Карамель. Новый Мир - Кристина Тарасова Страница 35

Недолго молчу, затем – слабо киваю.

– Ты прощена, – смеётся Ромео, хотя я не сказала ни слова. И тоже смеюсь. Какое великодушие.

– Тебе очень идёт улыбка, – замявшись, вдруг выдаёт Ромео. – Я обещаю тебе, Карамель, что буду только её причиной… – отвлекается и пытается одолеть смущение, спрашивает: – Так, ладно. Чем хочешь заняться?

– Объясни вкратце, что было на оставшихся уроках.

Так и проходит вечер. До комендантского часа Ромео покидает дом Голдман. Гоню Миринду и закрываю за другом сама, собираюсь подняться в спальню, но передо мной выплывает задорная физиономия Золото.

– Чем занимались в комнате? Обнимались? – хохочет девочка.

– Если это единственное, что интересует тебя в жизни – обратись к врачу, – кидаю в ответ.

– Подобно тебе сегодня? – язвит сестра.

Сплю плохо. Кошмаров нет, но малейший шорох и малейшая упавшая со стороны улицы тень пробуждает и беспокоит. Тешусь мыслью о том, что, когда встану, наступит мой день, исключительно мой. Он принесёт спокойствие и умиротворение, он унесёт невзгоды и заботы.

Вот ведь, а мать предпраздничным настроением обеспечила.

– Карамель!

Резко поднимаюсь.

Сухое истощённое дерево ползёт голой ветвью по окну, царапает его своим лезвием и с порывом ветра повторяет действо вновь и вновь. От влаги запотел низ рамы, от скучных туч заволокло весь сад. В чём проклятая ирония, почему остатки сада ползут именно в моё окно, почему удручающие растения подглядывают за тем, кто их больше всего ненавидит?

И кто, чёрт возьми, звал меня?

Время близится к подъёму, и дом, завядший в пучине сна, постепенно высвобождается от оков ночи. Туман, оставив капли на мраморных плитах, улетучивается, тёмно-серые облака сменяются светло-серыми. Заря.

Медленно, не нарушая идиллию дремлющего дома, поднимаюсь: заминаюсь у зеркала и оглядываю себя. Изменений нет. Не нахожу их. Ты ждёшь их именно в этот день, но именно в этот день их нет; они – все дни до этого. Ты меняешься и растёшь на протяжении целого года, а эта дата – лишь черта, что обводит тело и мысли.

– С днем озарения Новый Мир вашим светом, мисс Голдман, – встречает служащая, когда я выхожу из ванной уже собранной. – Для вас сюрприз.

Не терплю сюрпризы – всё должно обговариваться заранее.

Провожаю Миринду холодным взглядом; она открывает входную дверь и запускает – вот же прилип к этому дому – Ромео.

– С добрым утром, сладкая девочка, – говорит юноша.

– С добрым утром, мальчик-которого-я-просила-не-называть-меня-так, – отвечаю я.

– По паспорту записан иначе.

– Аналогично. Так что тебя привело на улицу Голдман? Или ты ночевал под крыльцом?

– День рождения самой сладкой девочки, несмотря на вот это кислое лицо, во всём Новом Мире.

И Ромео протягивает цветастый пакет. Улыбаюсь и благодарю.

– Я говорил про твою улыбку и как она тебя красит?

– Тысячу раз.

– Значит, это тысяча первый.

Проходим на кухню, Миринда готовит напитки.

– Что там? – спрашиваю я, прежде чем открыть подарочный пакет.

– Скажу – будет неинтересно, – кивает Ромео и садится за обеденный стол.

Я сажусь напротив и, разворачивая бумагу, представляю нас семьёй. Нет ни отца, ни матери, ни сестры, нет навязчивой горничной и чужеродных мыслей. Есть мы. Вдвоём.

Ромео в костюме и волосы его по обыкновению зачёсаны вбок. Он так красив, контрастом выступая на фоне белоснежной кухни. Просто картина – так бы и любовалась ею. Кожа его – кофейное зерно, моя же (протягиваю к нему руку) молочная пена. Ромео касается пальцев и говорит:

– Так бы и сказала, что тоже приготовила подарок.

– Разве же? – удивляюсь я.

– Другое я не загадывал.

Отнимаю пальцы – неспешно; чтобы открыть подарок. В руки западают плотные края книги. «Ромео и Джульетта». Потрёпанная по бокам, но истончающая божественные ароматы старой печати. Удивительно, как Ромео смог достать её для меня?!

– О чём их история? – спрашиваю я.

И рассматриваю золотую окантовку, трогаю обложку из багрово-коричневой кожи, касаюсь мужского благородного профиля, выведенного жёлтой краской.

Ромео обещал – я упоминала – познакомить меня с персонажем, именем которого его окрестили.

– Ты прочитал?

– О любви, – отвечает юноша и наблюдает преисполняющийся негодованием взгляд. Спешит: – Любовь погубила их.

Любовь ли?

– Хорошая книга, правильная история.

– Убедишься в этом, – улыбается Ромео. Как-то заговорщицки.

А я добавляю, что через художественную литературу требуется особое воздействие на читателя; виновников следует найти, обезумевших преступников – наказать, потерянное – вернуть, желаемое – обрести. Всё должно иметь свою логическую точку завершения. И (почему же сейчас?) вспоминаю разговор с отцом, произошедший накануне. Всё имеет окончание. Ромео – что удивительно – смотрит на меня с горечью.

– Родители поздравили тебя? – спрашивает он, дабы отвлечься.

– Пополнением банковского счёта, – говорю я. – С утра на работе, мы даже не виделись. А сестрёнка – больше, чем уверена – подслушивает нас и ожидает, когда мы захлопнем за собой входную дверь.

– Сегодня вместе пойдём в Академию, я и не подумал.

Исправляю:

– Поедем.

– Да, прости. Ты не терпишь мосты.

Мы собираемся, Миринда убирает посуду.

– Какие планы, сладкая девочка? Не думала взять выходной?

– Незапланированный выходной получился вчера, поэтому сегодня учёба обязательна.

Моя личная установка. Обычно на работе или в Академии дозволено взять выходной в свой день рождения. Всё-равно иных праздников и торжеств в Новом Мире нет. Даже когда-то существовавший день города убрали, ибо все эти выдуманные даты лишь мешали концентрации на главном деле, на единственной миссии любого живущего здесь – строить град будущего, ткать дивный Новый Мир.

Я продолжаю:

– После учёбы можем съездить на Золотое Кольцо, развлечься. Возьмём Ирис, погуляем троицей.

Ромео отшучивается, что даже в собственный день рождения мне придётся одевать её.

– Как и все дни до этого.

– Подберёшь мне галстук?

Обмениваемся улыбками.

– В моём отделе только девчачьи вещи – соглашайся на платье.

– На бретельках или с корсетом?