Время новой погоды - Шон Мерфи Страница 33

Не выпуская бутылку из рук, Спад с виноватым видом повернулся, ожидая встретить неодобрительный взгляд Хьюберта, нацеленный в него от двери. Вместо этого он увидел в проеме высокого незнакомца, стройного человека с копной непослушных волос на голове и каким-то особенно пристальным и глубоким взглядом.

– Это вы, Спад? – спросил он.

– Биби… Браун? – Спад прищурился, глядя на него из кухонной тени. – А я как раз собирался… протереть кое-какую мебель.

– Это хорошо, – ответил Биби. – Здесь ужасный беспорядок.

Биби хотел прибыть в Долину Надежды раньше тех, кого он не совсем точно называл своими «компаньонами» из подмостья: такие термины, как «ученики» или «последователи», все еще заставляли его нервничать так, что при одной мысли об этом он начинал немедленно прозрачнеть. Ему хотелось хотя бы в течение нескольких дней снова пережить прежний опыт – без необходимости слишком много думать о ком-то другом: ведь именно здесь он когда-то отвечал на вопросы, преследовавшие его все ранние годы жизни. Тем более что он, как и все, кто раньше жил здесь, полагал, что Колпачное Ранчо целиком и полностью стерто с лица земли. Снова ступить ногой на эту землю… увидеть дома и постройки, в большинстве своем еще сохранившиеся и стоящие там, где он их оставил… Это наполнило глаза Биби слезами. Его охватили воспоминания о семи годах, проведенных на ранчо с дядюшкой Отто, Колпачным Королем Долины Надежды, и он опять не мог не задаться вопросом: что же случилось со старым патриархом – самым свободным, самым раскрепощенным человеком, какого он встречал в своей жизни, после того как тот исчез с ранчо накануне его уничтожения?

Однако Биби понимал: для того чтобы по-настоящему восстановить ранчо в его былом великолепии, все тут покрасить и отремонтировать, не говоря уж о том, чтобы отчистить все эти колпаки, потребуются, скорее всего, долгие месяцы и вся помощь, какую только он сможет привлечь. Вероятно, время для спокойного, незаметного, по большому счету беззаботного существования прошло, думал Би-би: слишком много нужно сделать, и не только здесь, на ранчо, но и в мире вообще. Мысль об этом все еще причиняла боль, все внутри у него сжималось от ностальгии по свободе и беззаботным удовольствиям его юных лет; и впервые Биби стал осознавать невероятность того, что взял на свои плечи дядюшка Отто, наблюдая не только за постройкой и содержанием ранчо, но и за «духовным развитием» (это выражение старик просто терпеть не мог) его жителей. И совсем не впервые Биби почувствовал, как он все еще далек от своего учителя, от того, чтобы достичь его уровня понимания, не говоря уже о том, чтобы успешно действовать как достойный его преемник в деле, начало которого Отто здесь заложил.

Тем не менее эти трое – Спад, Биби и Хьюберт – энергично принялись за дело, и через несколько суток в главных жилых помещениях ранчо было восстановлено какое-то подобие порядка. Все это время Биби со Спадом вспоминали о днях, которые они провели вместе здесь, в былой Америке давно прошедших лет, и рассказывали друг другу о том, что произошло с каждым с той поры, как они виделись в последний раз более трех десятилетий назад.

К величайшему смятению Хьюберта, очень скоро стало ясно, что эти двое собираются питаться в основном сэндвичами с арахисовым маслом, пока на кухне не будут восстановлены места хранения продуктов и не появится возможность привезти более питательную еду.

Но выпить Спаду так и не удалось.

