Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Второй Хранитель. Книга 1 - Андрей Архипов Страница 3

Таджик сидел, обернув плечи спальником, на корточках, и Максиму показалось, что он молится. Но Сухроб не молился – его руки обхватывали пол-литровую банку с крепким чаем, из которой он делал частые мелкие глотки. С виду на объекте все было в порядке – инструмент на месте, куча нарезанного уголка выглядела целой. Но работать в подобной обстановке невозможно, и Максим, в очередной раз с тоской посмотрев на дисплей мобильника, обратился к молчавшему таджику:

– Ну что, Сухроб, как ночь прошла? Рассказывай.

– Плохой ночь, Максим. Савсем плохой. В подсопка двери нету, и я всю ночь не спал. Боялся.

– Так ты что, вообще уснуть не мог? Ну, в подсобке – да, без дверей холодно. Но инструмент в торговый зал перетащить можно, а он закрывается.

– Какой спать, Максим, какой там спать? Сначала боялся, что вор или хулиган пьяный залезет, потом туман пошел. А утром все вокруг савсем с ума сошли. В машинах орет сигналка, собака лает и рядом три раз с травмат стреляли. Свет погас на улица, мобила не работает. Какой спать, Максим? Я подумал, начался революций, как в Таджикистан или Киргизия, но нет, не революций, в революций стреляют сильнее и по-другому.

Максим, как и подавляющее большинство сверстников, был немножко националистом. Последние иллюзии о дружбе народов из него выбила срочная служба, причем выбила в самом прямом смысле слова. В части ПВО, где он служил, столкновения между диаспорами происходили регулярно, он лично участвовал в коллективных драках и ушел на дембель с устойчивым чувством неприязни к представителям южных республик. Но жизнь – она такая штука, сложная… Гарик, к примеру, – адекватный, а Сухроб – вообще хороший и простой пацан. Макс вовсе не исключал, что при определенных обстоятельствах их лояльность к русским может испариться, но воротить нос от человека, который за тебя горой и прикрывает спину?

– Сухроб! Разжигай примус, поедим с тобой нормально. Одним чаем сыт не будешь. Только прикрой со стороны улицы. Черт его знает, кого на огонек занести может.

– Да, Максим, покушаем. У меня китайский лапша есть – много. И бульонный кубик.

– Гы-ы… Да выкинь, на фиг, свои бич-пакеты. Вот котлеты с пирожками, сало. Сухроб, кстати, ты свинину жрешь? А то у меня сало есть.

– Свинину не жру, а сало давай, порежу. Я не смотрел, с чего сало сделан, – значит, жру.

Впервые за сегодняшнее утро Максим увидел нормальную человеческую улыбку, и на душе немножко полегчало.

Несмотря на то, что котлеты с жареной картошкой и пирожки с рыбой выглядели аппетитно, кусок в горло лез тяжеловато. Обоих доставала тошнота и сладковатый запах, который, впрочем, стал немного меньше. Туман почти рассеялся, и в окно проглянул памятник Петру Первому, установленный посреди небольшой площади. Бодро рассказывающей о своей родине Сухроб начал клевать носом, и Макс отправил его в спальник, где тот моментально отрубился.

Он закурил сигарету, вышел на улицу и огляделся. Да, туман рассеялся, горелый запах почти не доставал, и Максим сделал вывод, что аварию ликвидировали или локализовали. Он щелкнул зажигалкой и внимательно посмотрел на пламя. Огонек горел ровно и не отклонялся ни на миллиметр. Значит, воняющий туман унес не ветер, и можно надеяться, что жизнь скоро наладится. Но улица? Утренний дурдом не только не закрылся, но и получил много новых пациентов. Перед глазами сновал народ, и поведение людей Максу не понравилось. Среди них наблюдалось много «торопливых» и похожих на утреннего мужика неадекватов, которые шли строго по прямой в различных направлениях. Шли, не выбирая дороги и бесцеремонно раскидывая по сторонам других людей.

