Звездный удар - Уильям Майкл Гир Страница 35

— Сюда, — позвал голос Толстяка. Маленький желтый огонек мелькнул впереди и стал медленно удаляться по спускающемуся вниз синему коридору.

— Теперь обратной дороги нет, — мрачно пробормотал Виктор.

Она стояла на борту космического корабля пришельцев. Пока она испытывала только ужас. Шейла Данбер заставила себя шагнуть вперед и последовать за огоньком в неизвестность.

Виктор разглядывал простиравшийся перед ним бесформенный коридор. Шейла уже двинулась вслед за мерцающим в воздухе светом. Неспособный думать, ошеломленный, он нетвердыми шагами пошел за ней.

Как может челове, держать себя в руках, когда душа его обнажена, когда он совершенно оторван от реальности? Виктор дрожал, мысли его путались. Якоря подняты с твердого дна, и душа пустилась в плавание, отданная воле волн. Путешествие в пузыре пришельцев оказалось самым сильным впечатлением в жизни Виктора. Ничто в прошлом — ни смерть, ни кровь, ни сжимающий кишки страх, ни битвы, ни волнение, охватывавшее при виде убитого врага, когда он понимал, что враг мертв, а он будет жить дальше, — ничто не могло сравниться с его состоянием, когда он увидел корабль Ахимса, так как невозможное стало реальностью.

Больше, чем кто-либо другой, солдат имеет дело с истинными основами существования — с жизнью и смертью, больше, чем кто-либо другой, солдат понимает смысл жизни. Постоянно преследуемый капризной поступью коварной смерти, Виктор все же сохранил какие-то иллюзии. Ему казалось, что он знает свое место в жизни, что он видел то, чего не видели другие, что в душе его горит огонь, который поможет ему уцелеть. Он, Виктор Стукалов, обладая достаточной силой, чтобы лишить жизни любое человеческое существо. Ни один человек, даже сам Генеральный секретарь, не прожил бы и пяти секунд, окажись он в железных руках Виктора Стукалова. Зная о своей власти над жизнью и смертью, он был способен выжить. В этом состояла его маленькая правда — или маленькая иллюзия, миф о собственном могуществе, который помогал ему жить в адском мире танцующей слепой смерти.

А теперь основа этого мифа безжалостно разрушена, и душа его беспомощно плавает среди его обломков. Гордая уверенность в своей собственной силе, подкрепленной могуществом государства, уничтожена с беспощадностью прямого попадания артиллерийского снаряда. В душе осталась только странная тишина, только бездонная пустота.

По сравнению с могуществом Ахимса даже мощь всего Советского Союза кажется смехотворной. Мы… бессильны. Виктор дрожал, охваченный неожиданным страхом, с которым бороться было невозможно.

— Майор? — обратилась к нему Шейла, заметив, что он остановился в залитом оранжевым светом коридоре. — С тобой все в порядке?

Борясь с сухостью во рту, он посмотрел на нее так, словно видел ее первый раз в жизни. Как ей удается? Как ей удается сохранять присутствие духа, когда ему хочется только кинуться на пол и заорать от ужаса?

— Я… я в порядке.

Она храбро улыбнулась.

— Неуютно, правда? Неприятно думать, что все это оказалось правдой? — она покачала головой. — Может быть, нам нужно поступать так, словно все это сон, Виктор. — Она взмахнула рукой. — Я не ожидала увидеть такие коридоры. Это место вовсе не кажется чужим.

Голос Толстяка заставил Виктора подпрыгнуть на месте: он прозвучал из воздуха над их головами.

— Та часть корабля, которую вы занимаете, специально приспособлена для нужд человека, майор Данбер. Мы создали такую обстановку, в которой человек может чувствовать себя как дома. Здоровье и удобства будут сохранены. Если хотите, я дам вам еще кое-какие сведения. А сейчас идите в направлении света.

Маленький огонек, который вел их, замигал с большей интенсивностью. Виктор заставил свои резиновые мышцы повиноваться и пошел вслед за Шейлой вниз по коридору. Скоро они вошли в зал.

Несмотря на большое количество народа, в комнате царила тишина. Виктор посмотрел на людей и заметил, что лица их бледны и напряженны. Да, все это не сон. Все тоже были потрясены видом космического корабля Ахимса, плывущего среди звезд. Ни одно сооружение, ни один вид оружия на Земле не могли сравниться с ним.

Как хотелось ему оказаться в тихом местечке, ну хотя бы в небольшом питейном заведении на Ивановской улице, где он мог бы усесться в уголке и утопить себя в водке до тех пор, пока не соберется с мыслями. Когда-то, еще до этого сумасшедшего полета в пузыре, он обливал спокойным презрением хвастливых невежественных болванов, ругающих партию, экономику и кретинов, засевших в правительстве.

Он тяжело вздохнул. Нужно побороть волну страха, захлестнувшую его. Он дорого бы дал, чтобы вернуться назад, окружить себя теми самыми простодушными крестьянами, услышать их плоские шутки и пьяную ругань. Если бы он только мог очутиться в Туле и услышать жалобы матери на гнилую капусту! Тогда он и шагу не ступил бы за черту города!

Виктор вздрогнул, только сейчас осознав, как много могут значить обычные мелочи жизни.

Он остановился неподалеку от своих людей, их встревоженные глаза с надеждой смотрели на него.

Давай, Виктор. Люди рассчитывают на тебя. Ты не можешь бросить их. Уняв дрожь, он выпрямил спину и оглядел комнату — да, она была очень похожа на учебную аудиторию.

Его спецназовцы, смешавшись с женщинами из КГБ, беспорядочной группой столпились на одной стороне комнаты. Израильтяне собрались в центре, группа американцев стояла неподалеку от входа. Люди тихо шептались друг с другом.

В центре на кафедре появился Толстяк.

— Пожалуйста, рассаживайтесь.

Люди стояли, растерянно глядя на него.

— Давайте, ребята, — позвал со своего места Сэм Даниэлс. — Вы что, сучки на бревне, что ли?

Американские десантники стали рассаживаться. Один за другим они заполнили ряды, рассевшись в неудобных позах и не отрывая глаз от пришельца. За ними последовали израильские солдаты.

— Виктор? — поторопила его Шейла.

Губы у него были как ватные. Он пересилил себя и пересек открытое пространство под круглым пришельцем. Пройти перед глазами членов Политбюро, будучи приговоренным к тюремному заключению, было бы не так страшно.

Все это реальность! И это так ужасно!

Делая над собой усилие, он перевел дыхание и приказал:

— Садитесь. Все в порядке.

Пропуская вперед людей и указывая им места, бледный Габания кивнул. Даже Маленков выглядел потрясенным: когда он посмотрел на Виктора, его глаза молили о поддержке.

Виктор занял ближайшее место. На короткий момент он встретился с изучающим взглядом Светланы Детовой. Проклятая баба, неужели ничто не может вывести ее из себя? Она словно видела его насквозь. Виктор сжал зубы, встал и, кивая направо и налево, направился к переднему ряду, туда, где и должен был сидеть офицер.