Удача любит смелых - Алексей Шумилов Страница 30

—Ты же две минуты назад бутерброд в машине жрал,— возмущенно пробасил Георгий.— Потерпеть немного не можешь?

—Не могу,— возмущенно поджал губы толстяк,— Ты же знаешь, я всегда хочу есть.

—Там уже стол большой стол накрыт. Вы можете перекусить с дороги, сразу или сделать перерыв, когда захотите есть,— невозмутимо ответила женщина и отошла в сторону.

—Это хорошо,— толстяк увидел еду, и его лицо расплылось в довольной улыбке.

Ерануш не обманула. Большой стол в центре комнаты был обильно заставлен тарелками со всевозможными яствами. Разнообразные салатики, шарики мясные кюфты, бастурма, балык, голландский сыр, сулугуни, брынза, долма, лепешки с зеленью — женгялов-хац, лаваш и другие закуски и блюда.

—Шашлык и горячее подадим, когда вы скажете, чтобы они не остыли,— сказала женщина, толстяку, пожирающему жадным взглядом еду.

—Сначала дело, кушать будем потом,— отмахнулся Георгий. Манвел нахмурился, но спорить не посмел.

Ерануш усадила их на диванчик в углу, оценив опытным взглядом размеры задницы Манвела. Нам достались кресла напротив.

—Ещё, Левон Суренович должен прийти,— напомнил я.

—Он на диване сядет,— ответила женщина. Она тихо удалилась, напомнив, что хозяин скоро подойдет.

Георгий с интересом рассматривал весы. Особенно его заинтересовала табличка с надписью «RHEWA». Уделил он внимание, и чашам, и подвешенному на стальной нити грузику, и гирькам, расставленным рядом.

—Сейчас проверим, как точно они взвешивают,— улыбнулся он, стянул с пальца золотой перстень с черным камнем.— Здесь должно быть пятнадцать и тридцать девять сотых грамма.

Перстень звякнул о железную чашечку весов, улетевшую вниз. Затем грузин подцепил кончиками пальцев маленькую десятиграммовую гирьку и аккуратно поставил её на противоположную чашку. Добавил совсем миниатюрную — пятиграммовую. Весы качнулись. Стрелка, прикрепленная на прямоугольном циферблате посередине весов, сдвинулась на четыре крошечных деления.

—В принципе, всё верно,— довольно подтвердил грузин.— Но на одну сотую грамма округлила. Слушайте ребята, а может, давайте, не будем эти десятые доли грамма считать? Чтобы никому не обидно было?

«Точно, по сценарию чешет, как Левон Суренович предсказывал»,— внутренне ухмыльнулся я, сохраняя серьезное выражение лица.

—Нет. Давайте их всё-таки считать. Если при каждом взвешивании десятые доли граммов не засчитывать, это достаточно солидная сумма получается. А копейка, как у нас говориться, рубль бережет.

—Э, что ты такой мелочный, а?— темпераментно взмахнул руками Георгий.— Мы тебе по тридцать рублей за каждый грамм платить будем, а ты нам в такой малости отказываешь.

—Действительно, молодые люди, сделайте нам небольшую уступку,— подключился к разговору, дружелюбно улыбающийся Манвел.— Зачем нам ссориться и спорить из-за таких пустяков?

—С радостью бы, но, увы, не могу,— вздохнул я.— Видите ли, мы не одни. Есть ещё компаньоны. Одного из них вы, кстати, видели, он пару минут назад вышел отсюда. Вес золота известен. Если он окажется меньше, то будут предъявы. А зачем нам неприятности? Этот момент надо было заранее обговаривать, задолго до сделки. А сейчас уже поздно.

—Ладно,— скривился Георгий.— Пусть будет так.

—Покажите товар,— вкрадчиво попросил Манвел.— А то мы разговариваем и торгуемся, а золота ещё не видели.

—Запросто,— согласился я. Подхватил портфель, щелкнул замками, откинул крышку, вытащил целую жменю украшений и вывалил их на стол, возле весов.

У компаньонов загорелись глаза.

Георгий осторожно протянул ладонь, взял колечко, лежавшее с краю. Повертел в руках, попробовал на зуб и признал:

—Да, это золото. Настоящее.

—Ага, и большинство изделий старинные,— многозначительно подтвердил я.

—А какая разница?— сразу же вскинулся Манвел.— Если нам золото подходит по качеству, платим 30 рублей за грамм, слово было сказано.

—Безусловно,— подтвердил я.— Это просто констатация факта.

Послышались шаги и мы замолчали. В комнату вошел Левон Суренович. Подошел к диванчику, компаньоны отодвинулись в стороны, и дед Ашота сел между ними.

—Замечания и предложения есть? Или можем сразу приступать к взвешиванию?— деловито осведомился он.

—Есть,— ответил я.

—Мы вроде обо всем договорились,— недовольно проворчал Георгий.— Даже пошли вам навстречу. Какие ещё предложения?

—Очень простые,— улыбнулся я.— Камни на изделиях. Цены на них мы не обсуждали, а сейчас этот вопрос надо закрыть. Если они простые стекляшки, и вам не нужны, мы их выковыриваем и оставляем себе. Если хотите их забрать, обговариваем цену. Если они драгоценные, у нас есть эксперт, чтобы их проверить.

—И кто же этот эксперт?— язвительно поинтересовался толстяк.

—Левон Суренович,— кивнул я на улыбающегося патриарха.— Он разбирается в камнях и их приблизительной стоимости. Доверяете ему?

—Левону, мы доверяем,— буркнул помрачневший грузин.— Но я тоже знаю толк в камнях. Не думайте, что мы приобретем втридорога какое-то фуфло, даже если наш хозяин случайно ошибётся.

—И в мыслях не было,— заверил я.— Просто, я смотрел, большинство цацек, ещё дореволюционные. А это значит, что в них, скорее всего, настоящие брильянты, изумруды, топазы, рубины и другие драгоценные камни. Сами понимаете, они стоят денег, а дарить свои бабки мы никому не намерены.

—Не вижу никаких проблем в предложении Михаила,— улыбнулся патриарх.— Григорий и Манвел, ваше слово.

—Пойдёт,— выдавил хмурый как грозовая туча грузин. Печальный толстяк согласно кивнул.

—Всё, больше никто ничего не хочет добавить?— спросил патриарх.

—Нет,— ответил я.— Всё, что мы с Ашотом хотели, сказали.

—Тогда давайте, приступим,— толстяк положил на колени дипломат, щелкнул замками. Открыл портфель, продемонстрировав нам перетянутые резинками толстые пачки сторублевок и полтинников. Достал из бокового карманчика ручку и большой блокнот.

—Мы готовы.

Ашот подхватил лежащую тетрадку и ручку.

—Мы тоже, да…

Через час значительная часть золота перекочевала в сумку Георгия, мы обливались потом в жаркой комнате, взвешивая золото, пересчитывая деньги, занося граммы и суммы в тетрадки. Наш опустевший портфель распух от пачек денег, сумка компаньонов раздулась и потяжелела от золотых изделий. И в этот момент в комнату зашёл хмурый мужчина лет пятидесяти, один из родственников старейшины.

Я оторвался от пересчёта очередной пачки купюр, выложенных на стол, Ашот — от записей в тетрадку. Грузин и отошедший к столу и увлеченно перемалывающий челюстями мясную нарезку толстяк тоже с интересом разглядывали гостя.