Прометей. Возвращение - Сергей Skolorussov Страница 37

Шелихов вздохнул и тихо произнёс:

– Население уже сократилось на два миллиарда. До этого вашего золотого стандарта осталось убить ещё семь. Только интересно, что дало вам основание считать, что вы относитесь к этому вашему миллиарду счастливчиков, а не к остальным семи? Кто-то подсказал на ушко? Бог? Дьявол? Или вы сами своим умом до всего дошли?

Гаков демонстративно вздохнул и ухмыльнулся:

– Болтать можно всё, что угодно. Я не рассержусь. Лучше скажи, кого и что ты хочешь взять с собой на новое место.

Ярослав отрицательно покачал головой, не сказав ни слова.

– Хорошо, нет так нет. Я думал, ты захочешь маму и бабушку с собой прихватить. Ты там будешь весь в шоколаде, а они здесь в полном дерьме. И чего стоят все твои предыдущие рассуждения?

– Они и там будут в полном дерьме. Я не стану помогать американцам.

– «Американцам»? Дорогой мой, ты не знаешь последние данные, что нас ждёт и не только нас, а весь земной шар. В ближайшие двадцать лет…

Но Шелихов уже не слушал, плотно закрыв ладонями уши.

Ночью «заговорщики» перебрались в дом, в подвале которого американцы держали Бузмакова. Кацэ ликовал: «Да, аппаратура здесь первоклассная. О такой можно только мечтать. Так что наши планы по публикации компромата обязательно сбудутся». А вот, что дальше? Всё, что командор запланировал дальше, представлялось Целовальникову очень туманным и потому пугало. Кирилл не представлял, что генерал собирается делать на Дне. Этот «шанхай» из потрёпанных палаток, мусорных шалашей и картонных домов, где проживало порядка полумиллиона человек, не мог не пугать нормальных людей. «Дном» город нищих назвали потому, что он разместился на шельфе отступившего моря. Его территория начиналась сразу за морским вокзалом. То есть дойти до него не составляло труда – центр города рядом. А вот что дальше? Ладно, думай, не думай, а приходится действовать. Будем надеяться на опыт и ум командора.

Спали часа четыре. В девять утра попили кофейку, приготовили оружие и договорились о сигналах и действиях в чрезвычайных ситуациях.

После этого, Калачов посмотрел на часы и сказал, что у каждого есть личное время до десяти часов. В десять начало операции.

10:00. Кацэ: «Первым начал действовать я. Если честно, в этой операции от меня зависело практически всё. В назначенное время я нанёс первый удар. В сеть был вброшен мощный спам из нескольких объявлений. В первом сообщалось о раздаче гуманитарными организациями бесплатных продуктовых наборов. Второй фейк был замаскирован под информацию с ленты новостей. В нём рассказывалось о взломе мародёрами складов, забитых колбасными изделиями, шоколадом, алкоголем и другими давно забытыми деликатесами. Третье объявление было размещено на официальном сайте американского посольства. Оно информировало о решении правительства США предоставить статус, выплатить семь тысяч долларов подъёмных и вывезти из страны пять тысяч российских беженцев. Заявления с просьбой о статусе надо подать до 13 часов сегодняшнего дня. Как говорится: кто не успел, тот не успел. Естественно, во всех трёх фейках были указаны адреса посольства США, здания ФСБ, полиции и Росгвардии. Всё было сделано так, чтобы заблокировать работу пункта ручного управления нашим правительством – я имею в виду американское посольство – и, естественно, всех силовых структур, которые могли помешать исполнению наших замыслов.

Я не боялся, что ФСБ или кто-то другой быстро вычислят источник распространения фейков и нас всех сцапают. Мой любимый планшет, с которого распространялась вся эта деза, находился в убежище №3. Туда они и придут. Я предполагал, что для этого спецслужбам понадобится не менее получаса. Но, видимо, где-то в одном из помещений нашей огромной конторы сидел парень, очень похожий на меня. Нет, не лицом – уровнем гениальности. И я, скорее всего, его не знал. Объектив планшета был направлен на входную дверь. Мне прекрасно было видно, как ровно в 10:22 дверь убежища вылетела от взрыва, и в квартиру ворвался спецназ. Я сразу послал сигнал планшету на самоуничтожение. Картинка в его объективе покрылась дымом и стала плавиться. Последнее, что я видел: человек в шлеме и в бронежилете подбежал к месту установки планшета и тут же отпрянул. Красная вспышка и сигнал оборвался. Я тут же внёс поправки. Чтобы уже ни один умник не мешал воплощению наших планов, я вырубил связь и энергоснабжение у всей структуры ФСБ и СКР.

Ну что ж, ладно. Надеюсь, что основная часть населения к этому времени уже ознакомилась с адресами, где можно получить гуманитарку и разжиться водкой с колбасой. Следующим шагом моего вредительства стало повсеместное отключение электричества. Его я вырубил на пару минут. Идея состояла в том, чтобы обнулить все степени защиты для доступа к средствам массовой информации. Врубив всё обратно, кроме работы всех средств связи и систем видеонаблюдения, я активизировал работу вируса, заранее внедрённого мной во все компьютерные системы. Он блокировал источники выхода привычной для обывателя информации и направил на все экраны Сочи наш компромат и рассказ Шелихова о «Прометее».

Алиса включила головизор и стала переключать каналы. Везде показывали то, что мы приготовили. Ленты новостей в сети тоже заменились нашей информацией. Всем на почту пришли мои письма. Я выборочно активизировал несколько уличных систем видеонаблюдения. Со всех гигантских голографических экранов лился наш компромат вперемежку с призывами Калачова скинуть воровскую антироссийскую власть, незаконно установленную американцами.

Поработал я и с мухой. Хотя несколько изменил запланированный алгоритм её действий. Но об этом потом.

Затем мы взяли всё необходимое и покинули это классное место, оборудованное америкосами по последнему слову техники. Но перед выходом, я, не смотря на предупреждения командора, всё же рубанул президентскую и все другие виды спецсвязей. Да, ерунда – за короткое время со страной ничего плохого не случится».

11.30. Алиса: «Через полчаса мы добрались до Дна. Здесь было страшно. Страшно от холода, голода и беспросветной нищеты. Страшно не столько за себя, сколько за народ, доведённый до скотского состояния. Море ушло, и освобождённую от воды твердь заполнили палатки и самодельные жилища беженцев. В них они жили морозной зимой и холодным летом. И в снег, и в дождь. Достаточных средств существования ни у кого из них не было. Накопленное сгорело в пламени разогретой до абсурда инфляции ещё по пути сюда. Дно жило попрошайничеством, воровством, грабежом и унизительной тарелкой благотворительного супа. Здесь не ступала нога ни полицейского, ни врача, ни политика. Коренные сочинцы даже близко не подходили к этому месту. Непрерывный поток людей весь день вереницей направлялся из «города нищих» дальше на запад. Туда, где когда-то гудели корабли, сопровождаемые дельфинами и чайками. Они двигались не за лучшей долей. Они несли покойников. Никто никого не закапывал. Трупами заполняли естественные углубления бывшего моря. Чуть в стороне от тропы «печали» к месту похорон была проложена грунтовая дорога. По ней такой же вереницей двигались грузовики с мусором. Сочи, перегруженный беженцами, тонул в мусоре. Поэтому правительство, исходя «из гуманитарных, санитарных и эпидемиологических соображений», разрешило засыпать горы трупов горами мусора.