Вожделеющее семя - Энтони Берджесс Страница 36

— Я вам очень благодарен, — проговорил Тристрам.

Сердце у него колотилось как сумасшедшее. — Я действительно вам благодарен.

— А, пустяки, забудь, — добродушно отмахнулся Чарли Линклейтер. — Лучше тяпни меня легонько по затылку этой дубиной, чтобы я натурально выглядел. Дверь камеры можешь не запирать, больше никто бежать не собирается. Но ключами звенеть не забывай, чтобы выглядеть мило и естественно. Ну давай, бей!

Тристрам слабо, словно по яичной скорлупе за завтраком, стукнул по затылку из мореного дуба.

— Уж тебе придется постараться, попробуй еще раз, — попросил Чарли Линклейтер.

Тристрам, стиснув челюсти, ударил изо всех сил.

— Вот это похоже! — похвалил Чарли. Выкатив белки, он грохнулся на плиточный пол с такой силой, что зазвенели жестяные кружки на полке.

Выйдя в коридор, Тристрам осторожно огляделся по сторонам. В дальнем конце галереи двое надзирателей болтали, лениво облокотившись на перила, и глядели в колодец тюремного двора, словно в море. С другой стороны путь был свободен, до лестничной площадки — только четыре камеры. Тристрама беспокоило то, что он был надзирателем с бородой. В кармане чужих, тесных ему брюк Тристрам нашел носовой платок и, развернув его, прижал к нижней части лица раскрытой ладонью: мало ли, у человека зубы болят или еще что… Действовать он решил противоположно советам Чарли Линклейтера — выглядя неестественно, и вести себя нужно неестественно. Звеня ключами и грохоча ботинками по железным ступеням, Тристрам неуклюже спускался вниз. На лестничной площадке ему повстречался надзиратель, поднимавшийся наверх.

— Что с вами случилось? — спросил «коллега».

— Кдофь из носу чичёт, вот фто, — промычал Тристрам. Удовлетворенный ответом надзиратель кивнул головой и продолжил свой путь наверх.

Тристрам с грохотом катился вниз, сдерживая дыхание. Пока все шло хорошо, даже слишком. Один за другим мелькали пролеты гремящей лестницы, бесконечные ряды камер, рамочки с пожелтевшими «Правилами поведения в тюрьмах Его Величества» на каждой лестничной площадке.

Когда Тристрам достиг наконец первого этажа, у него было такое ощущение, словно он, балансируя, держит все эти напиханные камерами ярусы на своей безумной голове. Повернув за угол, Тристрам столкнулся с краснорожим надзирателем, ребра у которого оказались, словно железные.

— Спокойно, спокойно, — проговорил надзиратель. — Не ушиблись? Вы что, новичок, что ли?

— Добичок, — прогундосил Тристрам. — Кдофь чичет. И ташнит.

— Если вам нужен лазарет, то это прямо, вон туда. Пройти, не заметив, невозможно, — сказал надзиратель, показывая рукой, куда идти.

— Шпашиба бальшое, — поблагодарил Тристрам.

— Пустяки, приятель, — ответил надзиратель.

Тристрам поспешил дальше. Теперь он шел уже по больничным коридорам, где стены были обиты темно-коричневыми панелями и сильно пахло дезинфекцией. Над одной из дверей на синем стекле горела надпись: «СЛУЖЕБНЫЙ ЛАЗАРЕТ», внутри было светло. Тристрам смело вошел в это средоточие больничных боксов, молодых людей в белом и резкого запаха спирта. Из-за ближайшей двери был слышен плеск воды и кто-то фыркал мужским голосом. Дверь была не заперта, Тристрам толкнул ее и попал в ванную комнату: синий кафель, купальщик с крепко зажмуренными, словно в смертельной агонии, глазами намыливал голову.

— Побриться забыл! — закричал Тристрам.

— А?! — выкрикнул в ответ купальщик.

К великой радости Тристрама, в стенном зажиме торчала электробритва. Он включил ее и начал бриться, соскребая бороду чуть ли не с мясом.