Депеша 11/03

От: Эдди Финклестайна

Кому: Всем членам ООАМ

ДЕТСКОЭНЕРГИЯ

Начиная со вторника, все подвижное оборудование на игровых площадках во всех нижних сорока восьми штатах должно быть снабжено турбинами для производства электроэнергии. «Карусели, качели всех видов дают большое количество свободного электричества», – заявил новый директор Агентства Экологической Защиты (АЭЗ) Хаксли Олдитч. «Мы плохо относимся к бесцельным, пустым играм, – сказал Олдитч на пресс-конференции в программе «Шоу-Америка» в прошлую пятницу. – Мы хорошо относимся к играм целенаправленным».

Бадди был влюблен. Любовь эхом разносилась по всем уголкам и коридорам его существа.

Он наконец-то стал понимать фильмы, песни и книги. Словно насквозь пропитавшаяся губка, все его существо было насыщено любовью к Ронде. Лицо ее было последним, что стояло перед его глазами, когда он засыпал; она проплывала над пейзажами его снов, словно сияющий диск луны. Первая его мысль утром была о ней, и часто за едой Бадди обнаруживал, что смотрит остановившимся взглядом в никуда, так что к тому моменту, как он замечал это, еда успевала застыть на тарелке бесформенной массой. Его жизнь, совсем недавно приносившая ему такое удовлетворение, теперь – без Ронды – казалась бессмысленной. Она заполнила пустое пространство внутри Бадди, сделала его цельным. Будто всю жизнь сердце его было как сжатый кулак, а теперь наконец оно начало раскрываться.

Ради этой женщины, думал Бадди, он готов отказаться от независимости, от всех своих грандиозных идей насчет автономности и индивидуальности. Ради этой женщины он мог бы пожертвовать своими идеалами, своими философскими взглядами. Ради этой женщины он мог бы пожертвовать всем.

Единственная проблема в том, что эта женщина никогда не станет ЕГО женщиной.

Тем не менее Бадди и Ронда очень скоро стали неразлучны. Оба обнаружили, что у них много общего. Бадди почти сразу отметил, что они оба любят число три и что любимый цвет у обоих – синий. Из всех животных они предпочитали кошек – Ронда особенно любила тигров и, после того как в лагерь прибыли циркачи, часто делала днем перерыв и наблюдала, как Феликс отрабатывает свой номер. Именно Бадди приглашала Ронда, когда хотела пойти в кино, а Родриго задерживался на работе. Именно к Бадди она обращалась за советом, когда ей нужно было решить особенно щекотливую проблему с организацией акции. И именно с Бадди она делилась своими огорчениями, когда у нее бывали размолвки с Родриго или когда – а это случалось все чаще и чаще – Родриго просто не являлся домой.

– На самом деле я даже и не ревную, – сказала Ронда в один из таких моментов. – Люди ведь такие, какие они есть, и тут мало что можно поделать.

Сначала Бадди пытался помочь – советом, утешениями, пытался даже исподволь внушить Ронде, что, может быть, избранный ею партнер… ну, не так идеально подходит ей, как могли бы подойти, к примеру, некоторые другие индивиды. Но все было бесполезно. Наверное, впервые Бадди начал осознавать, что любовь – это что-то вроде безумия или, как любил выражаться Висенте, древнейшая болезнь в истории человечества.

Бадди раздражало, что Родриго ни в малейшей степени не считает близость Бадди к его невесте опасной. Если он вообще реагировал на такое, то в большинстве случаев это его забавляло, насколько Бадди мог судить по самоуверенной, снисходительной улыбке, которой Родриго одарял его каждый раз, когда проходил мимо его стола.

«Что же такого она видит в нем?» – часто думал Бадди. Конечно, Родриго красив, даже эффектен – той эффектностью, которая столь часто бывает неприятна. Да, приходилось признать, что Родриго движется с особой грацией, словно какое-то хищное животное. Он – лидер по натуре, мощный оратор, когда ему предоставляется возможность выступить с речью о деле Мечтателей, и талантливый художник, чей проект плаката «Призывайте в Армию Мертвых» с висящим под парашютом гробом запечатлелся в умах всей нации и, вероятно, сделал не меньше для прекращения войны в Манитобе, чем что бы то ни было другое.