Звездный Гольфстрим - Михаил Шуваев Страница 32

— Профессор, каков уровень разрешения вашей аппаратуры, пико?

— Да, в районе минус двенадцатой степени — максимум тринадцатой, — не отрывая глаз от экрана, ответил Моран.

— Ясно. Давайте вот что: первое — делаем резервную копию вашего мнемослепка, идет?

— Согласен, а что предлагаете дальше?

— А дальше, профессор, мы попробуем снять мнемослепок при помощи моей экспериментальной аппаратуры с более высокой степенью разрешения и детализации.

Моран догадался сразу, но сам же с трудом поверил:

— Неужели фемто — минус пятнадцатая степень?!

— Да, профессор, да! — гордо произнес Клейн. — Мы хоть и живем в захолустье, и не члены всяких там обществ, но от прогресса не отстаем и даже опережаем… в отдельных областях.

Моран открыл было рот, чтобы возмутиться, но Герберт вовремя сжал руку профессора и поинтересовался:

— А когда начнем, доктор?

— Действительно, мы не знаем, каким временем располагаем, но в любом случае это не вечность, поэтому было бы неплохо и поспешить! — поддержал ассистента Ричард.

Ни слова не говоря, Клейн с помощью Хлоэ приступил к мнемоскопированию. Из системы обеспечения стали выдвигаться различные приборы, трубки, шланги…

Солнце было почти в зените, когда Клейн сказал:

— Все, слепок сделан. Его распаковка и расшифровка займет не менее часа, мой оператор ЭВМ займется этим, а мы пока можем перекусить. Не возражаете? — Клейн снова оттаивал и становился нормальным человеком.

* * *

Блумберг, торча в операционной, где температура была около нуля по Цельсию, уже давно хотел в туалет, но присутствие Хлоэ не позволяло ему отойти по такой причине, неудобно… Он уже начинал переминаться с ноги на ногу и приплясывать…

Ричард тоже подмерз — шутка ли, два с половиной часа в холодном помещении, короче, все с большим облегчением восприняли предложение Клейна и потянулись к выходу…

На этот раз их всех провели в столовую, где каждый смог заказать себе то, что он хотел, разумеется, в рамках возможного для клиники Клейна. Ричард дождался, когда из центра стола появится его скромный заказ — шницель по-венски с отварными артишоками и салат по-македонски. Отрезав кусочек и отправив его в рот, Ричард понял, что все это вполне съедобно, но, мягко говоря, не вполне соответствует заявленному в меню. Вспомнились чудные пирожки как ее… Алевтины Емельяновны. Ну да ладно, спасибо, что так кормят, и Ричард активно заработал вилкой и ножом. За столиком, стоящим за его спиной, Хлоэ с тихим вскриком предотвратила очередное опрокидывание чашки с кофе Блумберга.

За соседним столиком сидели Моран и Клейн и несколько напряженно вели беседу. «Ничего, пусть привыкают друг к другу, думается мне, все так просто на этом не закончится. Да…» — думал, поглядывая на них и подчищая тарелку, Ричард.

В столовую вошел молодой человек в белом халате и, высмотрев столик, за которым сидел Клейн, быстро подошел и протянул ему пико-флэшкарту. Доктор указал ему на стул рядом, отодвинул тарелку и бокал и достал свой МИППС. Ричард с интересом наблюдал за происходящим.

Моран тоже застыл в ожидании.

— Не может быть! Этого не может быть! Черт!!! — вдруг фальцетом вскричал Клейн.

Моран вскочил со стула и приник к МИППСу Клейна, который тот почти выронил из рук.

— Разрешение то же самое! Никакого фемто! Доктор, вы уверены, что ваша аппаратура выдает фемто?!

— Да, черт возьми, да!!! Мой фемтоскоп работает, я неоднократно производил сканирование пациентов.

— Подождите, Клейн, подождите! Если ваша аппаратура работает на других пациентах, то это может означать, что здесь мы столкнулись с…

— Точно, Моран, точно! Как я сам не догадался! Поставлен мнемоблок высокой степени защиты.

