Танго дьявола - Эрве Жюбер Страница 33

Роберта узнала древнюю балладу трансмутации металлов… Неужели он работал над немыслимым проектом философского камня? Крохотный человечек с необъятными знаниями, скукожившийся от общения с книгами, был средоточием маниакальных идей, уже убивших немало исследователей. И все же он не вызывал отвращения у колдуньи — она невероятно жалела его.

Когда алхимик был свободен от обязанностей библиотекаря в Колледже колдуний, он препарировал тритонов, смешивал серу и алькаест, разрабатывал долгосрочные методы предсказания погоды или возился с обычными булыжниками, отыскивая в них следы легендарных камней вроде горминода или молохита, которым приписывались тысячи способностей от наложения чар до бессмертия.

Образцами его жизни были Роберт Бойл, Эдуард Келли, Ласкарис, Сандивогиус, Сет, Фламель, Пайкхул. Он рыскал в их трудах. Извлек на свет божий запретные тайны, испробовал заклятия и чары, а Дьявола вызывал чаще Ла Вуазен. Отвечал ли ему Рогатый? Роберта не знала этого. Быть может, он явился только один раз, подумала Роберта. И его вызов не был напрасным. В одном она была уверена — он жил черной магией, и черная магия должна была его убить.

— Посмотрим, посмотрим, крошка-фосфор, достоин ли ты печи, — припевал старик Гектор.

В склепе вспыхнул белый свет. Явно удовлетворенный результатами опыта Барнабит яростно толок в ступке вещество, которое оставляло на глинобитном полу длинные молочно-белые волокна. Роберта узнала запах фосфорной кислоты и поднялась на несколько ступенек выше, чтобы не вдыхать отраву. Неужели он так свыкся с токсичными парами, что уже не ощущал их воздействия?

Гектор высыпал содержимое ступки в печь. Как только он поставил ее на стол, Роберта кашлянула. Алхимик обернулся, увидел ее и побледнел.

— Милостивый пан! — Что на пражском означало «Господи»! — Кузина! Безусловно, моя дверь всегда для тебя открыта. Но ты застала меня в разгар герметических манипуляций!

Такова была цель, старый ведьмак, подумала Моргенстерн, пытаясь изобразить на лице приветливое выражение.

Она с первого взгляда поняла, что Барнабит работал как оглашенный. Состояние его кожи указывало на то, что он принимал участие в каком-то проекте. Когда она выглядела грязной и больной, алхимик с остервенением искал что-то. И тогда лицо его покрывалось прыщами. Но голема нигде не было. Единственными следами глины в этом грязном хаосе были те, что принесла она сама с пустоши.

Барнабит обратил внимание на ее инквизиторский взгляд и вынудил кузину подняться наверх. Он запер дверь подвала огромным ключом, который засунул в карман. Потом повел ее в маленькую кухоньку с серыми окнами, выходившими в сад.

— Какова причина твоего визита? Святой Вацлав! К далекому родичу не приходят раз в тридцать лет, чтобы отведать чашку пунша.. Кстати, хочешь пунша? Я его изготовил.

— Почему бы и нет, дорогой кузен?

Пока он доставал стаканы и бутылку, Роберта рукавом протерла грязное стекло, чтобы выглянуть наружу. Настоящая стена сирени и жасмина делила сад пополам. Из погреба тянулась медная труба, проходила под кустарником и направлялась к обсерватории, чей серо-зеленый купол поблескивал под дождем.

Барнабит жил в пражском доме алхимика Куртиуса, в том самом, где нашел приют великий астроном Тихо Браге, когда невежественный властитель, не могущий поверить, что звезды поют, изгнал его из Ураниборга.

— Все еще используете обсерваторию? — спросила она, беря стакан — такой же грязный, как и оконные стекла.

Она так никогда и не осмелилась обратиться к нему на «ты».

— В такую погоду? Издеваешься.

Он распахнул окно, принюхался к воздуху, наполненному нежными ароматами, еплюнул на улицу и закрыл створку.

— Теперь вы занимаетесь фосфором?

— То, что я делаю в погребе, касается только меня, — сухо прервал ее алхимик. — Но это занимает все мое время. Поэтому попрошу тебя быть покороче.

— Конечно. — Она поставила стакан, взяла стул, но, услышав его скрип, сесть не решилась. — Несмотря на ваше вольное отшельничество, вы, безусловно, слышали о Туманном Бароне?

— Да. И что?

— Я спросила себя, не имеет ли он отношения к нашему дорогому Рихтгаузену, чьи труды, если не ошибаюсь, вы добросовестно изучали.

На лице эрудита появилось выражение — «ах, дело только в этом?»

— Не потому ли, что Фердинанд III дал ему титул барона хаоса, вы связываете его с этим шутником… Туманным Бароном. Рихтгаузен был великим алхимиком, но он умер и остается мертвым. Мне даже выпала привилегия манипулировать с несколькими унциями его праха.

Роберта оглядела кухоньку старого холостяка. На газовой плите стояла кастрюля с остывшей стряпней.

— Гуляш, — уточнил Барнабит. — Хочешь разделить со мной обед отшельника… У меня еще осталась бутылочка «Мельника»…

— Я плохо переношу говядину в соусе, — извинилась Роберта. — Что касается чешского вина… У меня от него всегда начиналась мигрень. У вас нет огуречного сока? Ужасная жажда.

— Есть, есть. Подожди.

Он извлек из холодильника бутылку, наполненную густой зеленой жидкостью. Роберта без желания сделала несколько глотков. Потом поблагодарила кузена за помощь, пунш и огуречный сок. Подняла зонтик, стоявший в луже воды у входа, и ушла. Она ликовала. Ее визит не был бесполезным.

Роберта с удовольствием вернулась в Исторический квартал, хотя там царило оживление, причины которого она не понимала. Цыгане собрались на главной улице. Лица их были серьезны и решительны. Грегуар наблюдал за ними с угла улицы Мехико у дома игры в мяч, где они встречались, чтобы потанцевать. Он принял ее под свой зонтик.

— Уже отчаялся увидеть вас. Зал реквизирован. Королева собрала свой клан.

— Что происходит?

Он достал специальное издание Газеты суши. Огромный заголовок возвещал: «Туманный Барон явился из Исторического квартала!» Журналист подхватил теорию Сюзи Бовенс и не стеснялся в выражениях. Если убийца действовал, как древний палач, он не мог не прийти из цыганской колонии. Причиной всего были эти остатки исторических городов. Разве мясорубка не была обнаружена в нескольких метрах от его ограды?

— Была организована манифестация базельцев, — сообщил Роземонд. — Они блокировали центральный вход. Там находится милиция, но пока ни во что не вмешивается. На данный момент мы имеем статус-кво.

Надо ждать самого худшего, подумала Роберта.

— Вы видели Барнабита? — спросил Роземонд.

— Работает в своем склепе с фосфором. Я не очень поняла, чем он занят, но вокруг обсерватории творится что-то странное. Она защищена колдовскими растениями. Сирень и жасмин… Здесь не обошлось без Баньши. Во всяком случае, Голем Густава Мейринка стоит на его ночном столике.

— Вы были в его спальне?