Магия на грани дозволенного - Анастасия Колдарева Страница 37

– Очнулся?

Дэн скосил глаза влево, и взгляд наткнулся на улыбающееся личико Евы Паламейк. Опустился ниже, машинально отмечая клинообразный вырез жемчужно-серой кружевной блузки. И споткнулся о стеклянный пузырек с густой зеленой мазью, который девушка держала в руках.

Значит, ее появление не привиделось в бреду.

– Привет, – Ева выглядела немного сонной, и – в ореоле длинных растрепанных пепельных волос – не совсем реальной, призрачной и какой-то зыбкой, эфемерной, словно туман над рекой. Она всегда казалась отрешенной, апатичной и оттого неживой, но настолько – ни разу. Припухшие веки, усталый взгляд, вымученная улыбка…

– Тебе лучше? – заботливо осведомилась она.

– Лучше, чем когда? – уточнил Дэн, прислушиваясь к ощущениям. Вроде цел, хотя от слабости даже моргать тяжело и язык ворочается с трудом.

– Чем было сутки назад.

Дэн прикрыл глаза: лестница, чердак, драка, удар, мельтешение ступенек… Себя самого он худо-бедно вспомнил, равно как и цепочку последних событий. Осталось разобраться в их последствиях.

– Где я?

Спросить об этом пришлось, дабы не питать иллюзий. Однако отсутствие света, вой ветра на улице и легкое дребезжание оконных стекол говорили лучше любых объяснений.

– Все там же, – ответила Ева. – Под домашним арестом.

– Значит, прошли уже целые сутки. Долго же я спал, – пробормотал Дэн.

– Не спал. Лежал без сознания.

– Что, нашатырь кончился?

– Я подумала, тебе нужно отдохнуть, – девушка пожала плечами. – Вы с Игорем подрались, и он тебя изрядно потрепал.

Эта бледная немочь? Его? Ерунда!

Ева тем временем отвернулась и оглядела расставленные на низком столике миски и склянки.

– Вот, выпей, – предложила она, заправив прядь волос за ухо, и склонилась к Дэну. Поднесла к его губам стакан с мутным зеленоватым варевом. – Это должно унять боль.

– Эй, я сам, – не хватало еще, чтобы его поили с ложечки, точно парализованного. Пришлось напрячься, однако стакан в руках держаться не пожелал, и Дэн с отвращением понял, что не поднимет сейчас ничего тяжелее гусиного пера.

– Это побочный эффект некоторых заклинаний, – объяснила Ева, терпеливо дожидаясь, пока здравый смысл пациента возьмет верх над самолюбием, – Дэн не заметил в ее глазах ни тени раздражения, лишь усталое участие. Он со вздохом разомкнул губы, и жидкость потекла в горло. Противная, но не хуже горького привкуса крови.

– Молодец, – удовлетворенно похвалила Ева, убирая стакан.

– Где Лисанский?

– У себя. Ему тоже досталось: три ребра сломано, легкое задето, внутреннее кровоизлияние. Но он уже идет на поправку.

– Плохо.

– Не говори так. Вам обоим повезло, что Магистр отправил меня с проверкой. Час промедления стоил бы тебе жизни, да и ему пришлось бы несладко.

– Магистр? – тупо переспросил Дэн. – Он в курсе того, что мы…

– Подрались? Нет. Думаю, лишние неприятности тебе ни к чему, учитывая ситуацию, из-за которой ты угодил сюда.

– И много ты знаешь?

Почему-то сейчас это не казалось странным. Дэн уже привык думать, будто о нем все напрочь позабыли, и даже успел свыкнуться с мыслью о прожигании в проклятом доме остатка жизни. И вдруг появляется Ева, заявляет о проверке, с которой почему-то прислали именно ее, и он не удивляется. Словно так и надо. Словно это – всего лишь очередная причудливая нелогичность в фантасмагории последних событий.

– Немного. Но кое-что мне рассказали перед отправкой, – произнесла Ева. – Об убийстве на складе, о том, что тебе грозит заключение…

– А об этом доме? – перебил Дэн. – Где он находится? Как отсюда выбраться?

Девушка сочувственно покачала головой.

– А отчеты? Почему за ними никто не приходит?

Ответом было лишь непонимание в голубых глазах.

– Ты хоть что-нибудь можешь объяснить? – Дэн хватался за соломинку, уже понимая, что вновь остался ни с чем. – Зачем же тебя прислали?

– Я сумасшедшая, – спокойно сообщила Ева.

И где логика?

– Мне сказали, я не в себе, – она наклонилась и оперлась руками на кровать, широко раскрыла глаза и понизила голос: – Но они ошиблись. Мои сны действительно были пророческими, и я едва не опоздала…

Дэну неожиданно вспомнилась встреча в канцелярии, испуг Евы, когда она заметила отсутствие браслетов на его руках и необычную пустую печать. Вспомнились ее протесты и крики. Выходит, она уже тогда знала, чем все может обернуться? И пыталась предупредить.

Девушка тем временем откинула с него одеяло и взяла с прикроватной тумбочки пыльную пузатую склянку. Выдернула пробку, и по комнате расползся едкий запах трав и спирта.

Дэн дернулся в попытке прикрыться – он не мог видеть себя, от судорожного движения в глазах помутилось, и от боли свело мышцы, – но воздух холодил кожу, и сомнений быть не могло: на нем не осталось ни нитки.

– Не шевелись, – предупредила Ева, словно не замечая его наготы, и вылила из флакона на ладонь немного густой жидкости. – Нужно втереть обезболивающую мазь.

– Ту, от которой я превращусь в неподвижное бревно? – напряженно предположил Дэн, мечтая провалиться сквозь землю.

– Ты и сейчас как бревно, – резонно заметила девушка. – Повезло, что обошлось без цемента.

– Без гипса, – поправил Дэн. – Так… что со мной?

– Ни одной целой косточки.

– Шутишь.

– Вовсе нет.

Ладонь принялась осторожно втирать зелье здесь и там: плечи, ребра, живот… Будто кожу сдирают живьем!

– Игорь применил природную магию. Я думаю, это заклятие давления или сжатия, – предположила Ева. – Больно? Извини. Я надеялась успеть до того, как ты очнешься.

– Если Магистр не знает о случившемся, откуда у тебя зелья?

– Здесь лаборатория. В подземелье. Судя по всему, ею много лет никто не пользовался, но под заклятиями ингредиенты сохранились хорошо. Я кое-что приготовила… у меня бабка в Сибири… – движения ладони стали медленными, взгляд – рассеянным. – Я действительно не в себе, Дэн, это многим известно. У меня бывают галлюцинации, бывают видения. Часто болит и кружится голова, и мир как будто сдвигается, расползается по швам, сквозь которые проглядывает иная реальность. Я уж не говорю о снах, которые мучают с самого детства.

– Пророческие?

– Всякие. По большей части снятся глупости, но приходят и кошмары – подчас от них нет спасения. А мое восхождение – это один сплошной затянувшийся кошмар. Понимаешь?