Солдаты звездного фронта - Валерий Большаков Страница 3

«Мы одной крови…» – подумал Ломов с сомнением.

А напротив, в прозрачный лист чего-то прозрачного, как стекло, плющилась страхолюдная морда, сверкая многогранниками фасеток и взблескивая лезвиями роговых челюстей. Животина сидела на двух лапах, помахивая двумя парами других, сухих и когтистых. Но поражало не это – мало того, что у твари наблюдался внешний скелет, как у земного насекомого, так он еще и дырявым был. Два отверстия зияли в шее-груди, еще два в области таза, даже голова и та была дырява.

«Босха на тебя нет…»

В третьей по счету камере висел туман, и капли конденсата стекали, как будто по дверцам душевой. А внутри колыхался большой пузырь, размерами с упитанную корову. С него свисала колеблющаяся полупрозрачная бахрома, волосатые жилки-щупальца то сворачивались, касаясь дна камеры, то раскручивались снова. Еще несколько лохматых шнурков уходило от пузыря в стороны и вверх, ритмично подтягивая и снова отпуская три «воздушных шарика» – потомство, что ли, отпочковывалось? «Шарики» будто дышали, становясь дряблыми, надуваясь снова, и вяло распускали пучки белесых нитей.

Такая вот форма жизни. Наверное, обитает в плотной атмосфере…

Ломов тут же рассердился на себя: ты что, посетитель космического зоопарка?

Их с капитаном занесли в пустую камеру и безо всяких церемоний вытряхнули из коконов. Сулима шмякнулся боком и перекатился на спину.

Антон вывалился, падая на четвереньки. Пол был мягкий, пружинистый и теплый.

Прозрачная стенка-штора опустилась. Детки в клетке.

Кряхтя от натуги, Ломов подтянулся, пытаясь усадить непослушное тело. Со второй попытки ему это удалось, и Антон сразу разглядел третьего – парня в камуфляже с лычками сержанта. Типичный русак – голубоглаз, курнос, скуласт.

Вытаращив глаза, он так смотрел на Ломова, словно увидел привидение, а потом его губы растянулись в счастливой улыбке.

– Наши!

– Типа того, – с усилием выговорил Антон. – Давно тут?

– Позавчера словили, гады, – с готовностью откликнулся сержант.

– Как попал-то?

– Да как… По дурости. В увольнительной был, потащили меня на природу, на шашлыки. Пошел я сухих веток наломать для мангала, а тут эти – хвать! – и сюда. Я со злости даже в стенку колотился, как дурак! А вчера, тоже не от большого ума, решил роботов использовать – они тут убирают, кормежку носят, воду меняют… А хрен там! Чтобы киберами командовать, нейрошунт надо иметь – имплантат такой, вот сюда, – сержант показал себе на висок.

– Все-то ты знаешь, – прищурился Ломов.

– Да куда там… – вздохнул его визави. – Видел просто. Я гляжу, вы из ВДВ? А звание?

– Я лейтенант, а он – капитан. Ага, очухался, вроде… Товарищ капитан! – Антон кое-как встал на колени и стал тормошить Сулиму. – Вы как?

– Херово… – простонал капитан.

Вдвоем с сержантом Антон усадил Сулиму, и тот обессиленно прислонился к прозрачной переборке.

– Здравия желаю, товарищ капитан! – осклабился Ломов.

Сулима расплылся в слабой улыбке.

– Иногда ты бываешь просто невыносим, – сказал он, шепелявя так, будто рот ему «заморозили» уколом лидокаина, – так и хочется на «губу» отправить! Но порой я очень рад тебя видеть. А это кто? Тоже рыбак?

– Никак нет! – по-строевому ответил сержант. – Максим Чернов! Я в Самарской области по контракту служил, на аэродроме. Хотел в летчики, но не взяли – у меня со зрением проблемы. Пошел в техники…

– Ничего, – утешил его Сулима, – зато попал в космонавты!

2. Борт рейдера «На-лиу». 141-й день 5153-го цикла Анг

Тхан Кох прошагал сразу в свои апартаменты, не заглядывая в рубку. Зачем? Все уже было известно, обратная пульсация просчитана, оборудование работает в штатном режиме.

Зайдя к себе, Кох переоделся. Подумав, растер немного травки забвения, пальцем сгреб труху в маленькую кучку, и поджег электрозажигалкой. Вообще-то, огонь полагалось высекать кресалом, освященным в Небесном храме, но Тхан относился к древним ритуалам с небрежностью аристократа – это, дескать, для черни обязаловка, а знать обойдется без «накачки» религиозных, верноподданнических и прочих чувств.

Во всех этих церемониях, за которые еще цепляется старичье, сокрыто множество ошибок и откровенных глупостей. Какая разница, чем добывать огонь? Лишь бы этот бурый травяной порошок тлел потихоньку, лишь бы вился ароматный дымок – втягиваешь его ноздрями, и мысли уходят, голова пустеет, как во младенчестве. Ни тревог, ни волнений, ни даже желаний.

Вообще-то, травка – и не травка вовсе, а водоросли. Толкуют, что они чрезвычайно редкие и растут лишь на мелководье у северных берегов Экваториального континента, но и к этому Кох относился скептически. Набивают цену торгаши, вот и все.

Неожиданно дверь открылась, и вошел Анха Гхоти – многие считали его самым привлекательным из пассивных партнеров на корабле. Анха улыбнулся, подошел, покачивая бедрами, и стянул комбез.

Никакие ухищрения генетиков не помогали, нередко природа оказывалась сильнее. Вот и у Анха его пассивность выдавало не только влагалище, но и заметно круглившиеся груди.

«Гичи, давайте займемся сексом», – передал Гхоти на нейрошунт Тхана.

Кох поморщился – он не любил, когда его отрывали от одного дела, предлагая иное, но и показаться невежливым тоже было нельзя.

Он разделся, совокупился, и Анха, одеваясь, спросил:

«Что делать с гомо, гичи? Стоит ли им имплантировать нейрошунты?»

«Не стоит, – покачал головой Тхан. – Обучите их языку, только не ангианскому, а линкосу, чтобы они понимали, чего от них хотят. Полагаю, этого будет достаточно».

«Будет исполнено, гичи».

Гхоти ушел, а Кох вернулся к столу, хмурясь недовольно, – травка истлела чуть ли не наполовину.

Хорошо быть командиром корабля – это честь и слава. Но не покой!

С другой стороны, врачи не зря пропагандируют секс, вслух проговаривая это ругательное слово, в себе самом несущее указание на различие полов, на биологический раскол расы.

И это не просто мода или эпатаж, секс действительно полезен для здоровья, хотя бы как кардиотренировка.

Приведя себя в равновесие, Тхан склонился над курившейся струйкой и медленно втянул дымок, наполняя легкие дурманом, вытесняя из головы мысли. Хорошо…

Борт инопланетного корабля.19 августа 2016 года

Антон поднатужился, перебарывая слабость, и поднялся на одно колено. Отдышался и медленно, с усилием, встал, перебирая ладонями по прозрачной переборке для пущего равновесия.

Ноги дрожали от напряжения. Так с ним уже бывало, когда валялся в госпитале.

Вспомнив пистолет-парализатор в лапе чертова гуманоида, Ломов непримиримо сжал губы. «Я вам это еще припомню».