Атаман из будущего. Огнем и мечом - Анатолий Спесивцев Страница 37

* * *

«Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается». На еще не разрушенные османские города союзники обрушились только во второй половине сентября. Недобрым стал для жителей Синопа и Трапезунда (атака на них производилась одновременно) день йаум ас-саласа’, месяца Джумаада ль-Ууля 1048 года хиджры. Как всегда, ранним утром, когда сон самый сладкий, а сохранять внимание труднее всего, пластуны вырезали в этих городах стражу, и тысячи дьяволов обрушились на просыпающиеся города. По несколько тысяч чертей на каждый. Может, в городах и набралось бы большее количество мужчин, даже после ухода в армии султанов, выясняющих отношения между собой, да что толку. Что может поделать мирный человек или даже двое обыкновенных людей против матерых убийц? Ничего. Большинство и не пыталось драться, а упрямцев быстро успокоили. Сопротивление в этих крупных городах побережья набегу пиратов оказалось чисто символическим.

В связи с отсутствием опасности от османской армии не до того туркам-воякам было, грабили эти и еще несколько меньших городов побережья не спеша, некоторые шапсугские кораблики успели сделать до родных берегов по три рейса, вывозя награбленное. Несколько, с самыми жадными экипажами, сгинули во время наступивших в середине октября осенних штормов. Именно непогода прекратила деятельность пиратов возле побережья Анатолии. На один пешеходный переход от берега турецкого населения не осталось совсем. Незахваченные в плен сами бежали на юг, чтобы не попасть на рабские рынки Персии или России.

* * *

Правда, порты Западного Причерноморья остались под контролем Османов, точнее – румелийской их армии, провозгласившей султаном сумасшедшего Мустафу. Там гарнизоны если и выводились, то далеко не в такой степени, как в Анатолии. Но никаких телодвижений на защиту уничтожаемых и угоняемых в рабство османов великий визирь Еэн не предпринимал. Пока оджак мерялся с восточной армией силами, точнее готовился меряться, не решаясь вступить в схватку, Стамбульское правительство усиленно наращивало военную мускулатуру. Имея самую мощную артиллерию и, что важно, топчи с боевым опытом (в столице осталось очень много пушек, да и пушкари во время набега погибли далеко не все), Еэн-паша поспешно формировал пехотные части. Именно в количестве и качестве пехоты он пока проигрывал конкурентам.

Раньше ему катастрофически не хватало и конницы, теперь было впору от нее избавляться. Сначала буджакская орда, а потом и крымская, с зависимыми ногаями, довели число подчиненных ему всадников до более чем сотни тысяч. Правда, тяжелой конницы по-прежнему было маловато. Сипахов и суваллери вместе набралось около пяти с половиной тысяч. Придя на земли султаната, беи и мурзы татар и ногаев первым делом схватили и удавили Инайет-Гирея, не раз вслух высказывавшегося о претензиях на титул султана. И выслали его голову в меду в Стамбул. Они узнали, что оджак предпочел другого Гирея, а в Румелии так вообще продолжалось официально правление Османов. Вот Осману Мустафе крымская и ногайская знать и присягнула.

В любой другой момент кочевников на Балканы никто бы и не пустил. Кочевой способ жизни требует минимум в десять раз больше земли, чем земледелие. Соответственно, и налогов кочевники могут заплатить меньше. Да еще большая часть местного населения продолжала упорствовать в неприятии ислама, за что и платила вдвое. Пришедшие были мусульманами. В общем – гнать и не пущать, да… Еэну нужна была конница, а здесь, будто Аллах смилостивился и откликнулся на его молитвы, конница появилась, да еще в огромном числе. Как тут от нее откажешься? Он воспринял появление кочевников именно как милость Аллаха. Великий визирь стал уже подумывать о приведении в покорность господарей севера подотчетной ему земли – Валахии, Молдавии и Трансильвании.

