Лекарство от меланхолии (сборник) - Рэй Брэдбери Страница 3

– Хватит, надоело!

– Как не надоесть! Среди этого запустения я даже не знаю, какой год на дворе!

– Девятисотый от Рождества Христова.

– Нет, нет, – зашептал другой и зажмурился. – Здесь, на равнине, нет Времени – только Вечность. Я чувствую, вот выбежать назад, на дорогу, а там все не так, города как не бывало, жители еще и не родились, камень для крепостных стен еще не добыт из каменоломен, бревна не спилены в лесах. Не спрашивай, откуда я это знаю, сама равнина знает и подсказывает мне. А мы сидим тут одни в стране огненного дракона. Боже, спаси нас и помилуй!

– Затаи страх в душе, но не забудь меч и латы!

– Что толку? Дракон приносится неведомо откуда, мы не знаем, где его жилище. Он исчезает в тумане – мы не знаем, куда он скрывается. Что ж, наденем доспехи и встретим смерть во всеоружии.

Не успев застегнуть серебряные латы, второй вновь застыл и обернулся.

По сумрачному краю, где царили тьма и пустота, из самого сердца равнины сорвался ветер и принес пыль, что струится в часах, прахом отмеряющих бег времени. В глубине этого невиданного вихря пылали черные солнца и неслись мириады сожженных листьев, сорванных неведомо с каких осенних деревьев где-то за окоемом. Под этим жарким вихрем таяли луга и холмы, кости истончались, словно белый воск, кровь мутилась и густела и медленно оседала в мозгу. Вихрь налетал, и это летели тысячи погибающих в смятенном времени душ. Это был сумрак, объятый туманом, объятый тьмою, и тут не место было человеку, и не было ни дня, ни часа – время исчезло, остались только эти двое в безликой пустоте, во внезапной леденящей буре, в белом громе, что надвигался за прозрачным зеленым щитом ниспадающих молний. По траве хлестнул ливень; и снова все стихло, и в холодной тьме, в бездыханной тиши только и осталось живого тепла что эти двое.

– Вот, – прошептал первый. – Вот оно!..

Вдалеке, за много миль, оглушительно загремело, взревело – мчался дракон.

В молчании оба опоясались мечами и сели на коней. Первозданную полуночную тишину разорвало грозное шипение, дракон стремительно надвигался – ближе, ближе; над гребнем холма сверкнули свирепые огненные очи, возникло что-то темное, неясное, сползло, извиваясь, в долину и скрылось.

– Скорей!

Они пришпорили коней и поскакали к ближней лощине.

– Он пройдет здесь!

Поспешно закрыли коням глаза шорами, руками в железных перчатках подняли копья.

– Боже правый!

– Да, будем уповать на Господа.

Миг – и дракон обогнул косогор. Огненно-рыжий глаз чудища впился в них, на доспехах вспыхнули алые искры и отблески. С ужасающим надрывным воплем и скрежетом дракон рванулся вперед.

– Помилуй нас, Боже!

Копье ударило под желтый глаз без век, согнулось – и всадник вылетел из седла. Дракон сшиб его с ног, повалил, подмял. Мимоходом задел черным жарким плечом второго коня и отшвырнул вместе с седоком прочь, за добрых сто футов, и они разбились об огромный валун, а дракон с надрывным пронзительным воем и свистом промчался дальше, весь окутанный рыжим, алым, багровым пламенем, в огромных мягких перьях слепящего, едкого дыма.

– Видал? – воскликнул кто-то. – Все в точности как я тебе говорил!

– То же самое, точь-в-точь! Рыцарь в латах, вот лопни мои глаза! Мы его сшибли!

– Ты остановишься?

– Уж пробовал раз. Ничего не нашел. Неохота останавливаться на этой пустоши. Жуть берет. Что-то тут нечисто.

– Но ведь кого-то мы сбили!

– Я свистел вовсю, малый мог посторониться, а он и не двинулся!

Вихрем разорвало пелену тумана.

– В Стокли прибудем вовремя. Подбрось-ка угля, Фред.

Новый свисток стряхнул капли росы с пустого неба. Дыша огнем и яростью, ночной скорый пронесся по глубокой лощине, с разгону взял подъем и скрылся, исчез безвозвратно в холодной дали на севере, остались лишь черный дым и пар – и еще долго таяли в оцепенелом воздухе.

– Пошлите за пиявками: ей нужно сделать кровопускание, – заявил доктор Джимп.

– У нее уже и так не осталось крови! – воскликнула миссис Уилкес. – О доктор, что томит нашу Камиллу?

– С ней не все в порядке.

– Да?

Добрый доктор нахмурился:

– Она нездорова.

– Продолжайте, продолжайте!

– Не вызывает сомнения: она угасает как свеча.

– О, доктор Джимп, – запротестовал мистер Уилкес. – Вы же повторяете то, что вам говорили мы, когда вы только пришли в наш дом!

– Нет, вы не правы! Давайте ей эти пилюли на рассвете, в полдень и на закате солнца. Превосходное средство!

– Проклятье, она уже нафарширована превосходными средствами!

– Ну-ну! С вас шиллинг, сэр, я спускаюсь вниз.

– Идите и пришлите сюда дьявола!

Мистер Уилкес сунул монету в руку доброго доктора.

Пока врач спускался по лестнице, с громким сопением нюхая табак и чихая, на многолюдных улицах Лондона наступило сырое утро весны 1762 года.

Мистер и миссис Уилкес повернулись к постели, где лежала их любимая Камилла, бледная и похудевшая, но все еще очень хорошенькая, с большими влажными сиреневыми глазами. По подушке золотым потоком струились волосы.

– О, – чуть не плакала она, – что со мной сталось? С начала весны прошло три недели, в зеркале я вижу лишь призрак; я сама себя пугаю. Мне страшно подумать, что я умру, не дожив до своего двадцатого дня рождения.

– Дитя мое, – сказала мать, – что у тебя болит?

– Мои руки. Мои ноги. Моя грудь. Моя голова. Сколько докторов – шесть? – поворачивали меня, словно мясо на вертеле. Не хочу больше. Дайте мне спокойно отойти в мир иной.

– Какая ужасная, какая таинственная болезнь, – пролепетала мать. – Сделай что-нибудь, мистер Уилкес!

– Что? – сердито спросил мистер Уилкес. – Она не хочет видеть врачей, аптекарей или священников – аминь! – а они очень скоро разорят меня! Может, мне следует сбегать на улицу и привести мусорщика?

– Да, – послышался голос.

– Что?! – Все трое повернулись посмотреть на того, кто произнес эти слова.

Они совсем забыли о младшем брате Камиллы, Джейми, который стоял у дальнего окна и ковырял в зубах. Он невозмутимо смотрел вдаль, туда, где шумел Лондон и шел дождь.

– Четыреста лет назад, – совершенно спокойно проговорил Джейми, – именно так и поступили. И это помогло. Нет, не надо приводить мусорщика сюда. Давайте поднимем Камиллу вместе с кроватью и всем остальным, снесем ее вниз по лестнице и поставим возле входной двери.