Русский Медведь. Император - Михаил Ланцов Страница 3

Буквально с ходу была разгромлена Япония, потерявшая остров Хоккайдо с прочей мелочовкой. С ней был подписан договор, по которому дочь императора выдавали за второго сына Петра – Александра. В свою очередь, их сын признавался единственным законным наследником Страны восходящего солнца.

А вот с империей Цинь пришлось потрудиться. Слишком большая. Да и армия ее изрядна. Петр применил стандартную англосаксонскую хитрость и начал военные действия, предварительно поддержав сторонников разгромленной династии Мин. То есть укрепив пятую колонну в тылу противника. Обширных армий повстанцев, громящих маньчжуров, получить не удалось. Однако даже тот факт, что к императору не подошли многочисленные подкрепления народа хань [3], – уже радовал. И так расход боеприпасов был безумным…

Несмотря на сложность и в целом авантюристичность данной военной кампании, она полностью удалась. Сказалось радикальное превосходство русских в вооружении и тактике. С мечами и луками на минометы и картечницы наступать бесполезно. Итогом кампании стало то, что вся Маньчжурия отошла России. А также часть Северного Китая, включая Пекин, который отныне стал называться Петроградом, превратившись в административный центр российских владений на Дальнем Востоке. А в самом Китае утвердилась возродившаяся династия Мин, находясь в союзнических отношениях с Петром. Конечно, новый император Мин был этнически таким же представителем династии, как и космонавтов. Но кому какое дело? Главное, что Китай, незадолго до того завоеванный маньчжурами, оказался вновь относительно независимым.

И вот, когда в целом военные дела на Востоке утряслись, Франция решила спровоцировать большую военную кампанию против излишне усилившейся России. Она ее пугала, понимая, что время играет против стремительно слабевшего Парижа.

12 января 1713 года. Москва

Франсуа Овен сидел в гондоле дирижабля и сосредоточенно боялся.

Все вокруг вибрировало и гудело, а где-то там, вдали, проплывала заснеженная Москва. Конечно, Франсуа уже не раз поднимался на воздушном шаре, но старые ощущения не шли ни в какое сравнение с тем, что он испытывал сейчас. Ведь это чудо, натуральное чудо! Еще несколько лет назад никто о таком и помыслить не мог. А сейчас – вот, само летает. Не как птица, конечно, но тоже ничего.

Вдруг он услышал какой-то крик и обернулся на отчетливый мат моторной команды. Рядные бензиновые двигатели работали очень нестабильно и требовали постоянного обслуживания механиков. Петр потому и разместил их на специальной палубе, а не в отдельных гондолах, как хотел изначально. Но Франсуа был уверен – это только первый блин, собранный вручную в лаборатории. Первые восемь двигателей будущего! Но пройдет несколько лет и надежность этих чудо-механизмов смогут поднять до приемлемого уровня, а значит…

– Ну как тебе? – поинтересовался царь, отвлекшись от зрительной трубы.

– Очень интересно, государь, хоть и страшно, – произнес осипшим и чуть дрожащим голосом Франсуа. – С непривычки, видно. Но одно не могу понять – ты к войне готовишься. Говоришь, что всего в обрез. А сам такие забавы строишь. Неужели этот механизм не мог подождать?

– А ты не понимаешь, какое преимущество даст нам даже один такой дирижабль?

– Нет, государь. Не понимаю, – вполне искренне произнес глава православного ордена иезуитов. Уже несколько лет как православного после разгрома, недавно им учиненного во Франции, Испании и Италии. – Для разведки на поле боя и воздушных шаров хватало. Они ведь за много километров в округе видят все. Зачем самоходный их вариант делать?

– Не только разведка, друг мой, задача военно-воздушных сил… – ответил ему Петр с какой-то уж очень многозначительной улыбкой. – Впрочем, я пока оставлю этот сюрприз на потом…

Так и летели на высоте каких-то восьмисот метров, в то время как механики с сочными комментариями бегали вокруг восьми двигателей по моторной палубе. И даже более того – в какие-то моменты к ним присоединялся сам царь, очень неплохо разбиравшийся в простых бензиновых двигателях с карбюраторным питанием. Как и, пожалуй, любой советский автомобилист. В стране, где автосервисов не было как категории, иное было просто немыслимо.

Но эта увлекательная возня вокруг технических новинок не отражала реального положения в мире. Никакой идиллии и покоя. Напротив – международная обстановка с каждым днем накалялась все больше и больше. Потому что Людовик XIV откровенно рефлексировал, зная об осведомленности Петра. Считая, что если царя не спровоцировать, то он продолжит спокойно наблюдать за тем, как огромное воинство, собранное с огромными усилиями по случаю предстоящей войны, прожигает в и без того трещащей по швам казне огромные дыры. Да не просто так ждать, а продолжая неспешно готовиться к тому, чтобы нанести удар в самый подходящий момент. Для него. То есть поступить так, как он уже делал. И не раз. Кроме того, уже немолодой Людовик XIV просто боялся не дожить до разгрома этого русского медведя. А значит, особенных вариантов у него не оставалось. Нужно было любой ценой начинать войну.

Если вы заблудились в лесу и очень устали, найдите медведя, бросьте в него камнем – и вашу усталость как рукой снимет.

5 апреля 1713 года. Москва. Преображенское. Малый дворец

Петр раздраженно вышагивал по своему кабинету. А перед ним с напряженными лицами сидели Анна Росс [4], князь-кесарь и Яков Брюс.

– Казнены… – медленно произнес государь, стоя у окна. – Кто знает, что конкретно там произошло?

– Никто толком ничего не знает, – начал Брюс. – В один день был схвачен весь штат нашего дипломатического представительства. И уже через день их всех публично обезглавили на площади.

– И все же, какого лешего султан так поступил?

– Я полагаю, – осторожно отметила Анна, – что это провокация…

Так и сидели, гадали. Однако за недостатком информации Петр решил дров не ломать, а подождать и посмотреть, что там дальше будет. И не зря, потому что уже через полторы недели прилетел вестовой к постоянному посланнику Габсбургов при русском дворе с очень интересными подробностями.

Оказалось, что оттоманский султан Ахмед III, подначиваемый своими французскими и испанскими советниками, своей волей приказал схватить и казнить всю делегацию русских. Без объяснения причины или какого-либо обвинения. Зачем? На этот вопрос посланник Иосифа I [5]ответил, что по всем дворам Европы, затаив дыхание, ждут, как Россия отреагирует на эту провокацию. Начнет ли войну или утрется?