Код Золотой книги - Юрий Козловский Страница 35

– За кого ты меня принимаешь? – возмутился Лев. – В Центре нет ни одного не просматриваемого уголка! Но этого человека не зафиксировала ни одна из камер слежения. Как будто он превратился в невидимку.

Неожиданно на помощь к нему пришел Аббас.

– Ицхак, прекрати истерику! – сказал араб, старательно скрывая раздражение и растерянность. – Неужели ты не понимаешь, что если это действительно был он…

И замолчал, махнув рукой.

– Я не узнаю вас, господа! – заговорил наконец китаец. – Наш разговор напоминает мне перебранку торговцев на шанхайском рынке. Нужно не ругаться, а напрячь извилины и найти выход из кризиса. Кто бы это ни был, он не должен помешать нашим планам. Подумайте – даже если это был он, откуда он мог узнать о наших намерениях? Мы ведь ни разу не обсуждали их за стенами комнат для переговоров. Да, Ицхак, ты прав, отец на самом деле много рассказывал мне о нем. Он и в самом деле был очень силен. Но не всемогущ. И не мог подслушать наш разговор, потому что сделать это можно, лишь нарушив законы природы. Впрочем, вы сами прекрасно это знаете!

– Зато мы не знаем, где он скрывался и что делал все это время, – прогрохотал Ингмар. – Мало ли на что он теперь способен!

– Ты предлагаешь сложить руки? – поморщился Чан.

– Нет, конечно. Я просто призываю к осмотрительности.

– Хорошо, – согласился китаец. – Мы будем соблюдать осторожность. Скажи, Лев, пятерка Кубанского справится с ним?

– Думаю, да, – с некоторым сомнением ответил Лев. – Эта пятерка справится даже с нами. Но для этого сначала надо его найти.

– Главное, поставить Кубанскому правильную задачу, – возразил Арджун. – Тогда и искать не придется. Он сам выйдет на пятерку оперативников.

– Постановку задачи я беру на себя, – кивнул Лев. – Нужно только правильно объяснить все Радзивиллу. Так, чтобы он сам поверил. Его они не ослушаются.

– А вдруг они копнут слишком глубоко? – настороженно спросил Иеремия, приглаживая начинающие седеть волосы.

– Не копнут! – уверенно ответил Лев. – Для этого нужно обладать полной информацией, а я не собираюсь давать им ее. Не буду скрывать, месяц назад я рассматривал вероятности, и они складывались не очень удачно для нас. Объектом возмущения оказался именно Кубанский. Чтобы привести систему в равновесие, мне пришлось отослать его на другой конец Земли, на Гавайские острова. Но теперь все пришло в норму, равновесие восстановилось.

– Ты ведь сам говорил, что Кубанский обладает уникальной способностью предвидения, – не сдавался Иеремия. – И остальные члены его пятерки тоже далеко не просты…

– Ничего, у меня есть возможность заставить их предвидеть то, что нужно нам, – засмеялся Лев.

– Знаете, – задумчиво произнес Арджун, – как раз в тему. У меня неважное предчувствие… Лев, ты на самом деле уверен в своих людях? Вдруг они взбрыкнут в неподходящий момент?

– Ну что ты канючишь раньше времени! – невежливо перебил его Лев. – Даже если не справятся они, всегда сможем вмешаться мы.

Почему-то в его голосе не прозвучало той уверенности, которую он хотел вложить в эту фразу.

– Когда он выйдет на пятерку Кубанского, – индус будто не слышал реплики Льва, – мы должны быть готовы к встрече…

– Пора заканчивать с ним! – гневно сказал Ицхак. – Надоело! У нас почти все готово, остались мелочи, а мы не можем начать. И все из-за него!

– Кстати, – вмешался Иеремия, – не пора ли останавливать кризис? Мы уже достаточно на нем заработали, чтобы покрыть все наши расходы.

– А зачем? – ухмыльнулся Ицхак. – Пусть те, через которых мы все организовали, сами выкручиваются! Мы и так позволили им слишком многое. Кое-кто поимел на всем этом не меньше нашего и теперь слишком о себе возомнил… Мы взяли от кризиса все, что хотели, а дальше не наша забота.

Остальные согласились с Ицхаком.

Через час, обсудив все вопросы, семеро покинули комнату для особо секретных переговоров, и вскоре она снова оказалась замкнута в пространственно-временном коконе, став недоступной для посторонних. Идя по длинному, облицованному полированным светлым деревом коридору, никто из них не обернулся и потому не заметил скользнувшую вслед за ними тень, мгновенно растаявшую в воздухе. Но ни у одного из них не было привычки оборачиваться.

– Успели обменяться новостями? – спросил Радзивилл, войдя в учебный класс, как всегда не поздоровавшись, будто расстался с нами пять минут назад. На лице его играла широкая улыбка. Было видно, что он рад видеть нас, собравшихся вместе. Мы тоже были рады. Что собрались вместе. И еще тому, что старик снова с нами.

По старой привычке мы приветствовали его стоя. Я с любопытством посмотрел на большой старомодный портфель из желтой кожи, который командир держал в руках, потом перевел взгляд на его лицо и понял, что старик приготовил для нас сюрприз. Так оно и оказалось. Радзивилл открыл портфель и стал одну за другой извлекать из него небольшие красные коробочки, похожие на те, в которые в ювелирных магазинах упаковывают драгоценности для подарка. За коробочками последовала толстая стопка бумаг.

– Господа офицеры! – торжественно произнес командир.

Раздался стук отодвигаемых стульев, и мы вытянулись по стойке «смирно», руки по швам.

– Мне поручена ответственная и приятная миссия! – Торжественность в голосе Радзивилла достигла высочайшего накала. – То, что я должен сейчас сообщить вам, из соображений секретности до сих пор держалось в тайне. Но сейчас пришло время. Майор Кубанский!

– Я! – Моя стойка стала еще «смирнее».

– За ликвидацию угрозы ядерного взрыва в густонаселенной местности в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году вам присвоено звание Героя Советского Союза. Тут секретное приложение к указу президиума тогдашнего Верховного Совета, – он потряс пачкой бумаг, – но зачитывать не буду, потому что тогда мы и до ночи не управимся. Так что прошу верить мне на слово. Согласны?

– Так точно! – выпалил я. – Согласен!

Ничего себе! Оказывается, я уже четверть века хожу в героях!

– Это за Бобруйск, сынок, – другим, неофициальным тоном добавил командир. – Понял, надеюсь?

– Так точно, понял!

– Да не кричи ты, – улыбнулся он. – Будь проще! Это еще не все. Орден Боевого Красного Знамени – за Воронеж, Красная Звезда – за Магадан, орден Ленина – за Шауляй, орден Мужества – за Крым. Один из первых, кстати!

Скоро коробочки с наградами перестали помещаться у меня в руках, и я стал складывать их на столе. Орденов было в несколько раз больше, чем принес с Великой Отечественной мой покойный отец. «Вот бы порадовался старик за меня!» – подумал я. Он всегда очень трепетно относился к таким вещам.

– Майор Кацнельсон! – Следующим по списку шел Боря. Ему тоже досталась изрядная порция славы.