Атаман из будущего. Огнем и мечом - Анатолий Спесивцев Страница 30

Сейм в Варшаве наконец-то пришел к согласию по поводу необходимости формирования нового кварцяного войска и созыва общегосударственного Посполитого Рушения. Однако здесь же вылезла проблема финансирования. Земли короны, с которых формировался военный бюджет, были большей частью захвачены врагами или разорены их набегами. Четверти доходов с оставшихся целыми владений не хватило бы и на оплату гарнизона приличной крепости. Шляхта очень боялась усиления власти короля и остро противодействовала даже намеку на такой поворот дела. Даже из собственных доходов король мог тратить на армию только четверть. А доходы эти резко сократились.

Владислав вновь поднял вопрос об отчислении в его казну таможенных платежей Гданьска. И опять получил дружный отлуп. Послы Франции и Голландии снова, как и на январском сейме, угрожали интервенцией в случае одобрения такого решения, великопольская шляхта хором орала «Не позволям!». Здесь король и сделал финт ушами: предложил послам богатейших стран самим финансировать набор кварцяного войска для подавления бунта на востоке страны.

– Вам нужен наш хлеб – помогите подавить бунт, мешающий его поставкам!

Послы, не имея полномочий на такие решения, дружно пообещали запросить свои правительства. С первого взгляда просьба короля выглядела… необычно, мягко говоря. Названные страны финансировали польских врагов – шведов, но и польский хлеб им был нужен. В Гаагу и Париж отправились гонцы. В Голландию морем, во Францию сушей. Для разоренного двадцатью годами общеевропейской войны континента поставки продовольствия были крайне важны.

В связи с гибелью коронного гетмана Николая Потоцкого и пленением польного гетмана Мартина Калиновского сейм обсудил назначение на их должности новых людей. Здесь была для казаков опасность, что во главе войска поставят опытного и умелого воина. Их агенты всячески препятствовали этому, распуская об одних возможных претендентах самые грязные слухи (например, о чудом спасшемся с поля боя коронном стражнике Лаще), других же соискателей высоких должностей захваливали, превознося их патриотизм и ненависть к схизматикам. Именно таких истинных патриотов и католиков сейм и вынудил короля назначить руководить войском. Коронным гетманом поставили Адама Казановского, одного из богатейших магнатов, личного друга короля. Польным – графа Яна Тышкевича, киевского воеводу, умудрившегося избежать участия в битве и успевшего вовремя смыться при начавшейся в Киеве резне католиков. Оба, помимо всего прочего, были совершенно бездарны в военном деле.

* * *

Не все калмыки остались довольны доставшейся им при ограблении Польши долей, пусть год назад они о таких сокровищах только мечтать могли. Тайша разрешил десяти тысячам присоединиться к новому походу на польские земли. Хмельницкий обнаружил, что продовольствия на зиму может не хватить слишком многим, и решил восполнить его запасы за счет огромных зерновых складов Гданьска. Для чего была организована большая, в сто двадцать чаек, судовая рать и срочно собиралось казацкое конное войско. Его удалось наскрести более тридцати тысяч. Для прохода через всю Польшу этого могло не хватить, но, к счастью, попросились в набег калмыки, затем явились около пяти тысяч черкесов, большей частью не участвовавших в весенне-летней кампании. Увидев, какие трофеи достались соседям, и они захотели пограбить с помощью казаков. Когда же к войску Хмельницкого – на этот раз возглавлял поход именно он – присоединились семь тысяч молдавских всадников, Богдан понял, что затея должна удаться. Молдавский господарь Лупу также соблазнился возможностью обогатиться и поддержать свою армию, дать своим воинам возможность безнаказанно пограбить.

