Теплица - Брайан У. Олдисс Страница 32

Как он и предсказывал, идти было недолго. Шли слегка в гору, земля все чаще оказывалась покрыта черно-красной вулканической породой, на которой уже ничего не могло вырасти. Даже смоковница, пересекшая тысячу миль континента своим размашистым шагом, здесь была вынуждена остановиться и попятиться. Крайние стволы были покрыты шрамами от прошлых лавовых потоков, но все же выпускали воздушные корни, стараясь нашарить среди голых камней хоть какое-то пропитание.

Икколл проскользнул меж этими корнями и съежился за валуном, поманив Пойли и Грена за собой. Он указал вперед.

— Вон она, Черная Глотка, — прошептал он.

Для Грена и Пойли то было странное переживание. Представление об открытом пространстве было совершенно чуждо обоим, родившимся и выросшим в лесу. Теперь же их глаза расширились от удивления: они и не представляли себе, что на свете встречаются столь неожиданные, странные пейзажи.

Целое поле лавы, изломанной и измятой, раскинулось перед ними, уходя к горизонту. Опрокинутые, собранные в многочисленные складки потоки вздыбливались поодаль, образуя огромный конус неправильной формы. Эта скорбная возвышенность главенствовала в открывшейся перспективе, хоть и находилась довольно далеко.

— Вот она, Черная Глотка, — вновь прошептал Икколл, следя за опасливым выражением на лице Пойли. И протянул палец в направлении поднимавшегося с вершины конуса и терявшегося в небе облачка дыма, добавив: — Глотка дышит.

Грен не без труда отвел глаза от лавового холма, чтобы окинуть взглядом вечный лес, далеко позади них утверждающий свое верховенство в этом мире. Но затем, почувствовав, как сморчок впился в его сознание, Грен вновь обернулся к лавовой горе и испытал головокружение, заставившее его поднять руку и вытереть лоб. Взор Грена замутился, когда гриб таким образом выразил свое негодование по поводу этого жеста.

Сморчок зарылся еще глубже в тину бессознательных воспоминаний Грена, подобно пьянице, нетвердой рукой перебирающему поблекшие фотографии. Грена одолела слабость; он также видел контуры этих беглых зарисовок, некоторые из которых были мучительно яркими, но не мог ухватить их смысл. Теряя сознание, он ткнулся лицом в лаву.

Пойли и Икколл подняли его, но приступ уже прошел, и сморчок получил необходимые сведения.

С чувством триумфа он развернул в сознании Грена целую панораму. Пока тот приходил в себя, сморчок объяснял ему содержание этих картин:

Эти пастухи боятся теней, Грен. А нам не нужно бояться. Их великая Глотка — всего лишь вулкан, причем совсем небольшой. Глотка нам не страшна. Вероятно, этот вулкан давно уже остыл. — И сморчок продемонстрировал Грену и Пойли, что такое настоящий вулкан, пользуясь знанием, выуженным из их собственной памяти.

Успокоенные, они вернулись в подземное жилище племени, где их ожидали Хатвир, Яттмур и остальные.

— Мы видели вашу Черную Глотку и не боимся ее, — объявил Грен. — Мы мирно уснем и будем видеть тихие сны.

— Когда зовет Черная Глотка, все должны следовать призыву и явиться к ней, — сказала Хатвир. — Пусть вы могущественны, но вы похваляетесь оттого, что видели молчащую Глотку. Когда же она запоет, мы увидим, как вы будете танцевать, о Духи!

Пойли спросила, где обитают Рыболовы, упомянутое Яттмур племя.

— Оттуда, где мы стояли, их деревьев не видать, — сказал Икколл. — Из брюха Черной Глотки выходит Долгая Вода. Ее мы тоже не видели из-за поднятой земли. Рядом с Долгой Водой стоят деревья, и там живут странные люди Рыболовы, поклоняющиеся им.

В этот момент сморчок вошел в мысли Пойли, заставив ее спросить:

— Если Рыболовы живут гораздо ближе к Черной Глотке, чем вы сами, о Хатвир, то какое волшебство помогает им выживать, когда звучит призыв Глотки?

Пастухи зашептались между собой, стараясь найти ответ на заданный ею вопрос. Ничего путного не приходило им в головы. И наконец одна из женщин произнесла:

— У Рыболовов длинные зеленые хвосты, о Дух.

Этот ответ не удовлетворил ни ее саму, ни прочих. Грен рассмеялся и открыл рот, подчиняясь сморчку:

— О вы, послушные дети пустого зева, вы знаете слишком мало и строите слишком много догадок! Неужели вы верите в то, что люди способны отрастить себе длинные зеленые хвосты? Вы беспомощные простаки, и мы поведем вас сами. Мы отправимся к Долгой Воде, когда выспимся, и все вы пойдете туда с нами. Там мы создадим Великое Племя, поначалу объединившись с Рыболовами, а затем и с другими племенами леса. Более вы не станете убегать в страхе. Отныне все существа будут бояться нас самих.

В сетчатых извилинах мозга сморчка возникло видение будущей плантации, которую выстроят для него. Там он сможет развиваться и размножаться в мире, хранимый своими заботливыми слугами — людьми. В настоящее время (неудобство ситуации то и дело заставляло сморчка сокрушаться) он не имел еще веса, достаточного для нового раздвоения, с помощью которого мог бы захватить некоторых пастухов. Но как только он сумеет разрастись, настанет день, и он станет мирно расти на удобно устроенной плантации, чтобы оттуда распространить свою власть на все человечество. И нетерпение заставило сморчка вновь заговорить устами Грена:

— Мы не будем более бедными слабыми тварями, рыщущими в подлеске. Мы убьем подлесок. Мы убьем джунгли и всех скверных созданий, которые населяют лес. Мы позволим жить лишь полезным существам. У нас появятся сады, и там, в этих кущах, мы будем расти — мы будем становиться все сильнее и сильнее, пока весь мир вновь не окажется наш, как уже было некогда, давным-давно.

Стояло напряженное молчание. Пастухи беспокойно переглядывались, сбитые с толку, но явно не спешащие высказать несогласие.

Про себя Поили решила, что произнесенные Греном громоздкие слова не имели смысла. Самого же Грена это уже не заботило. Даже рассматривая сморчка как очень сильного союзника и друга, он ненавидел чувство, возникавшее, когда ему приходилось говорить чужие слова и действовать далеким от его понимания образом.

Он устало растянулся в углу и сразу же заснул. Равно не интересуясь, что там думают другие, Пойли также легла и отошла ко сну.

Какое-то время пастухи стояли, с изумлением оглядывая спящих. Затем Хатвир их всех прогнала, хлопнув в ладоши.

— Пусть отдохнут, — решила она.

— Какие странные люди! Я останусь здесь, с ними, — сказала Яттмур.

— В том нет нужды; у нас будет достаточно времени для беспокойства, когда они проснутся, — заявила Хатвир, толкая Яттмур вперед себя.

— Мы еще посмотрим, как поведут себя духи, когда услышат пение Черной Глотки, — пробормотал Икколл, вылезая наружу.

Пока Грен и Пойли спали, сморчок бодрствовал. Сон был чужд его природе.

В настоящее время сморчок был подобен мальчишке, случайно забравшемуся в пещеру, полную сказочных богатств; он наткнулся на драгоценности, о которых даже не подозревал их подлинный владелец, и был настолько заинтригован, что не смог удержаться, чтобы их не исследовать. И первое же исследование привело его к потрясающему открытию.