. – И мне бы не потребовалось всюду хвастаться своими талантами.

Мой нос морщится, пока я снимаю перчатки. Открываю рюкзак и ищу герб, который сняла с южной сторожевой башни города. Признаю, может быть, я помахала стражникам, когда карабкалась по стенам.

– Я не хвасталась, – уже привыкла не удивляться (и перестала отрицать), когда оказывается, что Кендара знает о том, о чем никто другой не мог бы узнать. – Просто немного хотелось повеселиться.

– Тень ни по каким причинам не выдает своего присутствия. В чем же тогда смысл быть Тенью?

Я протягиваю ей герб.

– Но я ведь еще пока не Тень, – говорю я, подчеркивая интонацией слово «пока» и надеясь, что она поймет, к чему я клоню.

– И не станешь, если будешь продолжать вести себя как дура с манией величия, – точильный камень падает на пол, когда Кендара забирает герб из моих рук. Она пересекает комнату, останавливаясь у большого стола и бросает серебряную луну Эвейвина в пламя своего камина.

– Что ты творишь, полоумная ведьма? – кричу я, бросаясь к ней.

Языкам пламени требуется секунда, чтобы взяться за свою добычу, так как герб все еще влажный от дождя. Однако огонь все же успевает пробраться сквозь тонкую материю, сияя синими языками на месте вышитой паучьим шелком луны. Темная копоть тянется по трубе. Запах жжет мне ноздри, и я пытаюсь от него отмахнуться, смахнуть в сторону открытого балкона.

– Глупая девчонка, – бормочет Кендара, убирая кинжал. Она открывает шкафчик, криво висящий на стене рядом. – Я не хочу, чтобы эта гадость была в моем доме. – Осыпая меня проклятиями, она шарит по полкам, которые битком забиты всякой всячиной.

Я снова бросаю косой взгляд на камин и обгоревшие остатки герба. Не желая признавать этого, я все же ее понимаю. Когда-то на эвейвианских гербах был выткан белый сокол, вцеплявшийся когтями в веточку цветущей сливы. Однако когда королева Мейлир заполучила трон восемь лет назад, она сменила герб на серебряную луну, символ Бледной Сестры, что навлекает несчастья и беды.

– Поэтому ты отправила меня выкрасть герб? – спрашиваю я. Дым вьется по комнате, тусклый и едкий, жалящий глаза и оседающий у меня на языке и в глотке. Кендара все еще занята, так что я подхожу к балкону, где воздух чище.

С высоты нашей башни столица Вос-Тальвин выглядит, как огромное, неуклюжее нагромождение камней и статуй, но кое-где виднеются еще и изогнутые зеленые крыши. Дальше, за городскими стенами, земли стелются далеко на юг, точно цветущая парча, вышитая золотыми нитками раннего утра. Ленты теней тянутся вдоль горизонта, привлекая мой взгляд к восточным границам. Даже на таком расстоянии этот вид вызывает холодок, бегущий по моему позвоночнику. Мертвый Лес украшает восточную границу как морщинистая, мертвенно-черная линия сгоревшей материи.

– Я давала тебе задание выкрасть герб со сторожевой башни, – говорит Кендара, снова привлекая к себе внимание. Я возвращаюсь и сажусь рядом с камином, пока она вытаскивает что-то крошечное из шкафчика. – Но я же не говорила тебе приносить герб мне.

– Ну что ж, теперь я даже не смогу повесить его обратно, – говорю я, но наша пустая перебранка уже забыта, когда она кладет браслет на стол передо мной. Быстро глянув на Кендару, которая кивает, разрешая мне прикоснуться, я провожу пальцами по узору, выгравированному на украшении. Гладкая поверхность блестит, как белый нефрит. – Из чего он сделан?