Касание Воды - Михаил Липарк Страница 3

Тут надоедливая дверь корчмы вновь со скрипом отворилась, нарушив мирную беседу двух увлеченных разговором людей, и вырвала из полусна задремавшую за прилавком Григольду.

Внутрь вошли четверо воинов. На их бедрах висели боевые топоры, широкие плечи накрывали шкуры разных оттенков, под подбородками вились пушистые ухоженные бороды, а башмаки, плотно подвязанные ремнями на икрах, несли на себе маленькие сугробы, не желающие быстро превращаться в воду и утекать сквозь щели в старом деревянном полу.

— Конунг нас за странником прислал, Бернард, — сказал один из них и уронил руку на плечо чужеземцу. — Глянь на меня, незнакомец. Не ты ли тот, кого мы ищем?

Странник перевел глаза со своего меча, лежащего на столе, на вошедших воинов.

— Какое дело у конунга ко мне? Озвучьте — и я решу, требует оно срочности или ждет, пока кончу начатые.

— Ох уж эти южане. Им пока трепку не задашь, какую следует, так и будут вести себя как на родине — раздувать загорелые щеки и иметь на все свое собственное мнение, — громила обратился к товарищам, скинул на пол перчатки и принялся разминать посиневшие от холода пальцы.

— А ну, вон! — Бернард встал с места и нахмурил брови. Его лицо приобрело оттенок жестокости, а наружу показались шрамы, которых, странник готов был поклясться, не было заметно прежде.

— Ты чего, брат? У нас приказ от конунга, а значит, нарушить мы его не можем, сам знаешь. — Один из воинов поднял руку и показал ладонь в знак спокойствия.

— А вы его и не нарушите. — Бернард покачнулся и сел обратно. — Скажите, что я сам приведу гостя к вечеру. Искрад меня знает, я слов на ветер не бросаю. А если не устроит его ответ, то он лично сюда может явиться в любое время. Встреча так или иначе состоится. Верно, медведь?

Странник разжал ладонь и убрал с рукояти своего меча, обхватив кружку.

— Я приду. Передайте, что явлюсь еще до заката. Даю слово.

Вороны за окном горланили, не позволяя тишине взять верх. Воины переглянулись. Тот, что был во главе, поднял перчатки и угрожающе прошипел:

— Мы вернемся после заката. Если в замке так и останется на одного обещанного гостя меньше… — Он сплюнул на пол и удалился, позвав за собой приятелей.

Подавальщица закрыла дверь и смела рассыпанный снег в одну кучу.

— Сколько бы силы ни было в этом народе, я всегда убеждаюсь, что здравого смысла у северян еще больше, — заговорил Бернард, когда в корчме стало привычно тихо. — Наверное, потому людям в Холденфелле выжить и удается в самых суровых условиях, когда любой другой народ давно бы сгинул с этих мест или передох тут вовсе.

Странник кивнул в знак понимания и благодарности за то, что корчмарю удалось решить все мирным путем и теперь ему не придется бежать оттуда, куда он так долго добирался. Сарвилл понимал, что ни при каких обстоятельствах не отказался бы от своей цели, но только сейчас, с холодной головой, осознал, что потерял бы все, сложись знакомство с северянами так, как в итоге не сложилось.

— Спасибо тебе, Бернард. — Медведь поднял кубок и сделал несколько больших глотков. — Продолжай свою историю. Как все-таки удалось тебе с корабля выбраться? Пираты отпустили?

— Как же! Дальше началось самое интересное. Эти пираты оказались не теми, какими ты их знаешь — они не нападали на другие суда в открытом море, чего я, между прочим, очень ждал, в надежде на их поражение и то, что меня освободят и отправят обратно в Южные Земли. Через несколько дней моего заключения у меня появились соседи, так сказать — еще с десяток бедолаг, не знающих, что их ждет и что они тут делают. Потом еще дюжина. И еще. И так, пока весь трюм не оказался забит… рабами.

