Ливонская чума - Дарья Иволгина Страница 31

Новое несчастье едва не загнало Карлоса в могилу. Несколько лет подряд его тело трепала лихорадка. Раз в четыре дня он сваливался без сил, покрывался потом и трясся на кровати, под ворохом одеял. На следующий день после приступа его отправляли в загородное имение, в двадцати милях от Мадрида. Там он и увидел дочь привратника дворца — Мариану Гарсетас. Мариана была изумительно хороша и свежа — чудесный весенний цветок, который так хорошо было бы сорвать, истоптать, испоганить, лишить победоносного сияния молодости! Карлос помчался вниз по лестнице, надеясь догнать «девчонку». Однако за пять ступеней до конца лестницы он споткнулся и ударился головой о садовые ворота.

Об этом падении тотчас узнали при дворах европейских монархов, поскольку практически смертельная травма наследника испанского престола касалась решительно всех.

Некоторое время казалось, что принц умрет. Король Филипп, отец Карлоса и, по мнению самого Карлоса, главный его враг, прислал своего личного врача вместе с двумя королевскими хирургами. Они обнаружили на голове его высочества глубокую paну размером с ноготь на большом пальце, с рваными краями. Страшна была не эта травма, а сильное сотрясение мозга.

Карлосу пустили кровь, и он пришел в себя. Тогда его заставили скушать несколько слив и куриную ножку.

Однако через несколько дней рана начала гноиться, у принца начался сильный жар, на щеке и под ухом распухли железы.

Из Вальядолида привезли нового хирурга, чрезвычайно искусного лекаря, бакалавра медицины, чтобы тот сделал надрез на коже. Надрез был произведен по строго научной методике, в форме буквы «Т». Хлынула кровь. Разглядеть, поврежден ли череп, оказалось невозможно, поэтому рану зашили и перевязали.

Состояние Карлоса продолжало ухудшаться. Филипп оставил все дела и прибыл из Мадрида, привезя с собой очень уважаемого анатома, который, помимо своих ученых достижений, был известен еще и тем, что стал свидетелем смерти французского короля Генриха II, скончавшегося от мозговой травмы на турнире в 1559 году.

Вся эта армия врачей, презирающих друг друга, иногда тайно, но чаще — явно, столпилась у постели наследника. Они обработали рану составом из измельченного ириса и кирказона, мазью из скипидара и яичного желтка, а в завершение — розовым медом и пластырем из буковицы. Лучше больному не становилось.

На следующий день лицо умирающего стало опухать. Врачи дали ему слабительное, которое подействовало на него — согласно отчету, отправленному Филиппу, — «четырнадцать раз». Принц лежал, весь измазанный собственными испражнениями, — перенести его представлялось невозможным. К концу дня отек увеличился, появились маленькие воспаленные прыщи по всей коже. Наутро врачи увидели, к своему ужасу, что отек разросся настолько, что глаза принца закрылись. Когда король Филипп пришел навестить сына, он собственными пальцами раздвигал тому веки.

Затем гнойник перешел на шею, грудь и руки. Доктора то пускали принцу кровь, то ставили ему банки, то прибегали к слабительному. Привезли врача-мавританина из Валенсии. Тот применил какие-то свои жгучие мази черного цвета, от которых череп Карлоса сделался «как чернила». Мавританина изгнали с позором.

По всей стране выставлялись драгоценнейшие христианские реликвии для поклонения, в том числе и шипы от тернового венца Спасителя; многочисленные религиозные процессии и шествия различных монашеских орденов протекли по улицам с образами Пресвятой Девы и святых.

Люди прикладывались к статуям, святым мощам, другим реликвиям и молили Бога спасти жизнь принца. Всех охватил странный энтузиазм. Для чего жители Испании просили Всевышнего сохранить на земле безумца, человека, который похищал и избивал девушек, увечил неугодных, убивал животных себе на потеху?

Говорили, что он жарит кроликов живыми, что он бьет лошадей так, что потом их приходится пристреливать — они больше ни на что не годны после поездок с принцем. Несколько знатных дворян, по слухам, были кастрированы по приказу Карлоса.

Филипп II был суров; его наследник уродился чудовищем.

И все же молитвы о здравии особы королевской крови истекали к Небесам из тысяч сердец.

Протестанты — преимущественно это были люди королевы Елизаветы Английской, занимавшие официальные посты при испанском дворе, — с насмешкой смотрели на это безумие. Англичане не признавали ни святых, ни мощей; поэтому нетленное тело брата Диего, миссионера, проповедовавшего слово Божие на Канарских островах, было для них лишь «высушенным трупом».

Эти почитаемые мощи угодника Божия доставили в комнату принца и положили на кровать рядом с умирающим. Король — которого Карлос считал своим «врагом» — плакал, не осушая глаз. Другого наследника у него не было, несмотря на то, что Филипп недавно женился в третий раз — на французской принцессе Елизавете Валуа.

Сраженный горем, Филипп отправился в монастырь святого Иеронима, заранее заказав себе траурное платье и оставив указания о похоронах наследника.

Однако произошло чудо. Очередная операция по удалению гноя оказалась успешной. Через двадцать дней непрерывной лихорадки и балансирования на грани смерти, принц начал поправляться.

Голову, изрезанную лекарскими ножами, обрабатывали порошком из коры гранатового дерева. Рана заживала медленно, но отека и гноя больше не было. Принц побывал у мессы, получил причастие, посетил бой быков и наконец вернулся в Мадрид.

Карлос не забыл о том, что отец «бросил его умирать», удалившись в монастырь, и объявил, что единственной причиной выздоровления стали заслуги брата Диего и заступничество этого святого брата перед Господом за несчастного, всеми покинутого принца. Несколько десятилетий Филипп и его сын Карлос атаковали Римских пап просьбами о канонизации брата Диего, что и совершилось в конце концов в 1588 году.

Болезнь оказала на Карлоса сокрушительное влияние. Принц сделался буйным и неуправляемым. Несмотря на свою юность, тучность и малый рост, он обладал достаточной силой, чтобы калечить и убивать людей. Несколько раз этого разъяренного подростка оттаскивали от его жертв, когда те уже были на последнем издыхании.

При этом дворе и появился фокусник Дитрих Киссельгаузен.

* * *

Этот человек зарабатывал на жизнь забавными фокусами и трюками. Иногда с ним путешествовали акробаты, иногда — танцовщицы; случалось ему приезжать с выступлениями в одиночку или с одним-единственным помощником. И почти всегда Дитрих бывал обременен тайным поручением от какого-нибудь высокопоставленного лица.

В Испанию его прислала Елизавета, прекрасная рыжеволосая Бесс, которую весьма интересовало происходящее при испанском дворе. Католическая Испания, безусловная владычица на морях, была самой серьезной соперницей протестантской Англии, породившей нацию моряков, которые всерьез изумлялись: «Как это — моряки без моря?!». Елизавета намеревалась потеснить своего «царственного брата» Филиппа.

Переговоры о будущем браке Карлоса уже велись и в зависимости от результатов этих переговоров Филипп обзаведется новыми союзниками. Елизавета хотела знать некоторые подробности — желательно от непредвзятого очевидца.