Дом на плоту - Николай Башмаков Страница 3

Деваться было некуда, и они поехали к дальним родственникам в таёжный посёлок, который поразил их всеобщей нищетой, отсутствием какой-либо работы и всепоглощающим пьянством.

Месяц прожили в тесном, перенаселённом людьми домике, а потом, договорившись с охотниками, махнули на все лето в тайгу. Здесь, в охотничьей заимке, небольшом рубленом домике с баней, они занимались тем же, чем и остальное население в этих краях. Собирали грибы, ягоды, орехи, ловили рыбу. Консервировали и сушили эти таёжные дары, готовясь к длительной сибирской зиме.

Жизнь эту можно было считать за отпускной отдых, если бы после неё было, куда вернуться. Но в этом-то все и дело. Найти «свой дом» в царившем хаосе среди миллионов сограждан, оказавшихся в подобном положении, было непросто. Впрочем, если не думать об этом, таёжная жизнь без суеты и ежедневной негативной информации им с женой даже нравилась. Чего нельзя было сказать об их сыне Алёшке.

«Дитя Интернета», привыкшее к виртуальной созерцательной жизни, с большой неохотой выполняло обязанности жизни реальной, по его оценке, скучной и примитивной. Любое занятие, не связанное, опять же, по его выражению, «с работой мозгов», вызывало у сына внутренний протест. Алёшке было тяжело без любимого компьютера, скучно без американских боевиков, его угнетало отсутствие тусовки со сверстниками. Ему была в тягость всякая работа, связанная с физической деятельностью. Заготовить дрова, разжечь костёр, принести воды, отправиться на сбор грибов или ягод — все это их единственный отпрыск делал под большим нажимом и через силу. В отличие от родителей не любил он и читать. Светлана, филолог по образованию, даже сюда, в тайгу, приволокла целый рюкзак с книгами. Алёшка сделал попытку заняться чтением. Хватило его ровно на три дня. За это время он осилил современный малоформатный детектив, который, по всей видимости, только из-за большого количества трупов автор причислил к романам. Единственной отрадой для их двенадцатилетнего ребёнка был радиоприёмник. Сынуля, лёжа на топчане, готов был слушать его с утра до вечера. Но и это «окно в большой мир» закрылось. Приёмник не перенёс диких перегрузок и варварского обращения и замолчал…

Однако все это Илья как-то мог пережить. Не мог он взять в толк одного. Откуда у Никитина младшего полное безразличие к рыбной ловле? Как могло получиться, что его родная кровинушка проявила полное равнодушие к азартному действу, которым настоящие мужчины увлекаются со времён каменного века? Видимо, все эти разговоры про наследственность, гены и прочее — чушь. Даже при полном отсутствии этих самых генов по мужской линии он просто обязан был с азартом собирать грибы и ягоды. Женщины начали заниматься этим делом ещё раньше, чем первый мужик убежал от них на рыбалку. Нет, похоже, эти «товарищи учёные» просто всех дурят… Иначе сидел бы сейчас сын с ним рядом. Хотя, если быть справедливым, Алёшка пару раз на речку выползал. Но потом зачихал, простыл, его искусали комары, да вдобавок ко всему у него разболелась голова. И пришлось Никитину старшему заготавливать рыбу в полном одиночестве.

* * *

Неторопливый бег мыслей Ильи неожиданно был прерван. Нет, ничего чрезвычайного не произошло. Разморённая жарким солнцем тайга сохраняла тишину и спокойствие. Но глаза рыбака помимо его воли уловили изменение и немедленно выдали сигнал, заставив головной мозг отказаться от внутренней работы и перейти к оценке внешних раздражителей. Оценка была необычной. Илье показалось, что течение речушки вдруг стало замедляться и в какой-то момент остановилось совсем.

«Что за бзик? — удивился он, — Уж не перегрелся ли на солнышке? А может это оттого, что смотрю все время на воду?»

Илья встряхнул головой, посмотрел на росший вдоль берега кустарник, перевёл глаза на притихший без ветра сосняк и снова посмотрел на водную поверхность. Теперь диагноз требовался ещё более суровый. Вода двигалась вспять… Против течения…

«Может, утром съел чего? — начал было искать причину не желавший выходить из состояния покоя „орган“ мышления, но в довершении к глазам информацию начали поставлять уши, и Илья встрепенулся. С той стороны, куда текла речка, рыбак услышал равномерный, еле уловимый шум, перемежаемый потрескиванием сучков и какими-то непонятными всплесками. Он глянул под ноги. От донок, стоявших возле уреза воды, торчали лишь кончики.

„Вода прибывает!“ — дошло, наконец, до него. — Вот почему не клевала рыба, она почувствовала наводнение!»

Он начал быстро сматывать снасти, попутно размышляя над тем, откуда здесь, в сибирской тайге, посреди жаркого лета вдруг взяться наводнению. Пока укладывал вещёвой мешок, вода затопила то место, где он сидел, предаваясь унылым размышлениям. Теперь от сонливости и меланхолии не осталось и следа.

«Надо быстрее бежать на заимку, не то вода отрежет!..» — сообразил он и припустил сначала ускоренным шагом, потом бегом. Оторвавшись от мира, Никитин не знал, что произошло, однако инстинктивно почувствовал серьёзную угрозу. Интуиция подсказывала — это не рядовое наводнение. Уж слишком быстро поднимается вода. Наиболее правдоподобной была версия — где-то прорвало плотину. Если это так, то всю ближайшую местность, расположенную в естественной котловине, затопит в течение нескольких часов… Потому нужно спешить. Забрать семью, как можно быстрее укрыться на какой-нибудь возвышенности и переждать, пока вода схлынет. Главное — не опоздать. Заимка в двух километрах ниже по течению, и речушка там вполне могла выйти из берегов.

Размышляя на бегу, он пробежал по высокому берегу почти половину расстояния, пока путь не преградил лог, по дну которого бежал один из многочисленных ручейков, подпитывающих таёжную речку. Безобидный ручей вырос до размеров самой реки. О том, чтобы обойти лог верхом, не могло быть и речи. Там труднопроходимые заросли, да и неизвестно, какова протяжённость лога.

Илья скинул сапоги, верхнюю одежду, сложил все это в вещмешок и смело кинулся в воду. Плавал он хорошо, но с тяжёлым мешком получалось не быстро. Вода оказалась холоднее, чем думал. Когда выбрался на противоположный берег, его начала колотить дрожь, но одеваться не стал, побежал дальше. До заимки оставалось несколько сот метров и новое препятствие. Второй лог был поменьше, однако луговина за ним была затоплена. Это означало — их домик уже в воде.

«На чердак-то они, надеюсь, догадались залезть!» — подумал Илья о жене с сыном и, подняв вещмешок, побрёл в воду. Когда вода дошла до подмышек, перевернулся на спину и снова поплыл. На этот раз встречное течение было гораздо сильнее, и продвигался он совсем медленно. Минут десять Илья отчаянно грёб и начал выдыхаться.

«Так не доплыву! Придётся бросить мешок!» — Его охватила досада. Было жаль и одежду, и любимые снасти.

«Думай! — разозлился он на себя. — Из любого положения есть выход!»

Стоило себе приказать, как выход тут же нашёлся. Илья отыскал глазами одиноко стоявшую ель и поплыл к ней. Возле самого дерева почувствовал дно, встал и, с трудом волоча намокший вещмешок, полез наверх. Недалеко от вершины остановился, достал нож, запасную леску и крепко привязал мешок, для надёжности обмотав лямки вокруг ствола.