Инсомния-2 - Вова Бо Страница 30

— Странный подарок, — произнес я.

— Кастер пошел по пути копья, потому их и не использовал. Но он говорил, что тебе они подойдут идеально, если ты будешь их достоин. И найдешь достойное этого оружия сновидение. Они какие-то… — маман замялась. — Особенные что ли. Не знаю, вроде они принадлежали наставнику самого Кастера. А тот взял их по праву наследования. А теперь, они по праву твои.

— Но я же ему не сын.

— Ты его ученик, он признал тебя, пусть вы еще и не заключили связующий договор. Если бы у Кастера было сто детей, жен и прочих родственников, все, что касается калейдоскопа все равно перешло бы тебе. Все, связанное с миром снов передается от учителя к ученику. Все мирское от отца к сыну. Таковы законы этих миров.

— Я вообще-то не за этим пришел, — вздохнул я, закрывая шкатулку.

— А за чем тогда? — в ее голосе почувствовалось напряжение.

— За его исследованиями. Они связаны с Шики и Архитектором.

— Он искал способ снять метку. Но тебе-то это зачем?

— Не знаю, — пожал я плечами и взял чашку с чаем. — Он, как бы, жизнь мне спас. Почему-то. А я как-то обещал, что если узнаю, как снять метку, то расскажу ему. Не хочу оставаться должным, особенно перед мертвыми.

— Мудро, — кивнула маман. — А больше ты ему ничего не обещал? Чего-то такого, что он оказался готов умереть, лишь бы ты смог сдержать свое слово?

— Да вроде нет, — пытался припомнить я.

— Значит, твое слово тоже переходит по праву наследования, Лаэр.

— Вот сейчас тоже не понял.

— Как только ты узнаешь, как снять метку, ты передашь это знание потомку Кастера.

— У него есть сын?

— Дочь. Я не знаю ее имени, но она стала главой Шепчущих, после того, как Кастер покинул гильдию.

— Так, стоп, — повысил я голос, стараясь сдержать удивление. — Кастер был главой гильдии Шепчущих?

— Он ее основал, если быть точным. Ту ее часть, которая носит белые маски, а не тех, что напали на академию.

— Ясно. Так он пытался найти способ спасти своих. Избавить их от метки.

— В какой-то момент это стало целью его жизни. И он думал, что найдет ответ в академии со всеми ее умами, знаниями и библиотеками. Но не срослось.

— Могу я взять его записи себе? Это может помочь.

— Их забрали, — произнесла маман. — Один из Шики вскрыл всю защиту дома, прошел в королевскую комнату и сжег все в его кабинете. Никого не тронул, никого не убил, зашел, сжег и вышел. А перед уходом накрыл дом своей завесой, чтобы Скверна не проникла. Ничего не осталось, Лаэр.

— Думаю, спрашивать, кто это был или как он выглядел, не имеет смысла.

— Черный плащ, черная маска без глаз, — улыбнулась маман. — Знаешь, почему гильдия Шики называется шепчущими?

— Есть пара шуток в голове, но сейчас не то время.

— Когда человек шепчет, его трудно узнать. У всех людей разные голоса, интонации, тембр. Но шепчут все примерно одинаково. Шики гильдии безлики и похожи друг на друга. Если близкого тебе человека убил Шики, то тебе некому мстить, кроме как всей гильдии. Но даже убив всех Шики, ты никогда не узнаешь, на самом ли деле ты убил всех.

— Маман, — дверь в помещение распахнулась, а на пороге появился тот самый парнишка. — У нас проблема, нужна ваша помощь.

— Милый, я же говорила, у меня сегодня выходной. Меня нет, разберитесь там сами.

— Да, вы сказали, что у вас выходной, даже если сам Гипнос решит посетить наш дом.

— И что? — она приподняла бровь.

— Ну вот, посетил, — замялся парень. — И уже съел половину заготовок на кухне.

— Милый, ты опять нюхал те сиреневые цветы? Я же предупреждала, чтобы…

— Погодите, — прервал я маман. — А ваш Гипнос случаем ничего не передавал вам?

Паренек потупился и вытащил из кармана деревянную свистульку. Я закатил глаза и отставил чашку. Подхватив мешок, спустился вниз по лестнице. Паренек показывал дорогу, а маман шла следом.

— Привет, Убо, — поздоровался я с лохматым чудовищем в лохмотьях, бывших когда-то крестьянской одеждой. — Паршиво выглядишь для бога.

— Бог есть, — улыбнулся бывший секс-символ Эра.

— Убо, это маман, маман, это…

— Бог, — Убо важно ткнул себя пальцем в грудь, забыв при этом пережевать половину пирога.

Я лишь вздохнул и присел за кухонный столик, разглядывая стоящего рядом Убо, уплетающего пироги без остановки. Он заметно схуднул, от него воняло, как от бомжа, да и выглядел он похоже.

Весь в грязи, земле и каких-то листьях. В спутанных волосах и бороде застряли колтуны и сухие ветки. Много царапин, пара новых шрамов. Уже затянувшихся, но судя по расположению — оставленных холодным оружием. Я бы сказал, широким клинком. Причем некоторые из них — явно смертельные для путника.

Но глаза парня оставались добрыми, а при виде меня, в них проскользнула еще и радость.

— Есть шоколад? — спросил я маман. — Или что-то сладкое?

— Ну, — опешила она. — Есть короб Ипских Конфет. Но он, как бы, для особых случаев.

— Я возмещу. Как-нибудь.

Маман вздохнула, но промолчала. Просто кивнула одной из девочек в полупрозрачном халатике и та куда-то убежала. Вскоре принесли деревянный ящик, в котором на подставках лежали шоколадные шарики, каждый размером с куриное яйцо.

Взяв одну «радость», протянул шоколад Убо. Но тот не взял ее, а вместо этого начал судорожно совать руки по карманам и хлопать себя по одежде.

— Спокойно, Убо, — произнес я. — Потом отдашь. Бери.

Здоровяк с благодарностью в глазах взял шарик и прижал к груди. Затем тихо сел прямо на пол и подтянул к себе тарелку с пирогом.

— Он не опасен, — произнес я, обращаясь ко всем сразу. — Он просто растерян и напуган. Но вообще Убо добрый, просто он… Ну, как ребенок.

— Весьма симпатичный ребенок, — усмехнулась одна из девушек.

— И очень милый, — поддержала ее подруга.

— Откуда он вообще здесь взялся? И что ему надо?

— Его деревня сгорела полгода назад. У него нет дома. А еще он ходит куда захочет.

— Бог есть везде, — подтвердил Убо.

— Можете за ним присмотреть? — посмотрел я на маман умоляюще. — Он послушный, сильный. Будет работать за еду и ночлег. Никого не обидит. А за шоколад, так вообще на многое готов.

— Давай его для начала помоют и приведут в порядок, а дальше уже и поговорим.

— С этим будет проблема, — произнес паренек. — Он уже спит.

И действительно, Убо отрубился в полусидячем положении, уронив голову себе на грудь. А вот пирог и шоколад так и не отпустил.