Кементарийская орбита - Дмитрий Леоненко Страница 3

Тем временем зонд продолжал выполнять поставленную задачу. Давным-давно отказали наземные комплексы и сошли с орбиты спутники, но лазерные сигналы по-прежнему мчались к Земле. Год за годом, век за веком.

Пока однажды не нашлись те, кто их принял и расшифровал.

– Леоненко Дмитрий Николаевич, схолферм, – чиновник за стойкой со скучающим видом провел моим айдимом по панели, дернул пальцем, прокручивая список.

– Направление на работы отсутствует, – отозвалась система синт-голосом. – Продовольственный статус откорректирован. Выдача рациона подтверждена. Проследуйте в ПВР для ожидания выдачи рациона.

Обычное дело. Редко кому удается получить официальное направление хотя бы на временную работу. К счастью – пока еще кормят. Пусть рацион и состоит по большей части из отдающей кислым молоком агентировки. В сети все чаще всплывают – лагерные контент-фильтры, управляемые откопанными где-то в залежах ранних поколений модер-ботами, представляют собой одну большую дыру – увлекательнейшие дискуссии о присвоении нам «неактуального статуса». Зажатая в тисках двух сильнейших ГОК Евразии, Красноярская Республика явственно перенимала не лучшие черты конкурентов.

Несколько лиц в очереди повернулись в мою сторону, когда я двинулся к выходу из конторы. Безо всякого интереса, впрочем. Я не первый покидал очередь несолоно хлебавши. Общеизвестно было – рассчитывать на распределение в жилые блоки и рабочее место можно, либо обладая крайне востребованными на рудничных платформах Нориля и Жилинды навыками, либо договорившись с «вахтерами». Последнее стоило денег. Копеечных. Для обитателей Талнаха – неподъемных. Первое к недоучившемуся конструктору биоаркоценозов не относилось.

Стоило откинуть термосетку, и промозглый северный ветер хлестнул как ножом. Раскисшая земля с чавканьем втягивала в себя подошвы ботинок. Айдим надсадно пискнул, требуя не отклоняться от маршрута следования.

Дурость. Проверить, нет ли твоей фамилии в списке счастливчиков, можно было и из барака. Дважды в день наведываться в офис заставляла нас только косность администраторов. А может, и паранойя. Не исключено, что таким способом начальство лагеря проверяло, не присутствуют ли некоторые из перемещенцев в бараках лишь виртуально, устроившись на нелегальную работу или пополнив собой ряды мобильных банд.

Если и так, то непохоже, чтобы эта проверка была очень уж эффективна.

Я влился в жидкий ручеек товарищей по несчастью, тянувшийся между вздувшимися полуцилиндрами хабов. Полиэтиленовые телогрейки не спасали от мелких брызг, оседавших на лицо. Низкое, серое небо навалилось на лагерь, от прудов доносился чудный букет запахов – канализационная вонь, смешанная со слабым духом антисептика.

Я слишком глубоко задумался о нерадостных слухах. Пропустил момент, когда впереди раздался испуганный крик, тут же подхваченный десятками глоток. Спины людей мигом расступились, перемещенцы бросались в стороны, торопясь свернуть в узкие проходы между бараками. Я вскинул голову, оторвав взгляд от крохотной панели айдима, и стоящий передо мной человек улыбнулся светлой, радостной улыбкой, обнажив выкрошившиеся зубы. Босые ноги глубоко утопали в холодной грязи, крохотные язвочки между бровей и у крыльев носа открылись от улыбки, капелька крови повисла на носу.

– Какое красивое облако, – громко произнес он, обращаясь ко мне. Вскинул руку, будто указывая на предмет своего восторга. – Да посмотри же ты!

Я не стал ждать, пока эйфилитик сделает последний, гибельный шаг ко мне. Бросился прочь, вслед за остальными, разбрызгивая грязь по телогрейке, торопясь укрыться за углом хаба. Зацепился за торчащий кусок бетона, полетел лицом вниз, успел выставить руки, неловко вскочил. Обернулся – и увидел, как недоуменно смотрящий мне вслед эйфилитик с коротким хлопком нелепо дергается вперед, падает навзничь и вода вокруг его головы быстро становится мутно-красной.

Широкоплечая фигура «вахтера» в дальнем конце дорожки убрала пистолет за пазуху, извлекла айдим. Бросила в него несколько слов. Расположенная на соседнем бараке «шпарилка» крутнулась, нацеливаясь на тело. Раздалось высокое гудение, и эйфилитика окутали клубы горячего пара.

Медленно, стараясь не привлекать внимания, я попятился прочь. Уйти отсюда, уйти как можно скорее. Прежде чем появились санработники и охранники в защитных костюмах. Потом медики, конечно, проверят местонахождение айдимов всех, кто общался с зараженным, но эйфилитик не приближался ко мне ближе пяти метров. Есть шанс отделаться предохранительной прошивкой, а не заключением в карантинную зону.

Я так и не пристрастился к куреву, но при виде Гайка, торопливо смолящего с парой своих якутских корешей одну на троих сигарету, невольно позавидовал ему. Обдирающий горло дым, должно быть, позволял хоть ненадолго забыть и долетавший смрад, и стоявший внутри хаба густой аромат немытого человеческого тела. И скрыть трясущиеся руки от любопытных взоров.

Протолкаться, поминутно задевая чьи-то ноги, между тесными рядами коек. Сбросить телогрейку на крючок зарядки, сунуть в карман айдим. Разуться, вскарабкаться на свое ложе. Вытянуться и закрыть глаза, стараясь не обращать внимания на вонь. Скоро она перестанет ощущаться.

Ощутимый удар по плечу привел меня в чувство. Проклятье.

Вскинувшись на локте, я различил внизу три, увы, хорошо знакомые физиономии.

– Спишь? – недобро поинтересовался Серыс. – Слазь.

На соседних койках понимающе отводили глаза. Маленький спектакль, разыгрывающийся на нашей сцене почти ежедневно. Я потянулся за айдимом. Обреченно вздохнув, перекинул ноги через край койки. Очень хотелось от души пнуть по отъевшейся косоглазой харе.

Дураком я не был.

Резкий рывок сдернул меня вниз, так что плечом я со всей силы врезался в коечную опору. Кто-то из приятелей Серыса хохотнул.

– Голубь ты сизокрылый. – Серыс говорил без особой злости. – Расслабляешься, смотрю? Совсем забывчивый стал, что?

Молча я отомкнул айдимом шкафчик. Извлек накопленный сигаретный паек – две пачки. Вложил в требовательно протянутую лапу.

– Умный! – восхитился Серыс. – Ну раз умный, что надо сказать?

– Извини, – выдавил я. – Не выспался. Забыл. С утра бегал на раздачу.

– Извиняю. – «Сохатый» упрятал пачку себе в карман, вторую бросил подельникам. В следующую секунду жесткая крышка тумбочки впечаталась в мой подбородок. Я попытался вскочить, но второй удар отбросил меня на нижнюю койку.

– Как сходил? – поинтересовался Серыс, дождавшись, пока я перестану хватать ртом воздух.

– Никак, – выдавил я. Рука сама потянулась к вшитому в подкладку острому металлическому уголку. И отползла обратно. Дураком я не был.

– Ну и дурак, – выдал ошибочное заключение, тем не менее, Серыс. – Знаю пацанов – за пятерку впишут тебя на клатраты. Через недельку будешь калымить в Норильмане, а не жрать тут агенту. Ты гляди – зима, ежить ее, близко. Лагерь, говорят, бросят на неактуалке – уяснил, тюмка?