Ветер с Юга. Книга 1. Часть вторая - Людмила Ример Страница 34

Вода уже коснулась её плеч, и мышонок, путаясь в волосах, забрался к ней на голову. Эльма старалась повыше поднять руки с мерцающей плошкой, но от холода они тряслись и почти не слушались, грозя уронить огонёк в воду. Ещё пара минут, и вода стала заливать рот, и ей пришлось из последних сил тянуться вверх, чтобы вдохнуть ускользающий от неё воздух.

Метавшиеся в беспорядке мысли вдруг исчезли, оставив в голове единственную: «Рубелий Корстак и семя твоё! Будьте вы прокляты! Прокляты! Прок…» Судорожный глоток воздуха растворился в лёгких, и в груди нестерпимо зажгло.

Последнее, что Эльма Гинратус увидела в своей жизни, был упавший в воду горящий фитилёк.

Девчушки испуганно жались к ногам Леи и громко безудержно рыдали, вымочив слезами подол её платья. Она гладила растрёпанные головки младших сестёр, стирала с пухлых щёк крупные слёзы, шептала ласковые слова, но помочь им ничем не могла. Мирцея решила отправить ненужных ей во дворце детей Палия к их родственникам. Первыми уехали к матери в Сенторию Орсула и Марсия, а сегодня настала очередь этих сиротинок.

Сердце сжалось, и глаза защипало от выступивших слёз. Теперь она оставалась во дворце одна – последняя дочь Палия. Последнее бельмо на глазу у нынешнего Повелителя.

Её старшая сестра Мистака уже пять лет, как была счастливой женой Вайдуса Тидора, наследника всех богатств Ланджлании, и готовилась в скором времени подарить ему третьего ребенка. На этот раз все надеялись, что родится мальчик.

Стронтуб Вермокс, поседевший и постаревший за последнее время и растерявший свой щегольской вид, топтался у двери, терпеливо дожидаясь окончания затянувшегося прощания. В душе он был рад не столько тому, что дети его беспутной дочери Кронарии будут воспитываться в его доме, сколько кругленькой сумме с пятью нулями, прописанной в договоре, которую Повелитель обязался отдать за каждой из дочерей Палия в качестве приданного.

Лея опустилась на колени и, вытирая с мордашек безостановочно льющийся поток, зашептала:

– Солнышки мои милые, ну, не плачьте. А знаете что! Я скоро приеду к вам в гости! И привезу в подарок самые красивые куклы, которые только найду в Остенвиле! Скоро штормы утихнут, и кораблики навезут из Солонии много-много разных интересных вещичек. Я обязательно выберу вам что-нибудь очень-очень занимательное…

Старшая Синтия, хлюпая носом и размазывая по щекам откуда-то взявшуюся грязь, пробасила:

– Не хочу я твою куклу! Дай слово, что привезёшь мне маленький меч! Только настоящий, из железа!

Лея удивлённо посмотрела на девочку. Рослая и развитая не по годам, она скорее напоминала мальчишку, для чего-то засунутого в девчачье платье. С вечно ободранными руками и коленями, Синтия терпеть не могла девчоночьи забавы, зато бесстрашно скакала на маленьком пони, доводя до сердечного приступа свою няньку.

«Как же она похожа на отца! – Девушка погладила густые непокорные волосы на круглой лобастой голове. – Они уже начинают темнеть. И упрямая ведь, как отец…» Вздохнув, Лея улыбнулась:

– А меч-то тебе зачем, милая моя? Ты же не воин.

Девочка насупила бровки и зло выпалила:

– Я хочу быть воином! Вот возьму меч, сяду на пони и поеду убивать всех, кто маму мою убил!

Лея вздрогнула. В своей сжигающей всё внутри ненависти к Кронарии она просто забыла, что эта высокомерная холодная стерва, мимоходом растоптавшая её счастье, была для девочек обожаемой мамой.

