Красный космос - Михаил Савеличев Страница 3

И лишь через секунды безумной гонки она поняла, чего он хочет.

Загнать в дыру.

Во все еще разверстую дыру загоризонта событий.

Туда, где только ужас и ничего, кроме ужаса.

А потом он невероятно легко обогнул ее, пристроился в нос, будто подставляясь, – ну-ка, всади мне ракету в сопло! И когда Зоя готова была это сделать, ионные движители истребителя смолкли. И лишь единственная мысль в наступившей тишине продолжала свой бег: перебежчик, перебежчик, перебежчик… Изнуряющая, изматывающая, высасывающая последние надежды на то, что личное поле коммунизма все же поможет, окажется той малостью, которой сейчас недостает ионным движителем, захлебнувшимся в некрополе вражеского истребителя.

Черное пламя вело ее в черную дыру.

И она, как загипнотизированная, следовала за ним.

Пока вдруг откуда-то сверху не ударила ослепительная молния, уродливый вражеский истребитель задрал хвост в нарушение всей физики полета, по его бронированным плитам прокатилась волна, он резко ушел вниз, освобождая падающему истребителю Зои путь туда, где пульсировал разрыв загоризонта событий, похожий на зев колоссального спрута – с мириадами зубов, в венце колоссальных щупалец.

– Соскучилась? – Санин. – Вот уйди от вас в космисты, сразу в беду попадете. Что с движителем?

– Санин? – переспросила Зоя. Ей показалось, что начались слуховые галлюцинации. – Ты где?

– Что с движителем, Солист? – нетерпеливо повторил Санин. – Доложите!

– Да, да, сейчас, сейчас, Маэстро. Слышу вас хорошо…

– Зоя, соберись!

– Так точно, – Зоя стряхнула растерянность. Машина падала. – Отсечение некрополем погасило ионный движитель. Сверхнизкая напряженность поля коммунизма. Ничего не могу сделать. Прием, Маэстро.

– Все понял, – сказал Санин. – Сейчас тебя заведу. Готовься.

Белая молния чиркнула раззявленную черноту. И вот перед истребителем Зои машина Санина – в тугом венчике свечения эквипотенциала, там, где от близости загоризонтного разрыва некрополе замыкалось на поле коммунизма.

Опасный маневр.

Да что там говорить! Это смертельный маневр. Теперь два самолета падали в черноту, но свечение, охватившее истребитель Санина, удлинялось, превращая машину в комету с лохматым хвостом. И в это свечение погружался истребитель Зои. По корпусу машины прокатился гул, в ушах возник знакомый писк запуска ионных движителей, в истребитель вновь вдохнули жизнь, и Зоя сделала пробное движение – качнула крыльями Санину.

И когда ей казалось, что все в порядке и теперь оставалось самое простое – вывести самолет из плоскости падения на горизонтальный полет, нащупать противника локатором и вновь атаковать, отверстая бездна внезапно плюнула чем-то черным и вязким, что опутало истребитель Санина, стиснуло его множеством паутин, закрутило, завертело, переломало.

– Нет! – закричала Зоя и вновь было бросила машину в сторону разрыва загоризонта событий, но перед ней кошмарным наваждением возник из пустоты вражеский истребитель, и Зоя, почти ничего не соображая, охваченная судорогами смертельного ужаса, взвилась свечой в бездонно синее небо и направила нос истребителя прямо в ослепляющее солнце.

Джон Доу поклялся сожрать мозг руководителя миссии «Кочевник».

– Повторяю приказ: срочно прервать плановое задание. Вернуть экипаж на борт. Новая цель – кратер Циолковский. Командир, вы меня слышите?

– Слышу тебя, ублюдок, – прорычал Джон Доу в микрофон. – Возвращаю экипаж на борт, могила вас всех забери, и стартую к Циолковскому, чтоб у тебя мозги сгнили, до которых я все равно доберусь, дерьмовый кусок живого мяса.

Загоризонтный передатчик без задержки донес все сказанное до Хьюстона, где и ухом не повели на угрозы какого-то там заг-астронавта на обратной стороне Луны. Это все равно что вести дискуссии со скрипящим от долгой эксплуатации педальным вычислителем – надо либо механизм смазать, либо не обращать внимания. Хозяева на Земле предпочитали не обращать внимания.

– Команда, слушать меня, – Джон Доу переключился на внутреннюю связь. – Бросаете все, что нашли, и срочно ковыляете на борт. У нас тут новая работенка наметилась. Как слышите?

Пустолазные костюмы заг-астронавтов кислородом не заполнялись – слишком затратно даже для загоризонтного корабля нести лишний груз того, чего экипажу и не нужно. Поэтому на пульте горели красные огоньки световой коммуникации. Одно глотательное движение гортани – вспышка. Некоторые умельцы, как правило, рекруты из морфлота, ухитрялись таким способом бить морзянку. Но подобных экземпляров в команде «Кочевника» не имелось. Здесь лишь отбросы. Со сгнившими мозгами, только и способные чучелами бродить по лунной поверхности и собирать камни.

Перелет за каким-то Ктулху в кратер Циолковского под самый бок русских ублюдков означал удлинение экспедиции еще на несколько суток. Чем больше выигрываешь в расстоянии, тем больше проигрываешь во времени. Дерьмовое правило загоризонтной астронавтики.

Сработал входной люк. Вошедший не удосужился снять пустолазный костюм. Он лишь откинул колпак, и тот болтался у него за плечами, словно вторая башка – бледная и безглазая. Тяжелой даже при лунной гравитации походкой подтащил распухшее тело к решетке, уставился внутрь клетки. Джон Доу не оборачиваясь наблюдал происходящее в отражении черного экрана.

Жаль, что эта тварь появилась первой. Самый износившийся член экипажа «Кочевника». Зачем его вообще засунули в экспедицию? Он функционировал за горизонтом всех гарантийных сроков. Ему прямая дорога в печь, а не по Луне пылить – ужасающе медленно и неповоротливо. Зато, надо же, первым приперся. Тише шагаешь, дольше просуществуешь.

Вот и второй вернулся. Новичок. Кожа еще толком не облезла. И волосы на башке кое-где сохранились, чем он, кажется, гордился. Аккуратно раскладывал по синюшной коже грязные патлы и недовольно клекотал, когда в толстых, распухших пальцах обнаруживал очередной выпавший клочок.

Последний тащился, согнувшись под грузом контейнера с образцами. Почти полз. Медленно. Потом еще медленнее, накренился, подломился, завалился на бок. Джон Доу оторвался от перископа:

– Всем по местам, уроды. Даю поворот на старт.

Командир взял висящий на шее ключ, склонился над пультом. Клацнул затвор, принимая штырь активатора. И внутри движительной камеры ожила сфера Шварцшильда.

Моторы «Кочевника» взвыли. Джон Доу вновь взглянул в перископ – ублюдок поднялся и теперь волок контейнер по поверхности, оставляя в лунной пыли глубокую борозду. Эх, жаль, что старый притащился первым. Командир нащупал стартовый тумблер. Поверхность Луны разверзлась зевом Ктулху и принялась перекатывать «Кочевник» между миллионами стальных зубьев, что покрывали глотку прохода загоризонта событий. Во все стороны брызнули черные копья сублимированного некрополя такой напряженности, что вспахали поверхность вокруг павшего в бездну «Кочевника». Среди этого кошмара все еще тащил свой контейнер последний член экипажа и, кажется, грозил бросившему его кораблю кулаком.