Голос крови - Клаудия Грэй Страница 36

— Да. Я верю. — Не меньше, чем сам рассказ Кастерфо, Лею тронуло то, что он решился открыться ей. — А что было дальше?

Кастерфо глубоко вздохнул и улыбнулся, словно оставив всю боль позади. Это было не так, но он героически пытался притвориться.

— Мне выпало несколько трудных лет, но потом меня приняли в семью, у которой было небольшое состояние за пределами планеты. Не то чтобы эта пара действительно усыновила меня, но я был одним из нескольких детей, которым они предоставили кров, стол и дали образование. Но с их точки зрения, я жил впроголодь.

— Теперь я понимаю, почему вы так разозлились, когда я назвала вас изнеженным, — сказала Лея. — Пожалуйста, простите меня.

— Вы же не знали. А вот я знал про Алдераан, когда попытался отплатить вам за обиду. Это были нелучшие времена нашего знакомства.

Давайте оставим все в прошлом. — Он попытался выпить еще сока, но обнаружил, что стакан пуст. Тут же услужливо подъехал дроид. — А вы когда-нибудь видели Дарта Вейдера своими глазами? Наверное, вам приходилось, когда вы заседали в Галактическом сенате.

— Я… Да. Я видела его.

Кастерфо нахмурился:

— Принцесса Лея?

Он поделился с ней самыми страшными и сокровенными воспоминаниями. Она своими не делилась ни с кем, кроме тех, кто и так все знал. Но возможно, она сумеет найти в себе смелость не уступить ему в честности.

— В начале войны с Империей, когда Имперский сенат был только-только распущен… — Лея попыталась сглотнуть тугой колючий ком в горле, — мой корабль был захвачен «Опустошителем». Тогда это был флагман Дарта Вейдера. Он лично доставил меня на «Звезду Смерти», и там он… допрашивал меня.

Глаза Кастерфо расширились — он догадался:

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, он пытал меня. Часами. А парочка имперских штурмовиков стояла и смотрела.

Это обстоятельство ужасало ее даже тогда, когда все переживания уже остались позади. Штурмовики были солдатами. Кто-то из них искренне верил, что воюет за правое дело, — во всяком случае, Лее хотелось так думать.

Но разве можно продолжать верить в это, когда на твоих глазах девятнадцатилетняя девушка корчится на полу, тщетно моля о пощаде? Разве можно стоять и смотреть, как она бьется в агонии, и ничем, никак не попытаться помочь?

Очевидно, для кого-то это возможно.

— Потом он повел меня смотреть на разрушение Алдераана. Пока на моих глазах уничтожали мой мир, Вейдер держал меня за плечо. Он доставил мне всю боль, какая только бывает. Исключительно из любви к Императору.

Кастерфо высвободил свою руку — Лея окаменела, пока рассказывала, — и сжал ее пальцы. В свои далеко не юные годы Лея считала, что ее, циничную и закаленную, уже ничто не сможет так глубоко тронуть. Но она была тронута.

— Я так ненавидела его!.. — прошептала она. Легкий ветерок шелестел ветвями цветущих деревьев в висячих садах. — После гибели Алдераана порой все, на чем я держалась, была ненависть к Вейдеру.

«К моему отцу».

Как всегда, когда эта мысль посетила ее, Лея вызвала в памяти рассказ Люка о последних часах жизни ее отца. Он отринул тьму, спас Люка и снова стал Энакином Скайуокером. Всякий раз, когда Люк говорил об этом, на лице его появлялась безоблачная улыбка. Эти воспоминания приносили ему утешение и давали силы жить дальше. Но это были его воспоминания, а Лея знала обо всем лишь от брата.

— Значит, у нас много общего, — сказал Кастерфо. — Мы оба знаем, каким чудовищем был Вейдер, и не хотим, чтобы кто-то, подобный ему, захватил власть. Но вы считаете, что вейдеров порождает порядок, а я — что хаос.

Лея чувствовала себя слишком подавленной, чтобы начинать новый спор:

— Будем надеяться, что мы никогда не узнаем, кто из нас прав.

— И верно.

Они разжали руки и отстранились друг от друга, но Лея знала, что между ними осталось нечто, связывающее их надежнее прикосновений. Еще несколько часов назад Рэнсольм Кастерфо был ее ненадежным союзником. Отныне, к счастью или на беду, они стали друзьями.

Когда к ним снова подкатил дроид-официант, Кастерфо заказал два бокала кореллианского эля, не поинтересовавшись мнением Леи. Похоже, ему хватило ума догадаться, что ей нужно. После пары глотков и затянувшегося молчания Лея решила сменить тему. И хотя новая тема тоже могла вызвать неловкость, всё что угодно лучше, чем злодеяния Вейдера.

— Ну что, есть догадки, кто станет кандидатом от центристов?

Кастерфо покачал головой:

— Возможны по меньшей мере десятки вариантов, сенатор…

— Я думала, мы перешли на «ты», разве нет, Рэнсольм?

Он согласился, кивнув:

— Так вот, Лея, есть десятки возможных кандидатов, и могут появиться еще.

— Если так пойдет, — она сумела выдавить улыбку, — может, ты еще отдашь свой голос за меня.

— Разумеется, я буду голосовать за кандидата от моей партии, но могу сказать: ты единственный популист, которому я бы мог доверить эту работу.

— Жаль, что Риоса не самый влиятельный мир, — сказала Лея. — Мне было бы спокойнее, если бы кандидатом от центристов стал ты.

Рэнсольм попытался скрыть улыбку, но в результате его лицо приняло проказливое выражение.

— Тут мы сходимся.

— Думаю, за это надо выпить, — объявила Лея.

Они подняли бокалы и чокнулись, и темные призраки прошлого откатились еще дальше, чем прежде.

На следующее утро Лее показалось, что накануне она выпила лишнего. Но нет, эль был ни при чем. Причина дурного настроения и физической слабости крылась в том, что она выпустила на свободу мрачные воспоминания. Такие мрачные, что Лея нечасто решалась вернуться к ним даже в мыслях, не говоря уже о том, чтобы обсуждать вслух.

«Посмотри на это так, — сказала она себе, — вчерашний разговор с Кастерфо послужит тебе неплохой тренировкой. Ведь когда-нибудь придется рассказать эту историю Бену». В свое время, когда Лея узнала, кем на самом деле был Дарт Вейдер, это потрясло ее. Страшно было даже подумать, как воспримет правду Бен. Хорошо еще Люк сможет поведать ему, чем все закончилось: что Вейдер в итоге заплатил за свои злодеяния, Энакин Скайуокер вернулся и свет восторжествовал над темной стороной.

Лея знала это. Ничуть не сомневалась, что все правда. Но до сих пор не могла понять.

— Вы удивительно молчаливы сегодня, — заметил Тай-Лин Гарр. Они шли вместе через дворы и площади сенатского комплекса. — И похоже, в нелучшем настроении.

— Мне… взгрустнулось. Тоска накатила, вот и все. — Лея попыталась найти этому правдоподобный предлог и решила, что раннее утро как раз подойдет. — Разве это не бесчеловечно — назначать совещание во время завтрака?