Star Wars: Эскадрилья-призрак - Аарон Оллстон Страница 37

Тирия не ошибалась. Ты ее не любишь.

Келл попытался заглушить предательский голос. Ты-то кто такой? Один из Крохиныхразумов?

Ты ее не любишь. Вспомни Туатару Аон. Помнишь, когда тебе было пятнадцать? Ну и где разница?

На Слуис Ван все восхищались Туатарой Лон. Низкорослая, отличающаяся роскошными формами, ядовитая и скорая на язык актриса была неподражаема в ролях безбашенных девиц со странным образом жизни или девушек-полицейских, которым обманом приходится выпутываться из любых ситуаций. Целых три года Келл грезил о ней, пересмотрел все комедии и драмы с ее участием, он ночей не спал из-за ее красоты, представлял себя рядом с ней. В фантазиях он постоянно спасал предмет своего обожания от различных напастей галактического масштаба или разрешал проблемы, грозящие счастью его идеала.

А потом он узнал, что актриса счастливо живет с мужем, имеет двоих детей и ждет третьего. Обнаружив, что его вышибли из соревнования, в котором он не участвовал вовсе, юный поклонник был подавлен, разбит и погружен в уныние. Он бродил, предаваясь хандре, вокруг дома актрисы и чуть было не вылетел с только что найденной работы в авторемонтной мастерской. Боль утихла сама собой, вытесненная новыми армейскими заботами.

И вот теперь когда-то обожаемый образ вернулся. Келл пытался думать о Тирии и видел рядом с ней Туатару. Сомнений нет: он влюбляется в голограммы, смутные образы женщин, которых на самом деле не существует в природе.

Тирия была права. Не любишь ты ее.

Знаю. Заткнись. Просто заткни пасть и уйди. Келл вздохнул, признавая поражение.

И тут пронзительно запищал астродроид. Тайнер вздрогнул, выкарабкиваясь из болезненных объятий прошлого, и увидел, что хронометр показывает одну стандартную секунду — время прибытия в необитаемую систему Ксобоме. Первая остановка. Келл покрутил головой по сторонам, ничего интереснее серо-белого тумана гиперпространства не увидел. Стены туннеля, сплетенные из света и тьмы, находились в бесконечном завораживающем движении. Пока все нормально, а топлива, хоть и с трудом, хватит на оставшиеся два этапа.

За двадцать семь секунд до выхода из прыжка свет стал распадаться на отдельные полосы, словно кто-то непрерывно палил из бластера, а затем туннель вдруг превратился в неподвижное звездное небо. А в следующий миг звезды стерло ослепительной вспышкой.

Приборы и дисплеи погасли, вторая вспышка заставила машину вздрогнуть. Взорвался основной монитор. Келл закрыл лицо руками и лишь потом сообразил, что у него вот-вот загорятся ноги. Но дыма в кабине было немного, только искрила приборная панель.

Тайнер с проклятьями хлопал себя по коленям, сбивая и гася искры. Потемневший было лобовой иллюминатор вернулся в нормальное состояние, как и звездное небо за ним. Одна из звезд была крупнее остальных. Если никто ничего не напутал, это должна быть Ксобоме, вот только прибыла эскадрилья в систему, немного промазав. Предполагалось, что они выйдут из гиперпространства внутри системы. В половине щелчка или около того справа по борту висел еще один «крестокрыл» и медленно отдрейфовывал куда-то в сторону. Разглядеть лицо пилота Тайнер не сумел, но если ближе других истребителей нет, значит, это Кроха.

Приборы оживать не желали. Но это еще полбеды. Когда работает система жизнеобеспечения, слышно легкое шипение воздуха, А его Келл сейчас не слышал. Он с трудом извернулся в тесной кабине, чтобы полюбоваться, чем там сзади занимается астродроид. Кажется, тот пытался перегрузить самого себя.

Келл стянул с рук перчатки, сунулся под приборную доску, нащупал задвижку и снял всю панель. Тут же обнаружился источник дыма — горели провода, О точной настройке машины можно забыть.

Впрочем, система перезапуска была не тронута, поэтому панель тут же водрузили на место. Следующее гимнастическое упражнение: протянуть правую руку через левое плечо, открыть небольшую панельку и нажать красную кнопку под ней. И все это в условиях тесной кабины. Келл давил на кнопку, пока не услышал радующий сердце звук — знакомый стон и всхлипывания истребителя, который пытается возродиться к активной жизни.

На вспомогательном дисплее немедленно появились слова: Р2-Д609 К РАБОТЕ ГОТОВ. ЧЕМ МОГУ СЛУЖИТЬ?

Келл нахмурился.

— Р2-Д609, как тебя зовут? Астродроид раздраженно чирикнул. Я — Р2-Д609.

— Назови любое число. ТРИНАДЦАТЬ.

— Проклятье. Похоже, буфер обновления у бортмеханика смыло начисто, и он вернулся к программам, вшитым на более глубоком уровне еще на заводе.

А еще похоже, что пострадали они от ионной бомбы или чего-то в том же роде. Насколько подсказывал опыт, такие повреждения истребителю мог нанести выстрел из ионного орудия, вот только досталось им куда крепче, да и не умеют пушки выдергивать корабли из гиперпространства.

Ожила панель комлинка.

— … просто дрейфует. Один двигатель у меня еще жив, пытаюсь дотянуть до…

— Давай, Третий. Кто еще в норме?

— Пятый, — не очень уверенно отозвался Тайнер. — Только у меня холодная перезагрузка как раз в процессе.

— Четвер-ртый.

— Одиннадцатый.

— Хрюк.

— Одиннадцатый — Двенадцатому, это ты хрюкаешь?

— Хрюк.

— У тебя что, транслятор перегорел? — перехватил инициативу Антиллес. — Один раз — да, два — нет.

173 — Хрюк.

— Ты не ранен? С горлом все в порядке?

— Хрюк-хрюк. Хрюк.

— Ты меня успокоил. Оставайся на месте.

— Сэр?

— Кто говорит?

— Сэр, фонарь не отвечает…

Келл с трудом вспомнил, что так, кажется, зовут астродроида, принадлежащего Мину Дойносу.

— Девятый, это ты? — обеспокоенно спросил Антиллес.

— Сэр, Фонарь не отвечает…

— Я уже понял, Девятый. Ты пел?

— Так точно, сэр, но Фонарь…

— Не отвечает. Я уяснил. Пусть некоторое время побудет в таком виде.

— Так точно, сэр.

Келл продолжал хмуриться. Что-то не то у Мина с голосом… как будто это совсем не его голос. Или он ранен, а может быть, он контужен? Мог Дойнос головой удариться или еще что?

* * *

В течение нескольких минут отрапортовали остальные, кроме Крохи, Фанана и Зубрилы. Практически все доложили об отказе электроники, как правило незначительном и тривиальном, хотя кое у кого отключились астродроиды и не действовали двигатели.

И все пожаловались на стертую память бортовых компьютеров и бортмехаников — от конфигурации машин до содержания пилотских дек. Обнулились даже наручные хронометры. И это значило, что курс, проложенный до Депрессии, теперь никто не знает. Даже возвращение на Комменор стало невозможным.

Ведж упорно перебирал возможности. На поиски безопасного места для посадки в другой системе не хватит топлива, «крестокрылы» и так высосали баки досуха.