Дважды возрожденный - Виктор Мурич Страница 3

- Он бы нас не пожалел! - категорически отметает мое предложение Стас.

Нам до массивных стен осталось десяток метров.

Сбрасываю скорость и плавно останавливаюсь у каменной плиты ворот. Задрав голову вверх, показываю Мичману большой палец. Он в ответ довольно машет рукой.

Мичман еще не знает, какие новости мы ему привезли.

Ох, и тяжелым будет разговор...

Дождавшись полной остановки, Стас замирает на секунду как изваяние.

Выстрел.

Еще один.

Разрывные пули входят в затылок убегающего животного, бросая его вперед на прогретые тусклым солнцем камни Пустоши. Тело все еще продолжает сучить длинными ногами, пытаясь подняться. Пару раз взлетает вверх смертоносная кисточка хвоста, как бы упрекая нас за удар в спину и нечестность боя.

Только убедившись, что тушканчик больше не шевелится, я въезжаю в открытые ворота Цитадели.

Ни о каком честном бое и речи быть не может. Мы здесь, чтобы выжить. И мы выживем.

Выживем назло всем.

Как я и ожидал, мы получили вздрючку от Мичмана по полной программе. И поделом. Сами облажались.

Мы стоим перед ним как два нашаливших пацана и он тихим, спокойным голосом отчитывает нас. Лучше уж пусть бы он орал или дал бы в морду. Было бы легче.

Когда Мичман читает мораль, то хочется застрелиться еще при первых его словах. Он всегда говорит спокойно, тихо и по сути. Мы, опустив головы, даже не пытаемся оправдываться. Против правды не попрешь.

- Вы знаете, что нарушили Договор? - Мичман заглянул мне в глаза. Последствия знаете?

- Да. Но мы же пытались... - все-таки начал оправдываться Стас.

- Мы же! Вы же! Они же! - передразнил Мичман. - Плохо, значит, пытались!

Наконец он исчерпался и уселся в массивное каменное кресло. Поерзав, принял удобную позу и потянулся за трубкой, лежащей на краю каменного круглого стола.

Стас глянул на меня, и мы дружно облегченно вздохнули. Раз в ход пошла трубка, значит, процесс перешел в завершающую стадию.

- А теперь расскажите еще раз все по порядку, - предложил Д1ичман, выпустив из уголка рта облако зловонного дыма.

Я всегда удивлялся, как можно курить такую дрянь. Для меня запах крепкого кубинского табака всегда ассоциировался с горящим костром инквизиции: такой же вонючий и густой дым.

Стас присел на краешек другого каменного кресла, напротив Мичмана, готовясь к повторному изложению нашей эпопеи, а я предпочел устроиться на столе. Все равно по степени комфорта одинаково.

В Цитадели все из камня. Абсолютно все. Начиная от толстенных стен и заканчивая мебелью.

Отличия только в сортах камня. Стены и ворота из темно-зеленого, чем-то напоминающего гранит камня. Мебель преимущественно мраморная, как здесь этот минерал называется. Почти во всем доминируют темные цвета. Правда, иногда встречаются предметы, имеющие светлые прожилки или вкрапления.

В общем, выглядит все солидно, но малость мрачновато. Строители Цитадели делали все на совесть и с перспективой на века. Все кажется весьма древним, но в то же время находится в идеальном состоянии. Исключением является только западная стена, сплошь испещренная вмятинами полуметровой глубины. Скорее даже не вмятинами, а вплавленностями. Для нас осталось загадкой, каким же оружием удалось сделать такие гигантские оспины на теле Цитадели, учитывая прочность стен.

Как-то в самом начале, когда мы еще только учились пользоваться оружием, Стас невзначай разрядил гранатомет в стену. Когда развеялся дым от взрыва и утих мат до смерти перепуганного Мотора, мы увидели лишь пятно копоти и мелкий скол в его центре. И все.

Не хотелось бы в будущем столкнуться с противником, вооруженным таким мощным оружием уничтожения.

- Мы выехали, как договаривались, в сторону шестой шахты... - начал повторный рассказ Стас. Мичман, укутавшись в клубы дыма, пристально следит прищуренными глазами за жестикуляцией рассказчика сквозь мутную пелену. - На точку прибыли вовремя. Гномов еще не было. Мы прождали около часа, пока они появились. Было их штук девять-десять.

- Десять, - уточнил я. - И десять верблюдов.

Стас отблагодарил меня столь любезным взглядом, что я пожалел о том, что прервал его. Мичман на мгновение перевел взгляд на меня, утвердительно качнул головой, как бы принимая к сведению мое уточнение, и опять повернулся к рассказчику.

- Так вот. Притопали они и прямиком в шахту. Ну конечно прихватили с собой кирки, лопаты и фонарики всякие. Знаешь, пузатые такие фонари, на беременных баб похожие, с зеркальцем с одной стороны. И полезли, в общем, гурьбой в шахту. Я расположился у входа, рядышком с их верблюдами, а Витек полез на горку и там залег среди камней. Ему там сверху все видно будет, если вдруг кто сунется. Все как всегда. Тишина и благодать полная. Ветра нет, солнышко пригревает.

Стас сопровождает свою речь бурной жестикуляцией. Когда он о чем-то увлеченно рассказывает, рядом с ним находиться опасно, зашибить может невзначай. Вот и сейчас он каждую фразу сопровождает взмахом мускулистых рук. Его атлетическая фигура на фоне массивного кресла выглядит весьма скромно. Даже не скажешь, что у него рост метр девяносто и вес сто килограммов. Большая часть его мышцы. Сказывается длительное увлечение культуризмом. Мы его шутя называем Гераклом нашего времени. Вот только "вершина" его малость подкачала. Столь мощное тело венчает коротко стриженная голова с большими оттопыренными ушами и веснушчатым лицом, которому он постоянно пытается придать серьезную угрюмость и тем самым компенсировать детское озорство, мелькающее в глазах. Из всех его достоинств выдающимся является только умение стрелять. Вот в этом он настоящий ас. Месяц назад, когда мы праздновали его двадцатидевятилетие, он, будучи в конкретно нетрезвом состоянии, пристрелил из своего неразлучного карабина крота, высунувшегося на свою беду из каменной толщи в трехстах метрах от стен Цитадели. Добавлю, что стрелял он, опираясь на меня, так как самостоятельно держаться на ногах не мог...

Мичман, плавающий в облаках столь любимого им дыма, является полной противоположностью Стаса.

Мичман - прозвище. По имени его никто и никогда не называл. По крайней мере я этого не слышал. Я даже не уверен, что помню его настоящее имя. То ли Вадим, то ли Владислав. А Мичман - потому что в прошлом он действительно был мичманом на эсминце. Выперли его с флота года три назад за пьянство. Любил он раньше это дело по-крупному. Как-то раз по пьяни он капитану эсминца что-то сказал или сделал. Скорее всего, сделал, потому что после слов, даже самых тяжелых, в больницу с травмой черепа не попадают. В общем, помогли ему уйти. А так, может, еще бы плавал и плавал, вместо того чтобы нянчиться здесь с нами. Потом, уже на гражданке, он взялся за ум, завязал и с тех пор ко всем спиртным напиткам относится с предубеждением, делая исключения разве что только по праздникам.