Хронолиты - Роберт Чарльз Уилсон Страница 37

– Что он знает про Кейт и Адама?

– Может, и ничего, но когда мы вчера созванивались, он сказал, что слышал про легкодоступный хадж и кое-что новое о Куане, но не захотел говорить об этом по открытому каналу. У Чивера легкая паранойя на этот счет.

– Вы думаете, это законно?

– Сказать вам правду? Я уже не знаю.

Она опустила стекло и закурила почти демонстративно, ожидая моей реакции. В Миннесоте одно из самых строгих антитабачных законодательств. Но я был из другого штата и слишком стар, чтобы ужасаться.

– Эшли? А вы не пробовали бросить?

– О, пожалуйста…

– Я не осуждаю, просто веду беседу.

– Не очень хочется об этом говорить, – она шумно выдохнула. – Не так много есть вещей, которые помогали мне держать себя в руках в последние пару лет, мистер Уорден.

– Скотт.

– Ладно, Скотт. Это не значит, что я слабый человек. Но… вы когда-нибудь курили?

– Нет.

Я обходился без прививок против злоупотреблений, которыми увлекались многие молодые люди в те дни (как и от связанного с ними риска иммунных заболеваний), просто я никогда не питал слабости к курению.

– Наверное, это убивает меня, но у меня ничего больше нет, – казалось, она сопротивлялась какой-то мысли, а затем уступила. – Сигареты успокаивают.

– Я вас за это не осуждаю. Вообще-то, мне всегда нравился запах горящего табака. По крайней мере, на расстоянии.

Она криво усмехнулась:

– Ага. Да вы прямо настоящий вырожденец, я вам скажу.

– Скучаете по Калифорнии?

– Скучаю ли я по Калифорнии? – она закатила глаза. – Вы действительно хотите поговорить или просто нервничаете перед встречей с Чивером? Потому как не стоит. Он немного подозрительный, но не плохой человек.

– Обнадеживает, – ответил я.

– Сами увидите.

По названному адресу находился ветхий деревянный дом. Крыльцо было погружено во тьму – видимо, навсегда. Лестница просела. Эшли откинула ржавую москитную сетку и постучала в дверь.

Чивер Кокс открыл, когда Эшли назвала себя. Кокс оказался лысым мужчиной лет тридцати пяти, одетым в джинсы и бледно-голубую рубашку, по воротнику которой стекало что-то вроде соуса маринара.

– Привет, Эшли, – рявкнул хозяин дома, обнимая гостью. Меня он окинул беглым взглядом.

Эшли представила меня и произнесла:

– Это насчет того, о чем мы с тобой говорили по телефону.

В гостиной стоял выцветший диван, два складных деревянных стула и журнальный столик с пепельницей. В глубине тусклого коридора я разглядел угол кухни. Если Кокс и делал хороший навар на незаконной торговле наркотиками, то на интерьер он его не тратил. Но, кто знает, может, у него загородный особняк.

Он заметил пачку сигарет, торчащую у Эшли из кармана рубашки.

– Черт, Эшли, – сказал он, – и ты тоже по рецепту? Долбаное правительство своими тупыми бумажками отжимает мой бизнес.

– В следующем году я останусь без рецепта, – ответила Эшли, – если не буду носить никотиновый пластырь или не войду в программу. Хуже того, потеряю медицинскую страховку.

Он ухмыльнулся:

– Возможно, тогда мы станем видеться чаще?

– Исключено, – она мельком взглянула на меня. – Я сделаю отбеливание зубов и найду хорошую работу.

– Станешь добропорядочной, – добавил Кокс.

– Абсолютно верно.

– И выйдешь за своего ухажера?

– Он мне не ухажер.

– Ладно, Эш, прости, не обращай внимания. Ты чего-то хочешь? Чего-нибудь, кроме того, что готов продать аптекарь?

– Хочу задать тебе несколько вопросов об Адаме.

– И что, это все, что вам нужно?

Кокс дал понять, что ничего не станет говорить, пока Эшли что-нибудь у него не купит. Бизнес есть бизнес, как он выразился.

– Речь о моем сыне, Чивер.

– Знаю, и люблю вас обоих, но, Эшли, это бизнес.

Она заплатила ему за коробку, в которой было то, что она назвала «сыпучим куревом». Кокс притащил ее из подвала. Она держала коробку, от которой ужасно разило, на коленях.

Кокс устроился на стуле.

– Ну, так вот, – сказал он Эшли, – я часто наведываюсь к сквоттерам, особенно на Франклина, в Лоуэртаун или на старые склады «Каргилл», так что вижу этих детишек. И, знаешь, Адам тоже зависает с этой компанией. Мне там торговать нечем, у детей редко водятся деньжата. Они еду в магазинах воруют. Но каждый раз, когда кто-то из них разживается наличкой, я не спрашиваю, откуда, они берут одну-две картонки, сигареты, выпивку, химию и тому подобное. Адам часто бывал у меня, ведь я с ним знаком еще с тех пор, когда мы с тобой регулярно проворачивали общие дела.

Эшли опустила глаза, но ничего не сказала.

– Кроме того, если честно, у Адама в черепушке побольше, чем у большинства этих типов. Они называют себя хаджистами или куанистами, а у самих идейности, как у кирпича. Знаешь, кто реально устраивает хадж? Богатые детки. Богатые детки и знаменитости. Они едут в Израиль или Египет, жгут вонючие свечи или что там. Центр города – он совсем другой. Большинство этих малолеток не сдвинутся с места ради Куана, даже если он устроит коронацию у них на заднем дворе. Ну, Адам просек это. Вот почему он болтался в клубах для медноголовых в Уайзете и Идайне – искал людей, думающих как он, но чуток более доверчивых и быстрых на подъем, чем народ в центре.

– Чивер, – попросила Эшли, – ты можешь ответить, он еще в городе?

– Однозначно не могу сказать ни да, ни нет, но лично я сомневаюсь. Если он и здесь, то я его не видел. Я толкую с людьми, знаешь ли, отслеживаю связи, держу нос по ветру. Слухов всегда хватает. Помните Керкуолл?

Прошлым летом в городе Керкуолл, штат Нью-Мехико, клинический параноик, мясник на пенсии объявил о том, что обнаружил за городом, на месте высохшего родника, повышение радиационного фона – по невероятному совпадению, эта территория была у него в собственности. Вероятно, он надеялся превратить это место в туристическую достопримечательность. И преуспел. К сентябрю там стояли лагерем десять тысяч обнищавших молодых хаджистов. Национальная гвардия снабжала их едой и питьем и уговаривала вернуться домой, пока наконец вспышка холеры не очистила владения мясника. Сам пенсионер вскоре исчез, оставив после себя гору коллективных и общественных исков о нарушении общественного порядка.

– Слухи приходят и уходят, – продолжал Кокс, – но больше всего болтают про Мексику. Ciudad Portillo [21]. Три недели назад Адам сидел в этой самой комнате и говорил о нем, но на это мало кто обратил внимание. Вот почему, я думаю, он связался с медноголовыми из пригорода – захотел махнуть в Мексику и считал, что их компашка подкинет деньжат и какой-нибудь транспорт.