Декомпрессия - Владимир Махов Страница 3

– Мать твою, – прошипел он. Выплеснутая сотнями крошечных иголок кислота прожгла костюм насквозь. Края длинной полосы разошлись. Обожженная кожа вздулась мерзким багровым пузырем. Боль была оглушительной.

Маньяк резанул автоматной очередью от стены до стены. Если и имелся положительный эффект, то остался незамеченным для глаз. Плотный занавес колыхался, спускаясь с потолка до пола, и напрочь отрезал путь к трапу.

Когда над головой плотоядно чавкнуло, Маньяк больше не раздумывал. Он бросился вниз, в люк, ведущий в трюм. Буквально кубарем скатился, наплевав на осторожность. И тут же оказался по грудь в темной воде. Боль в руке, погруженной в прохладу, отступила. Луч фонаря бестолково зашарил по потолку, выискивая опасных тварей. На первый взгляд наверху было чисто. Но даже если так было и на второй взгляд, это ничего не решало. А только оттягивало неизбежность. Худшее состояло в том, что мысленный приказ «немедленно убираться», оказался несостоятельным. Убираться было некуда.

Маньяк стоял в отсеке, заполненном водой. Единственный путь отсюда манил черным отверстием люка над головой. Аккурат туда, откуда он только что свалился. Снова и снова он водил лучом по стенам, потолку. Вот тебе и мышеловка, дайвер. Теперь понятен механизм? Под стать сыру, что присосался «стеклянными» шариками к черным гроздьям уровнем выше. Не по зубам тебе оказался лакомый кусочек, и пасть захлопни. И жало притупи.

Луч света остановился на отверстии люка. Оттуда, сверху, неторопливо завоевывая новое пространство, потекли черные нити. О том, что будет, когда они заполнят все вокруг, думать не хотелось.

Вдруг рядом с ним, у борта, плеснуло. По воде пошли круги. Из непроницаемой темноты стала медленно подниматься голова, облепленная мокрыми волосами. Показался большой белый лоб и два огромных круглых глаза. На правом, в углу вздулось белое пятно. Их обладатель не спешил всплывать, высунулся из воды лишь до половины выпуклых глаз.

Маньяк не стал ждать продолжения. Он выстрелил туда, прямо по блестящим глазам твари. Пули ушли в воду в том месте, где, опередив их на долю секунды, мгновенно скрылась голова.

– Трындец. Теперь полный… – Маньяк выругался матом. Русалка! Вот сейчас счастье обещает быть полным!

Быстро надев очки, дайвер нырнул в воду, предпочитая встретиться со смертью лицом к лицу. В отсеке русалки не было. Но то, что он увидел, внушило ему слабое подобие надежды. Под водой темнота расступалась. На фоне абсолютной тьмы проявилось серое окно пробоины, вполне достаточной, чтобы убраться до того, как станет – в прямом смысле – очень жарко.

Маньяк вынырнул, боковым зрением заметив, как, настойчиво удлиняясь, ползут к нему черные нити, как стелются по воде в поисках загнанной в угол крысы, которую лишили последней возможности – броситься на обидчика. Из двух зол выбирают… Меньшее? Как бы ни так. Быстрое – так будет правильнее. Дайвер закрепил автомат на ремне, воткнул фонарь в гнездо. Сделал несколько сильных вздохов, затаил дыхание и нырнул в воду.

В темноте почти неразличимо что-то блеснуло, но отступать было некуда. Он преодолел пробоину без проблем, оттолкнулся от борта и проплыл под водой даже дольше, чем хотел. Только потом стал всплывать, рассчитывая глотнуть воздуха и снова уйти под воду. Русалка не стала его убивать, значит, хитрая тварь желала поразвлечься. И в его силах устроить ей чехарду. Наперегонки с пулями. Убить не убьет, но хоть лишит хитрую сучку радости спокойного обеда.

Маньяк привык интуитивно рассчитывать глубину погружения, поэтому успел удивиться тому, что все еще остается под водой. Свинцовая пленка поверхности маячила над головой, и дайвер удвоил усилия.

Поверхности не было. Легкие сжались, настоятельно затребовав глоток кислорода. Маньяк рванулся наверх, сделав мощный рывок руками. Белые блики плясали над головой, то сливаясь, то расходясь пятнами. Маньяк плыл из последних сил.

