Апостолы - Наталья Точильникова Страница 3

Мой сосед кришнаит висел сантиметрах в двадцати над кроватью все в той же позе лотоса, и вид имел отрешенный. Между ним и кроватью ничего не было. Я готов в этом поклясться! Глаза были полузакрыты, но грохот запираемой двери вывел его из оцепенения. Он посмотрел на меня и медленно опустился на одеяло.

— Я созерцал Вселенский Образ Господа Кришны, — извиняющимся тоном объяснил он.

— Но ты же… Этого не может быть! Если только ты…

— Если только я не бессмертный? Среди верных Господа Кришны немало бессмертных, но я еще молод. Рано об этом говорить.

— Этого не может быть, — повторил я. Конечно, бессмертные могли подниматься над землей в церкви во время службы. Но то святые, им положено. Но кришнаит!

— Бессмертия могут достичь только те, кто верует в Иисуса Христа! — упрямо провозгласил я.

— Это отцы иезуиты тебя научили?

Я промолчал. В общем-то, конечно, кто же еще?

— Ну как ты? — участливо поинтересовался Андрей. — О чем тебя спрашивали?

Я сразу вспомнил обстоятельства допроса и в отчаянии ударил кулаком по кровати.

— Меня сожгут, — обреченно сказал я. — А сначала будут пытать.

— Не мели чепухи! Уже лет триста никого не сжигали. Обвинение-то какое?

— Колдовство. И связь с одним незарегистрированным орденом.

— Ты что, убил кого-нибудь? — испугался кришнаит.

— Нет, конечно. Просто ходил на одну оккультистскую тусовку.

— Хм… Если они будут заниматься каждой оккультистской тусовкой, у них крыша поедет. Что-то здесь не то… Петр, видишь скомканную бумагу на столе?

— Ну?

— Подожги!

— Мне не оставили спичек.

— Идиот! Взглядом подожги!

— Ты что смеешься?

Андрей внимательно посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на бумагу, и она мгновенно вспыхнула.

— Колдун хренов! — сделал он очевидный вывод о моих магических способностях. — Ладно, еще о чем спрашивали? — как ни в чем не бывало, продолжил он. — Что за орден?

— «Ordo viae». Есть такой в Екатеринбурге.

— В Екатеринбурге, говоришь? — он призадумался, потом полез под подушку и извлек оттуда слегка помятый журнал.

«Вестник Святейшей Инквизиции» — с удивлением прочитал я.

— Ты читаешь эту гадость?

— Другого здесь не дают, приходится довольствоваться малым. Здесь статья интересная. Про какого-то екатеринбургского пророка. Толпы собирает, чудеса творит, мертвых воскрешает. Нет, они конечно пишут, что все это обман и дьявольская прелесть, и предостерегают верующих. Но тебе не кажется странным совпадение? Там Екатеринбург, здесь Екатеринбург.

— Это большой город.

— Да, но инквизиторов гораздо больше интересуют новоявленные мессии, а не тусовки и не благословленные ордена, а мир тесен, знаешь ли.

— Ну и чем это для меня кончится?

— Очевидно. Выжмут из тебя все, что имеет хоть какое-то отношение к этому парню, и отправят на исправление куда-нибудь в Оптину Пустынь месяцев на шесть.

— А пытки?

— Брось! Максимум, что тебе грозит — это детектор лжи.

— Да откуда ты все это знаешь, «бхакт [7] и друг»?

— Экий ты эрудированный. Я здесь давно. У меня сменилось много соседей. Насмотрелся я на вас.

— Давно, это сколько?

— Три года.

Я оторопел.

— Но это же предварительное заключение!

— А что еще со мной делать? В монастырь отправлять смешно — я иноверец. Казнить? Времена не те. Между прочим, тюрьма очень эффективно сжигает дурную карму и добавляет тапаса.

И он вновь принял позу лотоса, положил руки на колени ладонями вверх и погрузился в медитацию.

А ночью началась гроза, странная какая-то гроза, неправильная. Небо не гасло ни на секунду от частых молний, а раскаты грома слились в один непрерывный гул, смешанный с ревом ветра. Вдруг у нас в камере погас свет, тусклый тюремный свет, который не выключали ни днем, ни ночью. Это нас жутко обрадовало. Наконец-то можно поспать спокойно. Пусть уж лучше гроза.

А утром меня снова повели на допрос, но на этот раз мы ни поднимались вверх, а спускались вниз, что, мягко говоря, не обнадеживало. В небольшой комнате без окон с голыми каменными стенами, освещенными мертвенно-бледным электрическим светом, меня встретил отец Александр. Других инквизиторов не было, только еще какой-то молодой монах с печальными глазами, неизменный нотариус да невысокий полный человек, вида весьма цивильного.

— Ну, надумали говорить? — поинтересовался отец Александр.

— Мне нечего вам сказать.

— Петр, я буду с вами откровенен. Вы сами не понимаете, во что ввязались, и ваши друзья тоже. Это дело чрезвычайной важности. Его курирует сам отец Иоанн, о нем известно папе! Вы думаете, что применение пыток — пустая угроза? Это не так! Несколько дней назад мы собирали совет, на котором было решено в данном случае отступить от трехвековых традиций увещевания и милосердия и вернуться к старинным методам допроса. У нас нет времени вас уговаривать! Возможно, уже поздно. Нет, дело конечно не в вас и даже не в «Ordo viae». Недавно в Екатеринбурге появился человек, который может представлять угрозу для всех. Он слишком опасен! Нас интересует все, что с ним связано.

Я заколебался. Друг кришнаит, как в воду глядел! Отец Александр заметил мои сомнения и впился в меня глазами.

— Назовите имена. Всех, кто общался с этим орденом. Вы им не повредите. Они нам нужны только, как свидетели.

«Нет! Им нельзя верить. Не раскисай!» — сказал я себе.

— Нет! — вслух сказал я.

Отец Александр обреченно развел руками.

— Ну, я сделал все, что мог, — сказал он сводам тюрьмы. — Читайте! — кивнул он нотариусу.

— Мы, судья и заседатели, — начал нотариус, — принимая во внимание результаты процесса, ведомого против тебя, Петра Болотова из Москвы, Московской епархии, пришли к заключению, после тщательного исследования всех пунктов, что ты в показаниях своих сбивчив и противоречив. Имеются к тому же различные улики. Их достаточно для того, чтобы подвергнуть тебя допросу под пытками. Поэтому мы объявляем и постановляем, что ты должен быть пытаем сегодня же в семь часов утра. Приговор произнесен.

Я прикинул, что до семи осталось минут пятнадцать. Хреново, однако! Ноги были, как ватные.

В этот момент сверху послышался шум и приглушенные крики. Отец Александр посмотрел на дверь.

— Идите, выясните, что там происходит, — приказал он одному из полицейских. — А мы идем вниз. Я не собираюсь терять время.