И что удивительно, наглецов не ставили на место. Никто даже не пытался возмутиться – народ их просто игнорировал. И вообще, никто между собой не разговаривал и не общался – складывалось впечатление, что каждого интересовали исключительно свои проблемы, которые он мучительно обдумывал.

Неподалеку гулко бахнули три выстрела. «Помпарь – двенадцатый калибр», – машинально зафиксировал Максим и инстинктивно сделал шаг назад. Вслед за дробовиком приглушенно защелкал пистолет – кажется, «макаров». Он решительно зашел внутрь помещения и захлопнул за собой входные алюминиевые двери со стеклянными окошками. Рядом с дверями располагалось защищенное от вандалов кованой решеткой панорамное окно, через которое открывался отличный обзор улицы. «Таджика, может, разбудить?» – мелькнула мысль, и тут произошло такое, что волосы на голове поднялись дыбом, а тело парализовало страхом.

Под рев мощного, со снятым глушителем, движка по улице летел сконструированный на базе внедорожника автомобильный монстр, от которого люди отлетали, словно кегли. Он не стремился объехать прохожих или предупредить сигналом – он просто быстро двигался, всех сшибая на своем пути. Рев мотора почти заглушал рвущийся из динамиков один из хитов группы «Ленинград», а наваренный впереди швеллер перерубал ноги мужчин, женщин и детей, которые даже не пытались отскочить в сторону или увернуться. Машина остановилась рядом с памятником Петру, и сразу захлопали выстрелы по несчастным, одурманенным неизвестной дрянью, людям. Расстояние до Максима не превышало тридцати метров, и он резко присел, не в силах оторваться от созерцания кровавой бойни.

Внедорожник имел форму пикапа. Неизвестный умелец отрезал задние сиденья, а место водителя и мотор прикрыл железными листами. Лобовое стекло отсутствовало, и его заменяли стальные шторки-жалюзи. Сразу за кабиной шел кузов длиной не менее трех метров, также со стальными бортиками и закрытый сверху клеткой из толстой арматуры. Вот как раз в той клетке и сидело несколько бойцов, паливших во все стороны из разномастного гладкоствольного оружия.

Не успел Максим переварить увиденное, как кровавый цирк продолжился. Рядом с фантастическим пикапом остановились еще две машины, укрепленные по тем же принципам, но машины грузовые и предназначенные для иных целей.

Автоцистерна на базе ЗИЛа имела в верхней части башню с пулеметом, в которой за решеткой прятался стрелок. Башня поворачивалась, но пулемет молчал. Зато с торца цистерны распахнулась дверца, и из нее высыпало человек десятьбойцов десанта, вооруженных кирочками, похожими на сувенирные топорики. Бойцы сноровисто и без эмоций принялись всаживать свои смешные кирочки в головы людям, а люди не спешили убегать и прятаться. Они, наоборот, молча напирали на бойцов с вытянутыми вперед руками. Бойню контролировал башенный стрелок, поводя вокруг стволом «Утеса», но открывать огонь не торопился. Зачем? Ребятам с кирочками ничего не угрожало. Максим не выдержал, и его вырвало.

Он скорчился, обхватив голову руками, и тихо плакал. В том, что их сейчас убьют, сомнений ни малейших. Всадят в голову игрушечный топорик или снесут полчерепа из дробовика. Страшно, очень страшно, но, кажется, пока убийцам не до них. Здание сотряс удар, посыпались осколки, и Макс снова приподнял голову над подоконником. Рядом с их кафе, переделанный под броневик джип вышиб бампером запертые на ночь двери магазина Спорттовары. Джип отъехал в сторону, и его пассажиры устремились в магазин, а место броневичка занял грузовой КамАЗ, со стальной кабиной и защищенным клеткой кузовом. В магазине, громко взревев двигателем, заработала болгарка.