Поверхности не было. В голове возникла только одна мысль, пронесшаяся с быстротой молнии. Он вляпался в «колодец». Иного объяснения не было. И какова глубина «колодца» – десять, пятнадцать, двадцать метров – скорее всего, ему так и не узнать.

Все тело – с судорожно сжатыми легкими, с сердцем, трепыхавшимся в груди – вопило. Воздуха! Глоток! Из последних сил Маньяк плыл наверх, судорожно работая ногами. Каждая клетка, каждая частица требовала кислорода. Его тело отчаянно взывало к тому, чтобы вытолкнуть из легких жалкие остатки воздуха и…

Дальше конец. Захлебываясь, наполняя страждущее тело соленой водой, он умрет. Всего в каком-то метре от поверхности! Не эта мысль, а лишь отзвук ее, шумевший в ушах, толкнул его вверх.

Маньяк не выдержал. Легкие судорожно вытолкнули кислород. И только открыв рот, обреченно ожидая смерти, что сейчас вольется внутрь, он осознал, что может дышать. В ушах гудело. Перед глазами дрожала кровавая пелена.

Он на поверхности. И может дышать.

Только поцеловавшись с фонарным столбом, Маньяк понял, что ему стало легче. Хмель постепенно улетучивался. Но мысли, хрен их дери, опять возвращались к двухпалубной красавице с прогнившим нутром.

Обычно воспоминания о том, что случалось во время ходки, оставляли его сразу. Стоило лодке заскрести дном по песку, а швартовам закрепиться на прибрежном кнехте, Маньяк сходил на землю, пережидая внезапное чувство абсолютной надежности. Все, что касалось «приключений», оставалось в прошлом. Отступало, как дурной сон, наводненный кошмарами.

Не в этот раз. Уже с утра дайвер бродил по побережью, переходя из одного питейного заведения в другое, методично напиваясь до состояния полной невменяемости. Ближе к вечеру он протрезвел – нутро больше не принимало горячительных напитков. Он заказал бутылку воды, чем ввел Бронтозавра, стоящего за стойкой, в состояние ступора.

– Что, так плохо? – здоровенный детина после паузы участливо заглянул Маньяку в глаза.

Тот отмахнулся, прихватил со стойки бутылку и потащился в свой темный угол. Плюхнулся на крохотный диванчик и стал рассматривать плетеную перегородку, отделяющую его от зала. Но не эти лианы-листочки стояли у него перед глазами, а нечто другое: на дне, укрытая тридцатиметровой толщей воды, лежала драгоценная двухпалубная красотка, скрывая в одной из кают несметное богатство. Маньяк видел собственными глазами, как приливная волна сняла с мели судно. Как хлынула в пробоины вода и яхта лениво, не спеша, омываемая волнами, перекатывающимися через палубу, опустилась на глубину. Там и лежала в то время, когда дайвер отправлял в рот содержимое бесчисленных стаканов.

В одиночку не справиться. Даже думать об этом – самоубийство. Необходимы люди. Двое – рискованный минимум, а лучше трое.

«Русалку не стоит сбрасывать со счетов», – подумал Маньяк и усмехнулся. Уж больно легко он причислил кровожадную тварь к вторичной опасности. Тогда как дело обстояло с точностью до наоборот. Неизвестно, какие еще ягодки готовит глубина. Выход один: спускаться следовало в «клетке». Вот так, слово за слово, и от всего полезного времени, рассчитанного на работу, оставались жалкие минут сорок. Нет, пользоваться люком, чтобы проникнуть внутрь, не входило в его планы. Если – это необходимое условие – яхта лежит на левом борту, то есть все шансы прорубить деревянный бок в районе драгоценной каюты. Когда все пойдет по задуманному плану, от трех помощников в лучшем случае останутся двое. Люди должны быть супер надежными, но не особенно доверять друг другу. Только тогда можно поставить на то, что не объединятся они при виде «стеклянных шариков» и собственные шарики у них голове не зайдут за ролики. И самого Маньяка, приходящего в себя после погружения, не отправят за борт, на радость пучеглазой и кровожадной твари.