Переход хода - Александр Усовский Страница 3

Выйдя на улочку, ведущую от моря, они по кипарисовой алее, идущей вдоль корпусов разных пансионатов и отелей, летом многолюдных и шумных, а теперь притихших и как будто затаившихся в ожидании — направились к автобусной стоянке. В этот ранний час на ней одиноко травил воздух соляровым выхлопом потрёпанный "чавдар" до Бургаса — дожидаясь пассажиров на первый рейс. Не дойдя до автобуса метров двадцать, Левченко, обернувшись к своему спутнику — сказал вполголоса:

— Ну, всё, будем прощаться. Да, чуть не забыл — генерал просил тебя особо не зарываться, напомнить, что наступление далеко не для всех заканчивается флагом над рейхстагом, трофеями и орденами. Кому-то выпадает и фанерная звездочка на самодельном обелиске и со святыми упокой…. Запомнил? — Одиссей кивнул. — Вот и славно. Обелисков у нас за плечами и так уже изрядно, а вот взятых рейхстагов пока — ни одного. А посему — пришло время открыть им счёт!

— Значит, не получилось…. — Генерал Калюжный тяжело вздохнул.

Левченко отрицательно покачал головой.

— Не получилось. Да и не могло получиться — мы же изначально были готовы к этому варианту развития событий. Слишком уж силы неравные. У тех, что играют за чёрных, все ключевые фигуры в тамошней элите — ежели, конечно, этих никчемных болтунов можно назвать элитой — давно в кармане. А у нас? Полторы калеки…. Да и Пилот слишком уж понадеялся на народную поддержку, популист хренов. Народ-то его поддержал, да что толку? К тому же старый замполит его слил, для Пилота это был удар в спину.

Калюжный закурил, выпустил клуб сизоватого дыма — и сказал вполголоса:

— Да уж, старый коммунист проявил себя во всей красе, что и говорить. Сукин сын…. Я, Левченко, скажу тебе честно — никогда я этих … выдвиженцев, из национальных кадров — не любил. Был у нас в академии один такой, латыш, Круминьш по фамилии — так он на собраниях клеймил империализм так, как будто лично Рейган у него лет пять назад сотню занял — и не отдаёт. А в восемьдесят восьмом с секретными документами этот боец идеологического фронта рванул на рыбацкой лодке в Швецию, и, ежели б не его морская безграмотность — имел бы штаб Прибалтийского округа бледный вид…. Вместо Швеции причалил товарищ подполковник Круминьш к польскому берегу и принялся у польских — приняв их за шведских, заметь! — пограничников политического убежища просить, обещая за это выдать главную военную тайну Советского Союза. Мальчиш-плохиш, понимаешь…

— Ну и что… чем закончился его вояж? — чуть улыбнувшись, спросил Левченко.

Калюжный пренебрежительно махнул рукой.

— А, ерундой, десяткой обошлось. Тогда ж у нас бардак начинался, и вместо пули в затылок получил этот Круминьш смешной срок — какой до конца, кстати, и не отсидел. В девяносто первом он из предателя и перебежчика в одночасье стал латвийским героем сопротивления и борцом с тоталитарным режимом. — Генерал вздохнул, покачал головой, и, вернувшись за свой стол, продолжил деловито: — Ладно, что мы из всей этой литовской истории можем вынести? Пилота нам, как я понимаю, уже не спасти?

— Пилота валят наглушняк, партия разыграна, как по нотам. В конце октября тамошний Департамент госбезопасности — литовский ФСБ — довел до спикера и его замов сведения о связях Пилота с некими международными криминальными кругами. Кто готовил эту дезу, мы выяснили, взяли ребяток на карандаш. Пару человек в этой лавке отказались визировать подобную хрень — этих мы тоже выявили, по возможности отработаем. А первого ноября этот документ — который был для служебного пользования, между прочим — вдруг почему-то оказался опубликованным в прессе.

Генерал перебил Левченко:

— Кто причастен — выяснили?

Подполковник кивнул.

— В канцелярии спикера тамошнего Сейма работает несколько засланных казачков — один из них, некто Закарас, через своего дружка Яцкевичуса, зама главреда "Республики", это дело и провернул. Как сообщает Тонус, с молчаливого согласия спикера.

Калюжный кивнул.

— Ясно. Связи отследили?

Подполковник развел руками.

— Максим Владимирович, мы ж не боги…. Есть информация, что Яцкевичус крепко дружен со вторым секретарем американского посольства в Вильнюсе Оливером Кингом — но более подробных сведений у нас нет.

Генерал молча кивнул. Левченко продолжил:

— На следующий день все ключевые советники Пилота подали в отставку, а третьего ноября тамошняя Генпрокуратура затеялась расследовать уголовное дело по факту нарушения президентом своей присяги. Типа, дружит с сомнительными бизнесменами, криминал, то да сё — в общем, шарманка известная. Хреново, что старый замполит, что сейчас там премьером, спустил на Пилота своих шавок — теперь того валят не только те, что играют за чёрных, но и те, что при иных раскладах были бы на нашей стороне.

— То есть, шансов у Пилота нет?

— Нет.

Они помолчали несколько минут, затем генерал, затушив сигарету, приказал:

— Всех фигурантов процесса чётко идентифицировать, по максимуму. Тех, что получают из кассы напротив — отработать по связям, выявить по возможности всю сеть.

— Максим Владимирович!

— Я же сказал — по возможности. И держать в поле зрения плотно, буде к тому появится возможность — малость притопить, жизнь их никчемную чуток испортить — так, в пределах разумного, без смертоубийства. Тех же, кто потенциально интересен нам — отработать в ближайшее же время, но отработать мягко, ненавязчиво. Кто у тебя там сейчас координатором?

— Витовт.

— Вот пусть со своими ребятами всех тех, кто в этой истории обозначился позитивно, найдет и подберет к ним ключики. Нам там сейчас люди нужны! Ведь когда люди в ситуации общей подлости и предательства, возведенного в ранг доблести, продолжают своей честью дорожить — то для таких людей вообще ничего нельзя жалеть! Если нужно кому-нибудь из тех, что за Пилота впрягся, чем-то помочь — квартирку там прикупить, кредит помочь выплатить, детишек в хороший университет пристроить — пусть твой Витовт в доску расшибётся, а сделает. Завтра эти люди нам сторицей отработают! Не всё ж России свои бывшие окраины всяким-разным брюссельским клоунам на откуп отдавать…. Придёт время — и мы их обратно попросим, для начала вежливо, ну а там — как получится…. На самого Пилота люди Витовта не выходили?

Левченко пожал плечами.

— Зачем? Его в Ленинградской академии гражданской авиации, ещё во времена доисторические, тамошние чекисты пытались отработать — бесполезно. Крепок духом оказался Пилот!

— Духом крепок, а должность свою просрал… — проворчал Калюжный.

Левченко развел руками.

— В такой ситуации кто хочешь пасанёт — тем более, Пилот парень странноватый, с принципами. Плюс к тому — честный до неприличия. А с той стороны, сами понимаете, народ прожжённый, ни в какое благородство играть не намеренный. Так что шансов у него изначально не было…