— Слыхал. Говорят, до сих пор эти пираты на Вечные Воды ужас наводят, хоть с рабством на севере и покончили.

— До сих пор кончают. Север всегда умирал за свободу, а юг — за процветание рабства. Вот мы и имеем — те, кто свободны здесь, уплывают прислуживать туда при малейшей неосторожности. Чужакам, что на Расколотых Островах оказались, два пути: либо домой, откуда бы они ни были, либо в Южные Земли — служить тамошним господам. Несмотря на то, что закон здесь любые дела пиратов запрещает… — корчмарь грузно выдохнул. — Но на то закон и есть, чтобы иметь беззаконие для осмысленности своего же существования…

— Бездна! — прошипел странник, словно разочаровавшись в какой-то надежде, после слов корчмаря ставшей еще более призрачной.

— Понял я, что тебя в поисках чего-то так далеко занесло, медведь, а теперь знаю, что не чего-то, а кого-то.

Путник промолчал.

— Не давай волю разочарованию. Два видимых пути всегда укрывают среди непроходимых дебрей еще несколько тернистых и ничего не исключающих дорог.

Кот запрыгнул на стол и улегся на самом краю, ласкаясь о руку хозяина и мурча.

— А дальше я и совершил главную ошибку, которая закрыла мне путь на родину навсегда, — продолжил историю северянин. — Попросил аудиенции у капитана Графа. В чем мне, естественно, культурно отказали, и тогда я имел глупость признаться, что в моих жилах течет царская кровь. План заключался в том, чтобы меня вернули обратно за достойный выкуп — когда перспектива из обеспеченного будущего плавно переросла в перспективу рабства, то любые деньги мне стали уже не так важны, как свобода. Забавно, правда? Тогда буквально за несколько дней я поменял столько своих приоритетов, сколько не менял ни до, ни после этого.

Странник поморщился, он словно знал историю наперед и уже на собственном опыте испытал то, что произошло дальше.

— Как оказалось впоследствии, для капитана Графа репутация была премного выше золота, поэтому он лишь обрадовался достойному улову и повез нас дальше в Вольные Города — место, где прямо в порту устраивают аукцион и распределяют рабов среди новых владельцев, отправляя вместе с ними восвояси…

— Выходит, ты видел Вольные Города своими глазами?

— Не обольщайся, медведь. Лишь порт. Но и от одного порта я был в таком восторге, что до сих пор готов отдать многое, чтобы вновь там оказаться. Но только не жизнь. Жизнь — слишком большая цена для всего, что недостойно ее. И ты тоже там побывал?

— Продолжай свою историю, пожалуйста… А то до моей еще доберемся.

До сих пор ошеломленный собственными воспоминаниями корчмарь ничего не ответил. Он ушел в чулан, какое-то время копошился там, а вскоре появился вновь, неся жареного поросенка на блюде, корочка которого обдавалась золотистым и отбрасывала клубы пара от своей горячей поверхности.

— Ешь, медведь.

Странник кивнул в знак благодарности и оторвал жирный кусок.

— Мой аукцион был самым шумным и долгим… — Бернард принялся рассказывать свою историю вновь после того, как они в задумчивом молчании съели треть поросенка. — После того как все рабы были распроданы — а сначала распродали именно всех остальных, чтобы собравшиеся в порту ситемы полностью не ушли в оплату за мою персону и сотни непроданных рабов не пришлось везти обратно. А знаешь, как бывает — если очень что-то нужно, то и лишнее золотишко всегда найдется. Поэтому, когда Граф представил меня всем собравшимся в порту торговцам, начался настоящий ажиотаж — все хотели заиметь в рабстве царевича. Одни желали получить за меня выкуп у царя в три раза больше, другие привезти обратно и получить место при дворе, третьи хотели качать из меня кровь, чтобы вывести из нее какие-нибудь чудесные зелья. Были и те, кто просто желал меня прирезать и обзавестись в обмен на мою смерть каким-нибудь наводящим ужас прозвищем вроде «убийцы королей» и тому подобных. Выиграли те, кто желал прирезать.