Ричард подошел к столику криоников, куда уже подбежали Герберт, Айво и Хлоэ.

— Доктор Клейн, — задумчиво проговорил Моран. — Давайте спокойно все вместе попробуем разобраться в сложившейся ситуации и попытаемся найти решение. Выход должен быть, должен…

— Согласен, — проворчал Клейн. — Продолжаем.

В эту секунду в операционной № 2 несколько чувствительных приборов зафиксировали легкое, в пределах допустимого, ослабление напряжения в электросети клиники. Было похоже на то, что к подстанции подключился на долю секунды мощный потребитель. Индикаторные стрелки на приборах качнулись и встали на место, на центральный компьютер клиники был отправлен отчет о мелком сбое в сети. Компьютер привычно положил пост в папку «Архив мелких сбоев э/сети».

На МИППСе Ричарда замигал огонек срочного вызова по закрытому каналу. Он извинился и вышел в коридор, где никого не было. На небольшом экране появилась всклокоченная голова Дуга:

— Привет, Ричи, как дела? — нахохлившись, поприветствовал его коллега.

— Здравствуй, Дуг, дела ни шатко ни валко. Хвастать пока нечем. Только что выяснилось, что фемтоскоп доктора Клейна, несмотря на всю свою революционность, не может расшифровать мнемоимпульсы Объекта Н-1. Моран и Клейн предполагают наличие предустановленного мнемоблока или как там его…

— Предустановленного блока? Постой-ка!.. Что-то мне это напоминает. Ричи, а Айво рядом?

— Да.

— Позови его!

Ричард заглянул в столовую, отыскал глазами Блумберга и тихо позвал его. Айво услышал, обернулся, кивнул и направился к двери.

— Тебя Дуг просит.

Айво слегка приподнял брови, но взял из рук Ричи МИППС и посмотрел на объемный экран:

— Привет, Дуг, что случилось?

— Айво, я не знаю пока, случилось что или нет, — сердито ответил Дуг. — Значится, так. Вспоминай, Айво, дело «Исход», да и ты, Ричи, поднапряги свои мозги.

— Это относительно исчезновения андроидов? Смутно, но что-то всплывает… — замер Айво.

— Всплывает! — передразнил Блумберга Дуг. — Работнички… Если не ошибаюсь, произошла вся эта катавасия в две тысячи… году. Один из андроидов последней, самой совершенной модели был задержан службой РТК, то есть Роботехконтролем…

К вечеру зарядил мелкий холодный осенний дождь, и хотя такая промозглая, сырая погода не создавала никакого дискомфорта для Айти, она ему не очень нравилась. Но не по какой-нибудь технической причине — контакты там отсырели, или напряжение в контуре понизилось, нет — а, скорее, из-за тусклого и невыразительного света на улице, размытой и туманной цветовой гаммы ландшафта, неба и невидимого горизонта, отсутствием четкости в прорисовке деталей пейзажа. Еще больше его расстраивало, что люди вокруг него в такую погоду меньше улыбались и больше грустили, что даже маленькие дети становились капризнее. Он изо всех сил хотел понять сокровенный смысл сентенции о том, что в осеннюю дождливую погоду самое милое дело сидеть дома в кресле, вытянув ноги к камину, в котором вьется желтовато-оранжевое пламя, обволакивающее небольшие пощелкивающие поленья, а в руке у тебя твой любимый напиток, чай ли, кофе, грог или виски — неважно, а в другой — интересная книга. Важен тот неповторимый амбьянс уюта, тепла, умиротворения и доброты. Другими словами, получается, что это и есть одна из вершин блаженства и успокоения для тела и души. Смешные они, эти люди. Но не все так просто, понимал Айти, не все так просто. Он отпустил занавеску на окне, и она, мягко и воздушно колыхаясь, прикрыла от него вид намокшей неприветливой улицы.