— Эй! — воскликнул купальщик, открыв глаза. — Что вы здесь делаете? Вас кто впустил?

— Бреюсь, — ответил Тристрам. Он был потрясен, когда увидел в зеркале свои впалые щеки, появлявшиеся из-под застарелой щетины. Он боялся верить своим глазам.

— Я по-быстрому, — буркнул Тристрам.

— Никакой личной жизни теперь нет, — ворчал купальщик.

— Даже в ванной нельзя остаться наедине с самим собой.

Он раздраженно взболтал воду и продолжал: — Если уж вперлись в ванную, когда там моются, так могли бы ради приличия хоть шапку снять!

— Еще пару секунд — и все! — ответил Тристрам. Для экономии времени он не стал сбривать усы.

— Извольте подобрать с пола всю эту мерзость! — приказал купальщик. — Почему я должен ходить чистыми ногами по чьим-то волосищам! Кстати, что происходит? Кто вы такой? У вас есть борода, по крайней мере она у вас была, а этого не может быть! Надзиратели не носят бород, во всяком случае в этой тюрьме!

Купальщик попытался выбраться из ванной. Он оказался человечком с кроличьим телом, от головы и ниже покрытым черной кожей. Тристрам толкнул его обратно в ванну, брызнула пена, Тристрам бросился к двери и с радостью заметил, что в ней торчит ключ. Он выхватил его и вставил в замок с наружной стороны. Купальщик, теперь весь в мыльной пене, снова пытался выбраться из ванны. Чисто выбритый Тристрам, по-рыбьи округлив рот, сказал: «До свидания!» — вышел из ванной и запер дверь. За дверью послышались крики: «Сюда! Сюда!» и плеск воды. Выйдя в коридор, Тристрам спокойно сказал одетому в белое молодому человеку: — Я здесь новичок и, похоже, заблудился. Как мне отсюда выйти?

Улыбаясь, молодой человек вывел его из лазарета и объяснил дорогу: — Пойдете туда, дорогой мой, потом повернете сразу налево, потом прямо, ну а дальше уже не заблудитесь, дружище.

— Спасибо вам огромное! — поблагодарил Тристрам, улыбнувшись черной дырой беззубого рта. Право же, все были так любезны с ним.

В огромном вестибюле с высоким потолком несколько надзирателей, по-видимому закончивших дежурство, сдавали ключи щеголеватому старшему офицеру в новой синей униформе. Офицер был очень худощав, рост его приближался к семи футам.

— Порядок! — говорил он почти безразлично, сверяя номера ключей со списком и ставя галочку. — Порядок! — повторял офицер, передавая ключи помощнику, который вешал их на доску с гвоздями.

— Порядок! — сказал офицер Тристраму.

Слева, в огромных металлических воротах тюрьмы, была открыта небольшая дверь. Через эту дверь надзиратели выходили на улицу, вот и все…

Тристрам секунду постоял на ступеньках, вдохнул воздух свободы и посмотрел вверх. Бездонность неба поразила его. «Осторожно, осторожно, услышат ведь!» — успокаивал он колотившееся сердце. Медленно, пытаясь насвистывать, Тристрам пошел прочь от тюрьмы. Оказалось, во рту слишком сухо, чтобы получался свист.

Шел сев, куры в клетках потихоньку неслись, свиноматка Бесси резвилась почти как молодая, близнецы быстро подрастали.

Беатриса-Джоанна и Мейвис сидели в гостиной и вязали из эрзац-шерсти теплые детские распашонки. В двуспальной колыбели, сколоченной Шонни, мирно спали Тристрам и Дерек Фоксы. Говорила Мейвис: — Я далека от того, чтобы предложить тебе уйти глубокой ночью с двумя твоими сувенирами на руках. Я просто прикидываю, как тебе лучше поступить. Ясно, что ты сама не захочешь оставаться здесь вечно. Кроме того, у нас действительно негде жить. И потом, это же опасно для всех нас. Я хочу сказать, что ты должна подумать о том, что ты будешь делать дальше, разве нет?