Проходя по землям Подолии, Волыни, Южного Полесья, Хмельницкий заметил значительное опустошение, произведенное на этих землях предшествующими проходами по ним орд, идущих на Польшу. Пусть они не жгли сел, не устраивали облав на местное население (зазевавшихся хватали не раздумывая), но поля при неоднократном путешествии по ним огромных конных масс пострадали здесь очень сильно. Голод уже пришел к людям. Пришлось Зиновию срочно подбирать несколько хозяйственных казаков и поручать им немедленно организовать отселение из этих мест людей. Вспомнив разговоры с Аркадием, он послал делегацию к Татаринову с просьбой расселить часть пострадавших в черкесских селах, враждебных казакам. Подразумевалось, что их коренные обитатели пойдут на рабские рынки в виде товара или отправятся прямиком на тот свет. Война на Таманском полуострове не затихала ни на день, уменьшение числа бойцов у врагов при замене черкесского населения на русское было выгодно и Татаринову.

Здесь, на западе русских земель, во вражеских руках были многие города: Львов, Холм, Перемышль… некоторые даже не были осаждены. Крестьянам они были не по зубам, казаки же только выдвигались сюда после взятия городов востока и центра. Оставлять положение таким в предвидении новых схваток с поляками было никак нельзя.

«Прочно же здесь паны к нашей земле присосались, можно сказать – зубами вцепились. Только скоро и им, и жидам с немцами предстоит осознать, как они ошиблись, не сбежав, пока была возможность. Эх, с таким-то войском за два-три месяца всю землю почистили бы, да что тогда зимой есть будем?»

Этот поход затевался не только и не столько для разорения западных и северных земель Польши, по которым должен был проходить, сколько для вывоза оттуда зерна.

«Как накаркал, чертов выкормыш! Ведь и правда, засуха по всей нашей земле ударила, разве что по Полесью не так сильно. Да хлопы вместо работы на полях казаковать полезли, теперь сами не знают, чем кормить семьи будут. Я ж им не Иисус Христос, пятью хлебами толпу накормить. Не говоря о том, что кормить их с полгода придется».

Войско шло на Гданьск, хоть и мало кто в нем знал об этом. Город был мощной крепостью и портом, взять его можно было либо штурмом, потеряв полвойска, либо хитростью. Атаманы выбрали второй вариант, поэтому все казаки, союзники и младшие командиры считали, что идут продолжать недоделанное летом дело – разорение Польши. Если кто врагу в плен и попадет, выдать главную тайну не сможет. Помимо мощнейших и современнейших укреплений Гданьск имел крупнейшие хлебные склады Европы, на это время уже полузаполненные зерном. Вот его, приготовленное для вывоза во Францию и Голландию, и собирались изъять для своих нужд казаки.

Учитывая, что восток Польши уже весьма серьезно пострадал от вражеских набегов, новая армия вторжения совершила быстрый марш строго на запад и, перейдя через Вислу, свернула на север, не расходясь, впрочем, с людоловскими отрядами, а идя несколькими многочисленными колоннами. Для осад и штурмов замков и городов они по-прежнему не задерживались, обходя укрепления стороной. Нередко они перехватывали в пути зерновые обозы, двигавшиеся к Висле, по которой обычно и сплавлялось зерно на баржах к Гданьску. Так что свою задачу войско начало выполнять уже здесь, перехватывая хлебный экспорт врага.

Если летний набег был для грабителей почти бескровным – они потеряли меньше одного процента своего состава, – то нынешний сразу встретился с трудностями. Нет, на длиннющие колонны всадников поляки нападать не решались, такое действие было бы для них чистой воды самоубийством. Однако, передвигаясь так, рабов много не приобретешь. Калмыки и черкесы хотели еще наловить людей по округе и разделялись на небольшие ловчие отряды. Вот они-то и стали попадать в засады. Свою землю поляки знали лучше пришельцев. Хорошо вооруженных, обученных обращению с оружием с детства людей здесь было очень много. То и дело отряды людоловов стали превращаться из охотников в жертвы. Иногда калмыкам или черкесам удавалось отбиться, иногда приходилось бросать добычу и спасать свои жизни. Несколько отрядов исчезли, будто их и не было.