Расходный материал - Надежда Навара Страница 3

– Возможно, ты и прав… – произнес куратор.

Он вновь занял место за столом, подлил в бокал коньяка и подал его Камински. Тот кивнул, принимая напиток. Бросив на собеседника косой взгляд, Мономах сказал:

– Хотя нужно признать, господин Ломбарди заботится о престиже ордена.

Едва не поперхнувшись, бывший шеф разведки расплескал жидкость.

– Ты издеваешься надо мной! – Поставив фужер, он взял со стола салфетку. – Только слепцы не замечают некомпетентность этого фанатика.

Влажный комок полетел в камин.

– Вспомни, кем мы были, и посмотри, чем стали благодаря заботам его светлости! Безумцы, осквернив храм, вы превратили его в торжище! Почти боги, вы низвергли себя, встав на одну доску с фиглярами, мнящими себя королями, президентами и лордами! Вам оказалось мало сознания власти? Захотелось насладиться ее атрибутами? Берите полной чашей! Только теперь и играть извольте по правилам! И вот что я тебе скажу, дорогой мой: орден – не фаворит на этих скачках, есть лошадки покруче. Вас просто затопчут в свалке, а сеть достанется победителю!

Куратору захотелось укрыться от взгляда Антона, и он сосредоточился на изучении игры света в хрустальных гранях бокала. «Правда, которую никто не хочет признать».

– Ты ведешь переговоры с легионами, добываешь стратегическую информацию, и это правильный ход.

Мономах почувствовал, Камински не льстит ему – просто их видение проблемы совпадает.

– И что в итоге? – спросил нунций и тут же ответил: – Гроссмейстер использует твои достижения для реализации собственных интриг. В голову его светлости приходит идея с помощью легионов искоренить еретиков и усмирить непокорных. Типичный образчик убогого стратегического мышления!

Антон подался вперед и положил открытые руки на стол.

– Именно поэтому Лайф погнал взашей нашего представителя! Кто будет терпеть предателя в собственной ставке.

– Какая же у нас перспектива, на твой взгляд? – спросил Мономах.

– Ты мудрый человек, Роман, и ты знаешь, кто такие легионеры. В древности говорили – империя умирает вместе с последним солдатом. Брииды служили Федерации как цепные псы, были преданы ею, и все равно сражались и умирали за нее. Считали, Зона навсегда похоронила порождение безумных генетиков, а они выжили и в аду. Выжили ради империи.

Антон на секунду умолк и потом неожиданно спросил:

– Сколько легионов оперирует сейчас на фронтах?

– Точных сведений нет, но по моим прикидкам не больше десятка, – ответил Мономах.

– Ты – полководец. Ответь сам, на что это похоже.

– Разведка боем, – без тени сомнения заявил Мономах, – впереди вторжение.

– Они придут, куратор! Империя принадлежит им по праву рождения и верности, – пророчествовал Камински. – Они придут вернуть Галактическую Федерацию, и тогда никто не посмеет встать на их пути, ибо они и есть Федерация!

Куратор посмотрел на карту и содрогнулся, все его прежние предчувствия, опасения и догадки вырвались в крике:

– Им нужна Земля, они пробьют барьер!

В комнате повисла тишина.

«И тогда наступит конец. Конец ордену, конец Доминиону, конец всему… Камински прав, тысячу раз прав! Только я могу и должен остановить их!»

Мономах встал, подошел к окну и распахнул его. Ветер ворвался в комнату и оживил седые пряди волос куратора.

Замок угнездился на небольшом искусственном плато – орбитальный лазер вырезал площадку на пике гряды Аденауэр. Заря расписала нагромождения скал и снегов золотисто-фиолетовыми тенями.

Невольно залюбовавшись чудной картиной, Роман задержал дыхание и чуть слышно прошептал:

– Я рад, Антон, что ты пришел ко мне.

Камински поднялся, подошел к куратору и возложил руки на его плечи.

– Ты нужен ордену, Роман. Ты спасешь сеть, как когда-то ее спас Иона Гомеш! А я помогу тебе.

Луккезе и его окрестности, Кампо-Формио,

Пограничье.

5 января 3000 года

К полудню почти все население Луккезе собралось в кварталах, примыкающих к городской стене. Настоятельные призывы членов магистрата сохранять спокойствие и приступить наконец к повседневным делам не возымели действия – толпа не желала расходиться. Факты же, предшествовавшие событиям, были таковы…

Примерно в шесть часов утра со стороны леса на дороге к Луккезе появился автомобиль на воздушной подушке. Когда лимузин остановился у ворот, из него вышли двое мужчин в одинаковых темных костюмах. Они сообщили карабинерам, что имеют важное известие для хозяина Луккезе. Те отзвонили в кардегардию, и дежурный офицер поспешил в палаццо с докладом.

Дон Филиппе слыл традиционалистом. Его образ жизни и распорядок дня отвечали канонам, заведенным предками – выходцами с земного острова Сицилия. В утренний час глава организации, контролировавшей добрую половину экономики Кампо-Формио, по обыкновению пил кофе на террасе.

Карабинер пошептался с телохранителями, получил разрешение, приблизился к господину и склонился над протянутой для поцелуя рукой.

– Прошу простить меня, дон Филиппе, я отрываю вас от важных дел, – начал он. – В город прибыли два человека. Они говорят, что имеют для вас важное послание. Как прикажете поступить?

Холеное лицо Филиппе приняло задумчивое выражение. Он не смог припомнить ничего, что требовало бы его персонального внимания в столь ранний час, и его начала раздражать мысль о том, что он что-то упустил.

– Эй, Цезаре, – подозвал он телохранителя, – собери-ка наших капо-реджими.

Затем дон объявил карабинеру решение:

– Карло, я приму посланцев. Проверь их и приведи сюда.

Когда визитеров под конвоем доставили в палаццо, дон неторопливо беседовал с капо о будущем урожае. Минут через пять Филиппе прервал дискуссию о вреде искусственных удобрений и соизволил заметить посетителей.

– Уго, ты не знаешь, кто эти люди? – обратился он к капо Мадзини. – Смотри-ка, вырядились, словно шаферы на деревенской свадьбе. Спроси, кто дал им право тревожить меня в такую рань?

Мадзини грузно повернулся в сторону мужчин, стоящих в окружении охранников на ступенях террасы, и рявкнул:

– Слышали? Отвечать!

– Я– Джузеппе Рицина, а это – мой брат Энцо, – назвался старший из курьеров. – Дон Ратто послал нас с поручением к дону Филиппе.

При этих словах Энцо шагнул вперед и протянул Мадзини небольшой сверток. Капо бросил быстрый взгляд на жандармского офицера, тот кивнул: дескать, проверено – мин нет.