Однако и шайтан не дремал. Одно за другим на всей территории Румелии стали вспыхивать восстания местных жителей. Их беспощадно подавляли, но они тут же разгорались в трех местах одновременно. У многих не было иного выбора, как взяться за оружие. Свободных земель на полуострове не было, а кочевники пришли с огромными стадами, им где-то надо было прокормиться. Устроившиеся было в Добрудже буджаки вынуждены были бежать на юг Болгарии и север Греции, где вступили в противостояние не только с христианами, но и переселенными туда ранее кочевниками-тюрками, юруками.

Крымские и ногайские стада поместиться в Добрудже никак не могли. Там остались ногаи Едисанской орды, остальные пошли дальше. Никого не спрашивая, пришедшие стали обустраиваться на западе Болгарии и в Македонии. Болгар и македонцев это просто вынудило взяться за оружие. Противостоять многочисленным и хорошо организованным пришельцам в открытом поле они не могли, но быстро возникшие десятки гайдуцких отрядов принялись портить жизнь незваным «гостям». С каждым днем все более и более качественно. Власть Стамбула над несколькими вилайетами превратилась в фикцию.

Еще хуже обстояли османские дела на островах Эгейского моря. Греки, узнав о назначенных им платежах в султанскую казну, предпочли начать борьбу со всеми посланцами властей. Учитывая, что военного флота как такового на данный момент у турок не было, контроль над большинством островов они потеряли быстро. Ведь моряками на османском флоте всегда были принявшие ислам христиане, прежде всего – греки. Понимая, что одним им долго не выстоять, греки с островов посылали делегации на Крит, находящийся под венецианским правлением. Так, нежданно-негаданно Венеция приобрела к концу тридцать восьмого года контроль над Эгейским морем, практически не потратив на это ни единого талера.

Несколько плавок со все большим содержанием руды марганца давали все лучшие результаты. Чугун не только красиво заблестел, но и, безусловно, стал прочнее. Однако у всего есть обратная сторона. Пришлось срочно увеличивать, причем существенно, закладку древесного угля. И без того его невеликие запасы стремительно уменьшались. Аркадий, прихватив в подарок новые пушки последней отливки и расточки, отправился на поклон к атаману Скидану. По примеру Хмельницкого он провозгласил себя гетманом Левобережья, что могло впоследствии вылиться в кровавый развал формирующейся державы. Однако был весьма авторитетен среди казаков, в сложившихся обстоятельствах Богдану пришлось отложить разборки на потом.

Встреча прошла далеко не в теплой и дружеской, но вполне деловой атмосфере. Павел Скидан был одним из посвященных в тайну попаданца, они давно перешли на «ты» (на Украине и тогда уже, в отличие от России, было принято называть уважаемых или старших по возрасту людей на «вы»). Однако подружиться им суждено не было, именно Скидан после гибели Павлюка рассматривался большинством сечевиков как его преемник. Он да и Гуня с Остряницей, более известные на Сечи, именно стараниями Аркадия были оттеснены от кошевого атаманства ради вручения булавы Хмельницкому. Остряница сбежал в Москву, Гуня смирился с ролью одного из помощников кошевого, а Скидан возглавил борьбу против панов на Левобережье.

К моменту встречи с ним Аркадия Павел Скидан уже был почти полновластным распорядителем на землях, которые поляки называли Заднепровьем. Ему оставалось взять только Чернигов, где засел немаленький гарнизон и куда сбежали многие паны и подпанки со всех окрестностей. Двадцатитысячное казацкое войско окружило город. Гетман Левобережья мотался по всей подотчетной территории в поисках стеноломных орудий. В местечках и замках пушек захватили немало, но большая часть их была мелко-, в лучшем случае среднекалиберной. Для разрушения укреплений Чернигова ему нужны были мощные орудия, а их было-то на русинских землях мало. Так что, можно сказать, Аркадию повезло застать его на границе земель Вольностей Запорожских (куда раньше паны боялись сунуться из-за страха перед татарскими набегами).