– А я хочу куклу! – тоненьким голоском, слегка охрипшим от рыданий, заявила Порсия. Одетая в серое дорожное платье, мешком висевшее на её худеньком тельце, она капризно надула губки и топнула ножкой. – Хочу! И чтоб волосы у неё были длинные и кудлявые, а глаза молгали, и она могла плакать! И колона у неё должна быть. Из золота!

«Ну-у, маменька родненькая… Только недавно ведь говорить научилась – и на тебе, „колона из золота“!»

– Будет, будет из золота! – Лея легонько подтолкнула переставших рыдать девочек к деду, который ловко ухватил их за руки и живо вывел в коридор.

Утиравшая глаза Млава показалась из-за ширмы и начала наводить в комнате порядок.

– Боги милостивые, а ты-то что ревёшь?

– Так сиротки ведь… жа-алко… – Прислужница хлюпнула носом. – Несладко, поди, без отца-матери-то…

Лея грустно улыбнулась и отвернулась к окну:

– Тогда и меня пожалей. Я тоже ведь сиротка. Ни матери, ни отца…

Млава ойкнула и испуганно уставилась на девушку:

– Ой! Простите, госпожа Лея! Брякнула, не подумавши…

– За что простить-то? Так оно и есть. – Лея развернулась и пожала плечами. – Погоди, вот сейчас Мирцея за меня возьмётся. Но так просто я ей не дамся! Я не сопливая Порсия, чтобы можно было легко спровадить меня к родственникам матери или к сестре. Это отец мог топать ногами и грозиться выдать меня замуж за первого встречного. А тётка – вот уж дудки! И закон здесь на моей сто роне!

Млава, усердно стирая пыль с каминной полки, бросила на неё косой взгляд:

– Вы бы, госпожа, на законы особо-то не уповали. Кто по нашему Закону должен сегодня на троне сидеть? Вот то-то же, а на деле что получилось? Плюнули на законы те, кому дозволено на них безнаказанно плюнуть, и сидит бедная женщина в тюрьме. А может, и того хуже… – Тут голос прислужницы превратился в заговорщицкий шёпот: – Мне нынче Турт рассказал, ну тот, у которого свояк стражником в Саркеле служит, будто два дня назад был самый высокий прилив за последние полгода. А наутро снизу выволокли чей-то труп и тайком свезли его в долину Туманов…

Лея слушала девушку с колотящимся сердцем. Если это так и Эльмы уже нет в живых, то вряд ли внезапно обретённый племянник простит Рубелию это жуткое злодеяние. Неужели никто здесь не понимает, что тогда Нумерию ждёт война?

Провожаемая удивлённым взглядом прислужницы, Лея выскочила из комнаты и быстро зашагала по коридору, направляясь в читальню. Туфин Бугвист вздрогнул всем телом и пририсовал букве «р» уродливый хвостик, когда она, тяжело дыша, рухнула на стул рядом с ним.

– Боги небесные и земные! Лея! Драгоценная моя! Ты испортила труд всей моей жизни! За тобой что, призрак Железной Дамы гнался? – Книгочей пытался сделать вид, что разгневан, при этом не скрывая своей радости.

– Я уже давно не верю в эти сказки, дорогой Туфин. Думаю, её железная челюсть – это не самое страшное, что нам грозит в скором будущем!

Туфин отложил перо, тщательно осмотрел испорченную букву и, решив, что закорючка – далеко не самый ужасный его грех, отодвинул книгу в сторону. Откинувшись на спину стула и скрестив на груди руки с длинными изящными пальцами, он наконец взглянул на Лею и приказал:

– Рассказывай!

Та торопливо пересказала ему всё только что услышанное от своей прислужницы, сдобрив рассказ изрядной порцией своих умозаключений. Книгочей внимательно выслушал, не перебивая и не комментируя, и его обычно насмешливое лицо постепенно приняло серьёзное выражение.