Мы воплотим богов - Девин Мэдсон Страница 30

–Кто вы?

–Меня зовут Кассандра,– уверенно ответила она, но взгляд настороженно метался от одного гвардейца к другому.– Я пришла предупредить вас, что чилтейцы не собираются придерживаться договора, вам не стоит выходить замуж за Лео Виллиуса. Что бы он ни пообещал, это ложь.

Я наклонила голову, изучая странную женщину.

–И на кого же вы работаете, если решили предупредить меня, вопреки интересам собственной страны?

–Ни на кого.– Она подняла брови, как будто вопрос ее удивил.– Я… Я знала вашу мать.

Знала.

–Мико,– рявкнула Нуру, которая всё еще придерживала раненого Оямаду, сидящего перед ней в седле.– Нам пора. Ему нужен лекарь.

Как же я могла об этом забыть!

–Да-да, конечно, но… куда ехать? Кому мы можем доверять?

–Наверняка где-нибудь поблизости есть деревни, жители которых не желают тебе смерти и не питают ненависти.

–Все деревни, мимо которых мы проезжали, пусты.– Я прижала руку ко лбу.– И в Куросиме может оказаться то же самое, не считая святилища, но он не сможет подняться по лестнице.

–Есть еще левантийцы,– сказала женщина… Кассандра.– В деревне.

–Левантийцы? Какие именно?– Она не ответила, и я повернулась к Нуру.– Кто мог устроить лагерь рядом с Куросимой?

Она покачала головой. Значит, осталось только гадать. Я могу довериться Раху, но, если мы наткнемся на заклинательницу Эзму, дело кончится плохо.

–У нас все равно нет другого выхода,– сказала я.– Нам нужен лекарь, и если окажется, что этот лекарь нас ненавидит, придется разбираться на месте.

–Согласна,– отозвалась Сичи.

Не сдвинувшись с места, Кассандра осмотрела оставшихся солдат.

–Позвольте вас сопровождать, ваше величество, раз уж этот неприятный инцидент лишил вас многих охранников.

Мне хотелось отказаться, чтобы не быть у нее в долгу, но упоминание матушки никак не выходило из головы, и я кивнула.

–Хорошо. Скачите вперед, чтобы мы вас видели, показывайте дорогу к левантийцам. Капитан Кирен, оставьте здесь двоих, чтобы помогли раненым, а мы поедем вперед.

Капитан кивнул, но тут же мотнул головой в сторону Кассандры.

–Вы уверены, что ей можно доверять, ваше величество?

–Нет, но пока будем считать, что я ей доверяю. Нет времени для споров.

Мы преодолели последний отрезок пути до Куросимы галопом – Кассандра впереди, Нуру в середине группы, обнимая раненого Оямаду. Она ворчала, что седло для этого не предназначено, и ругала лошадь, когда та отказывалась бежать с такой скоростью, но мы продолжали путь, пока не сгустилась ночь, унеся с собой последний намек на тепло дня.

Добравшись до реки Нуорд, мы уже выдыхали облачка пара. После недавних ливней река превратилась в грохочущий поток. Каменный мост был высоким и широким, таким же старым, как святилище и деревня, к которым он вел. Лошадь Нуру замедлила ход на подъеме, но впереди мерцали огни, и я помчалась дальше, преодолела холм и предоставила лошади спускаться в своем темпе. Рядом с горой в деревне горели два каменных фонаря, но больше никаких признаков жизни.

–Деревня выглядит пустой,– сказала Сичи, тяжело дыша рядом со мной во мраке.– Где же…

Она умолкла, вглядываясь в темноту. Вокруг перемещались фигуры – не больше чем тени в ночи. Мне не хотелось драться, но и умирать не было желания, и я снова приложила стрелу к тетиве Хацукоя и оттянула ее усталыми руками.

–Кто здесь?

Ближайший человек шагнул вперед.

–Мико?

Только один человек так произносил мое имя. Я опустила лук.

–Тор.– В глазах защипало от слез облегчения.– Нам нужна ваша помощь.

Кассандра

Нас обступили вооруженные до зубов левантийцы, глядя хмуро и неприветливо. Ни один не заговорил, пока они сопровождали нас через лес, только императрица Мико и длинноволосый левантиец обменивались напряженными взглядами. Ночь как будто лишилась воздуха. Холодок неприятных предчувствий ледяными пальцами тронул кожу.

«Возможно, это те левантийцы, что забрали Яконо и Унуса»,– сказала я, прерывая молчание.

Кайса не ответила. Она не сказала ни слова с тех пор, как мы бросили Унуса, даже во время нападения на дороге, несмотря на стук сердца, заглушавший всё, кроме моего отчаянного страха потерять дочь.

Мы всё дальше углублялись в лес, и левантийцев появлялось всё больше – призрачные фигуры по пути мимо темных шатров и хижин. Охрана императрицы Мико сбилась ближе. Один гвардеец прошептал ей что-то, и она покачала головой, не отрывая взгляда от левантийцев, выжидавших возле ближайшего костра. Они холодно и недоброжелательно наблюдали за ее приближением, разве что оружие не вытаскивали.

Идущий впереди нас левантиец с длинными волосами остановился у группы людей вокруг костра и, указывая на императрицу и ее сопровождение, принялся что-то объяснять. Кажется, неубедительно, потому что один, с виду предводитель, выступил вперед. Этот главный, в отличие от длинноволосого юноши, больше напоминал тех левантийцев, что мне доводилось видеть: темнокожий, высокий, суровый и широкоплечий, с полоской темной щетины на выбритом черепе. Одного за другим он рассматривал усталых всадников из свиты императрицы, пока не остановил взгляд на ней.

–Императрица,– произнес он единственное слово, которое я поняла до того, как длинноволосый начал переводить.– Что вы здесь делаете?

–По дороге на нас напали, министр тяжело ранен,– напряженным звенящим голосом сказала она.– Я бы не беспокоила вас, не будь ранение так серьезно, поверьте.

Еще один левантиец из собравшихся у костра что-то пробормотал, и довольно громко. Императрица взглянула на переводчика.

–Амун говорит, это хорошо, а то они уже утомились помогать всем подряд.

Предводитель сурово взглянул на говорившего – на Амуна, как назвал его переводчик,– отчего напряженность только усилилась. Наконец предводитель обернулся и кивнул женщине, стоявшей поблизости.

–Диха – их целительница,– сказал длинноволосый переводчик, указывая на женщину.– Она посмотрит, что с министром.

–Благодарю.– Императрица кивнула своей левантийской компаньонке, которая с трудом удерживала раненого, чтобы не соскользнул с седла.– Давай, Нуру.

Девушка направила лошадь к целительнице, и полдюжины левантийцев метнулись из тени, чтобы помочь ей с окровавленной ношей. Императрица Мико смотрела на них, не двигаясь, не пытаясь снова заговорить, и в нарастающей тишине мне страшно захотелось вытащить клинок.

В конце концов главный левантиец заговорил.

–Вы здесь ради доминуса Виллиуса?– спросил он через переводчика. Слова, казалось, вытянули весь воздух из ночи.