Там, где начинается вселенная - Джей Эм Страница 3

Ствол упёрся под подбородок. Пальцы киберруки рванули ворот рубашки легионера. Плотная ткань расползлась, как марля. Ярко блеснула светлая гравировка на чернёном серебре – тройной зигзаг молнии. На шее Джулиуса висела цепочка со знаком Адского легиона.

– Ненавижу наёмную падаль! – прошипел Однорукий. – Для вас не существует ничего, никаких принципов! Вы хуже последней подзаборной шлюхи! А таких, как ты, ненавижу в особенности. Грёбаные мутанты!

Лицо Джулиуса сохраняло абсолютное бесстрастие.

– С каким удовольствием я прострелил бы тебе башку!

– Так прострели.

Химено с трудом сдерживал дрожь в руке – настоящей руке, – сжимавшей пистолет.

Джулиус знал, что он не выстрелит. Видимо, все остальные пленные оказались обычными солдатами, и выжатые из них сведения стоили слишком мало.

– Почему ты отказываешься говорить? Ведь тебе плевать на Макерелло. Тебе важны деньги. Я заплачу в любой валюте…

Джулиус молча покачал головой.

– Почему?!

– Считай, Макерелло обещал мне больше.

– Обещал? Чёрта с два он заплатит! Мы отбросили их далеко на восток…

– Отчего же тогда сеньор генерал так дорожит сведениями, которые известны простому сотнику? – Джулиус намеренно сделал ударение на «простому». Оба прекрасно знали, какую роль легионеры, пусть и командующие всего лишь сотней, играют в войске Макерелло. – Может, ваши силы на исходе, сеньор генерал? А успех – случайность, сработал фактор внезапности?

Химено ударил почти без замаха и в кровь разбил Джулиусу губы.

– Ты будешь гнить здесь до конца своих дней! Будешь подыхать медленно! А что надо, из тебя всё равно выбьют! Увести! – последнее относилось к тюремщикам, которые тут же ввалились и поволокли Джулиуса прочь.

Когда его водворили обратно в камеру, ребёнка там уже не было.

Химено ошибся. «Выбить» не удалось ровным счётом ничего. Пытки оказались бесполезны. Легионер понижал восприимчивость к боли практически до полного бесчувствия. Конечно, всё время оставаться в таком состоянии даже для него невозможно, потом раны жестоко болели. Но из-за несовпадения во времени самой пытки и реакции на неё эффект терялся. В результате всё, чего добились хименовские палачи – несколько новых шрамов на теле Джулиуса. Пробовали морить голодом, но и здесь не добились успеха.

В конце концов на него как будто махнули рукой, оставив «гнить до конца дней». Но однажды у Химено выдалось особенно плохое настроение. Он вспомнил о пленном легионере и отдал распоряжение расстрелять.

В день, когда приказ должны были привести в исполнение, войска Макерелло атаковали городишко, который Дикие гордо именовали своей столицей. Через пару часов оборона хименос была сломлена.

Макерелло велел обшарить все тюрьмы – их в городе оказалось едва ли не больше, чем жилых домов. К полудню Джулиус был среди своих. Люди из его сотни с нескрываемой радостью приветствовали командира. Товарищи-легионеры дружески хлопали по плечу.

Вечером, сытый и отмывшийся от тюремной грязи, Джулиус сидел напротив Макерелло.

– Нашли ещё кого-нибудь из наших парней, полковник?

– Выжил ты один. Остальные были моими солдатами. Обычному человеку в яме долго не продержаться.

Джулиус мрачно кивнул. Помолчали.

– Что теперь?

– Двинемся к Приччио. Химено сейчас там. Успел смыться.

– Мой контракт…

– Продолжается.

– Несмотря на яму?

– Я знаю, что ты нас не сдал. И если я откажусь от твоих услуг, уйдёт весь легион. Такого я себе позволить не могу.

Химено ошибся во всём. А Джулиус оказался прав: диктатура Однорукого ушла в небытие. Как, впрочем, спустя некоторое время и правление Макерелло, что Джулиус тоже предвидел. Он достаточно перевидал таких мелких разборок. Войны, столкновения, конфликты… Везде и всегда – почти одинаковый сценарий. Меняются только действующие лица, местность, оружие, да названия – «революционеры», «ополчение», «сопротивление», борцы за то, борцы за сё. Но суть одна и та же. И всё те же они сами, Адский легион. Конечно, время от времени перемены бывают и у них. Кто-то гибнет в боях, кто-то стареет – ведь не все они одинаковы. Изредка появляются новые. Но основной состав, несколько десятков таких, как Джулиус, постоянен.

Бывает, они сражаются простыми солдатами. Иногда каждому дают отряд в подчинение. Но они всегда остаются Адским легионом. Теми, кто носит знак молнии. Умеют молниеносно убивать. Сражаются без лишних раздумий. Война – их жизнь.

Порой кажется, что так оно и есть на самом деле.

Гай Юлий вернулся мыслями к настоящему. На улице начинало смеркаться.

«Бейсболки» в купе не было. Видно, всё-таки решил сходить поесть. Не было и парня, который ехал устраиваться на работу. Ну, этот наверняка до сих пор торчит в коридоре.

Догадка оказалась верной. Молодой человек стоял возле окна, и на шум отодвинутой купейной двери не обернулся.

Пожалуй, на понимание рассчитывать не приходится. Особенно с такой «располагающей» к доверию внешностью, как у него, Гая Юлия. Нечасто увидишь настолько некрасивое лицо. Не то чтобы отталкивающее или неприятное – просто очень некрасивое. Да ещё покрытое шрамами. В профиль Гай Юлий смахивал то ли на бультерьера, то ли на белую крысу. Сходство усиливал короткий ёжик белёсых волос. Но, как ни странно, невзрачные черты были не лишены какого-то благородства, если не сказать – аристократизма.

– Ну что, подумал над моими словами? – спросил Гай Юлий.

– И чего я не взял билет в общий вагон? Там, может, не так удобно трепаться. Не понимаю, зачем заново начинать, мейстер… не знаю, как вас.

– Меня зовут Гай Юлий, – подсказал он. – А тебя?

– Сальваторе, – опять с неохотной паузой перед ответом. Словно раздумывал, стоит ли вообще отвечать.

– Я не рвусь влезть не в своё дело, Сальваторе. Но технократы по уши в грязи. Я знаю, о чём говорю. Много повидал.

– Ну конечно. – В голосе Сальваторе слышалась ирония. – А все остальные ничего не знают, не видели – короче, круглые идиоты.

– Я нуэ. Слышал про таких? Воевал легионером.

Парень неопределённо пожал плечами:

– Не много. Слышал про изменённых, и про то, что когда-то давно их называли так – «нуэ».

– Знаешь, Сальваторе, раньше из Вэлида в Карану на поезде можно было попасть в два раза быстрее, чем теперь. Я это хорошо помню.

– Помните? Да Транспортный закон приняли двести лет назад!

– Помню. И считаю, все эти ограничения – не для безопасности. Просто власти нужен контроль абсолютно над всем… Я старше, чем выгляжу. Намного.