Эта свирепая песня - Виктория Шваб Страница 3

Голос в трубке напоминал низкий раскат грома, от которого дрожит земля. Не громкий, но мощный тембр, требующий уважения и откровенного трепета.

Такие интонации сама Кейт отрабатывала уже много лет, однако сейчас она невольно поежилась.

– Привет, отец, – произнесла она, стараясь говорить небрежным тоном.

– Ты гордишься собой, Катерина?

Она изучающе взглянула на свои ногти.

– Более-менее.

– Святая Агнесса – шестое заведение, Катерина.

– Хм? – протянула Кейт, изображая рассеянность.

– Шесть школ. За пять лет.

– Монахини заявили – я могу делать, что захочу, если хорошенько подумаю. Или это были учителя в Вайлд-Приоре? Я начинаю терять нить…

– Довольно, – отчеканил отец, и Кейт как будто ударили по лицу. – Так продолжаться не может.

– Знаю, – процедила она, прилагая все усилия, чтобы быть правильной Кейт, той Кейт, которая хочет быть рядом с ним и заслуживает этого. Не девушкой, лежащей в поле, и не девчонкой, плачущей в машине за миг до аварии.

Той Кейт, которая не боится ничего. И никого. Даже его.

Теперь Кейт не смогла выдавить из себя заносчивую улыбку, но вообразила ее и удержала перед внутренним взором.

– Знаю, – повторила она. – И мне приходится придумывать номера, которые трудно замять. И дорого.

– Тогда почему…

– Ты в курсе, почему, па, – перебила его Кейт. – Ты понимаешь, чего я хочу.

Она услышала, как он выдохнул, и прислонила голову к кожаной спинке сиденья. Люк в потолке оказался открыт, и Кейт видела звезды, усеивающие ночное небо.

– Мне надо попасть домой.

«Все началось со взрыва».

Август прочитал эти слова в пятый раз, не вникая в смысл фразы. Он сидел у кухонного стола, одной рукой катал яблоко по кругу, а другой придерживал книгу про вселенную. Ночь плыла за окнами компаунда, закрытыми стальными ставнями, и Август чувствовал, как город надвигается на него сквозь стены. Он посмотрел на наручные часы. Манжет рубашки задрался, обнажая нижнюю из отметин. Из соседней комнаты донесся голос сестры, но реплика предназначалась не Августу. Ниже было еще девятнадцать этажей, и до Августа доносился многослойный шум голосов, ритм шагов, металлический щелчок заряжаемого оружия и тысячи других звуковых обрывков, образующих музыку компаунда Флинна.

Август опять заставил себя переключиться на книгу.

«Все началось со взрыва».

Слова напомнили ему поэму Томаса Элиота «Полые люди». «Не взрыв, но всхлип». Конечно, там говорилось о финале жизни, а здесь – о начале, но и то и другое объединилось в голове Августа. Мысли о вселенной, о времени и о себе кружились и падали, будто костяшки домино, сбивая одну за другой, – и так без конца.

Стальная кухонная дверь отворилась, и вошел Генри. Август вздрогнул.

Генри Флинн был высокий и стройный, с руками хирурга, и щеголял в стандартном камуфляже спецназа. К рубашке приколота серебряная звезда, принадлежавшая прежде его брату, а до того – его отцу, а еще до того – двоюродному деду, и так продолжалось все пятьдесят лет от крушения, восстановления и создания Истины. А может, все началось еще раньше, ведь сердцем города всегда был Флинн.

– Привет, па, – произнес Август, стараясь не подать виду, что он ждал его прихода целую ночь.

– Привет, Август, – ответил Генри, ставя на стол ВУФ – ультрафиолетовый маяк высокой плотности. – Как дела?

Август перестал катать яблоко, захлопнул книгу и заставил себя сидеть прямо, хотя его мысли лихорадочно заметались в голове. Август подозревал, что это как-то связано с потенциальной и кинетической энергией. Знал он лишь одно: его тело искало движения.

– Ты в порядке? – поинтересовался Генри.

Август сглотнул. Врать он не мог. И почему ему так трудно сказать правду?

– Я больше не могу, – пробормотал он.

Генри уставился на книгу.

– Что, астрономия? – осведомился он с фальшивой веселостью. – Сделай перерыв.

Август посмотрел на отца в упор. У Генри Флинна были добрые глаза и печальный рот, или печальные глаза и добрый рот. У лиц – сотни и тысячи разных черт, бесконечно делимых, однако они складываются в безошибочно узнаваемые выражения: гордость, отвращение, бессилие, усталость – Август опять сбился с мысли.

Он попытался поймать ее прежде, чем та укатится за пределы досягаемости.

– Я не про книгу.

– Август… – начал Генри, давно понявший, куда клонит сын. – Это не обсуждается.

– Но если ты просто…

– Никакого спецназа. Хватит.

Стальная дверь распахнулась, и порог переступила Эмили Флинн с коробкой продовольствия. Женщина водрузила ее на стол. Эмили оказалась чуть выше мужа, с широкими плечами, темной кожей, ореолом коротких волос и кобурой на бедре. У Эмили была походка солдата, но такие же усталые глаза, как у Генри, и зубы она стискивала в точности так же, как и он.

– Только не начинайте заново, – произнесла Эмили.

– Меня постоянно окружают ФТФ! – запротестовал Август. – Когда я куда-нибудь иду, я одеваюсь как они! Неужели мне нельзя быть одним из них?

– Нельзя, – отрезал Генри.

– Это небезопасно, – добавила Эмили, начав распаковывать продукты. – Ильза у себя в комнате? Наверное, мы могли бы…

Но Август не собирался уступать.

– Все небезопасно! – крикнул. – В том-то и дело! Вы, люди, каждый день рискуете жизнью в борьбе против монстров, а я читаю книжечки про звезды и притворяюсь, что снаружи ничего не происходит!

Эмили покачала головой. Она достала нож из паза кухонного стола и принялась нарезать овощи, создавая порядок из хаоса, ломтик за ломтиком.

– В компаунде тебе ничего не угрожает, Август. Ты и сам знаешь, что творится на улицах.

– Поэтому я должен быть там, помогать в красной зоне!

– Ты выполняешь свою часть работы, – вымолвил Генри. – Ты…

– Чего ты боишься?! – сорвался Август.

Эмили со стуком положила нож.

– И ты еще спрашиваешь?

– По-твоему, я могу пострадать? – рявкнул Август.

Прежде, чем мать успела ответить, он вскочил на ноги. Одним плавным движением Август схватил нож и вонзил его себе в руку. Генри дернулся, Эмили шумно втянула ноздрями воздух, но лезвие соскользнуло с кожи Августа, словно та была каменной.

Острие ножа воткнулось в толстую доску для разделки мяса. На кухне воцарилась тишина.

– Вы ведете себя, словно я хрустальный! – воскликнул Август. – Но вы ошибаетесь!