Новый порядок - Артур Крижановский Страница 36

Романцев выпустил колечко дыма и некоторое время задумчиво смотрел, как плавно оно поднимается к потолку.

– В моем мозгу зажегся красный свет. Я сказал себе: «Стоп, Романцев. Будь настороже. Здесь что-то не так». Я ведь не коллекционированием бабочек занимался все эти годы, а боролся с преступностью, причем с наиболее организованной и опасной ее разновидностью. У меня обширный штат сотрудников и неограниченный доступ к любой информации, касающейся мафии. Пусть даже я не располагаю такими возможностями, как Стоун, но я многое знаю о преступности.

Эту легенду я впервые услышал почти два года назад, но в разговоре со Стоуном не стал об этом распространяться. За это время она успела обрасти новыми подробностями, но смысл ее всегда одинаков: Авторитет – враг мафии. Иногда его называют современным Робин Гудом, хотя это упрощает дело. Стоун представил мне этого человека в совершенно другом свете. На первый взгляд нарисованная им картина кажется точной во всех деталях, но стоит приглядеться – и ты понимаешь, что здесь все не так: море зеленое, а трава синяя, небо желтое, а солнце голубое. И люди на этой картине ходят вниз головой.

– А потом он дал тебе прочесть отчеты, – тихо сказал Ураев.

– И я понял, что их двое, – кивнул Ураев. – Я говорил: вспышка, озарение. Это всего лишь не подтвержденная фактами гипотеза, но я безоговорочно принял ее. И сразу многое прояснилось. Вместо хаоса в моей голове стала проявляться новая картина мира, которую я раньше не видел, поскольку не знал о двух титанах, сцепившихся в смертной схватке. Собственно, уже в материалах августовской группы четко просматривается это противоборство.

– Поэтому-то группу и уничтожили, – хмуро отозвался Ураев. – Они слишком глубоко копнули и стали задавать Стоуну неприятные вопросы.

– И уничтожил их вовсе не Авторитет, – добавил Романцев, – а его противник. Кстати, не пора ли назвать их имена?

– Одно тебе уже известно, – сказал Ураев. – Это Михаил Романов. Последние два года в ходу другое имя – Икс. Близкие друзья именуют его Шефом. Это его старое прозвище, еще с детских лет.

– Икс? – Губы Романцева непроизвольно сложились в улыбку. – Неплохо. Каков человек, таково и имя. Сплошная загадка. Второй?

– Его зовут Морок, – жестко сказал Ураев. И опять, словно выстрел из пистолета: – Морок! Запомнил? Это едва ли не единственное, что мы знаем об этом человеке. Извини, я перебил тебя. Продолжай.

– После беседы со Стоуном и чтения документов я уже почти прозрел. По пути в бункер я выстроил свою линию поведения и старался четко ей следовать.

– Ты решил всех взять на подозрение, – засмеялся Ураев.

– А что мне оставалось делать? Эта история слишком запутанна, и разобраться в ней не так просто. Даже сейчас поведение Стоуна вызывает у меня множество вопросов. Ты думаешь, почему я так долго терзал тебя? Мне нужна была дополнительная информация. И ты прокололся. Это было едва заметно, но я успел схватить кончик нитки и размотал весь клубок.

– Оружие? – догадался Ураев.

– И датчики МЛ-полей. Я не специалист, но когда ты сказал, что это оружие стоит ненамного дороже серийного образца, я заподозрил неладное. Его стоимость должна быть на порядок выше названной тобой суммы. Опять же, эти странные датчики… Одним словом, у меня появилось множество вопросов. Во-первых, тот, кто изготовил это оружие, держал в уме трагические события, имевшие место в мае и августе сего года. В этом у меня нет сомнений. Согласись, оно предназначено не для охоты на обычных людей, для этого оно слишком дорого обходится. Оно предназначено для борьбы с существами, способными беспрепятственно проникать в охраняемый как зеница ока бункер, убивать столь необычным способом и затем бесследно исчезать, не оставляя после себя никаких следов. Во-вторых, те, кто позаботился о датчиках и таком оружии, уже давно знают о таинственных существах, этих демонах-невидимках, – ведь для изготовления подобных вещей нужны новые технологии и подготовленные специалисты, другими словами, нужны время и деньги. Большие деньги, иначе приготовления трудно будет сохранить в тайне. Должна существовать организация, причем очень мощная и хорошо законспирированная организация, которая с соблюдением всех предосторожностей готовится к сражению. Я поставил галочку и назвал ее организацией номер один. Сложив два и два, я понял, что эта организация работает на Авторитета, вернее, он сам ее создал. Но опять же, эту догадку следовало подкрепить доказательствами. Третье. Эта организация доверила Феликсу Ураеву бесценное оборудование. Не будем же мы всерьез принимать названные тобой суммы? Откуда такая щедрость? И почему Феликс Ураев, такой умный и осторожный парень, изменил самому себе, когда речь шла об этих датчиках и оружии? Впрочем, не буду продолжать этот ряд. Ты понимаешь, к чему я клоню.

– Ты сам сказал, это всего лишь гипотеза, – заметил Ураев. – У тебя не было никаких доказательств.

– У меня их и сейчас нет, – с невозмутимым видом заявил Романцев. – Их нет ни у кого. Их нет даже у Стоуна. Тебя хорошо прикрывают, Феликс. Если бы не этот едва заметный промах…

– Ты взял меня на пушку? – нахмурился Ураев.

– Нет, Феликс, конечно, нет, – Романцев успокаивающе похлопал друга по плечу. – Успокойся. Когда я говорю, что у меня нет прямых доказательств, это правда. Зато я позаботился собрать массу косвенных, которые помогли мне ответить на вопросы: кто ты и с кем ты? Знаешь, в чем разница между мной и Стоуном? В конечном итоге, за что он меня так ценит?

Ураев поскреб подбородок и вопросительно посмотрел на Романцева.

– Все очень просто, Феликс. Стоун, при всех его многочисленных талантах и достоинствах, – холодный трезвый рационалист. Он не признает эмоций, только голые факты. В его логическом мышлении участвует только рассудок, и ничего более. В этом заключается его слабость. Я больше доверяю тому, что называют сердцем или душой. В некоторых случаях я заменяю недостающие факты воображением, хотя это тягчайший грех для аналитиков. Стоун не только блестящий практик, он к тому же и незаурядный мыслитель, его идеи глубоки и тщательно проработаны. Но он трезвый прагматик и яростный материалист. Когда Стоун в своих поисках доходит до определенной черты – назовем ее границей реальности, – он упирается в непреодолимую стену. Все, что находится за этой стеной, для него не существует. Он вообще не верит, что там может что-либо существовать. Меня эта стена не остановит. Я готов путешествовать и по ту сторону реальности, даже когда исчезает почва под ногами. Я доверяю в первую очередь сердцу, душе, интуиции, и лишь во вторую – фактам.

– Эта твоя особенность может нам сейчас пригодиться, – заметил Ураев. – У меня такое впечатление, что мы уже давно вышли за границы реальности.

– Я вижу, ты меня правильно понял, – обрадовался Романцев. – Стоун никогда не согласится признать, что в мире есть вещи, недоступные для его ума. Он меряет этого человека – речь идет об Авторитете – на свой аршин и пытается победить его в игре, правила которой он никогда не сможет понять. Ему этого не дано. Стоун не верит ни в Бога, ни в Дьявола и скорее всего не поверит собственным глазам, даже если кто-либо из этих важных персон соизволит нанести ему визит.