Все разумные - Павел Амнуэль Страница 38

— Не должны были, — согласился Антон. — Правда, когда из стенки камень вдруг вылетел, и вы, и продавец о скандале сразу забыли. Кстати, вернул он вам вашу сотню?

— Нет, — сказал Вязников.

— Как же? Ушли, подарив деньги проходимцу? Или были в таком шоке, что о деньгах вовсе забыли?

— А вы бы на моем месте что почувствовали? — вскинулся Вязников. — Сотни лет стена простояла, и вдруг на ваших глазах вываливается из нее огромный камень!

— Послушайте, — вмешался Репин, переводивший взгляд с Антона на Вязникова и обратно, — вы закончили по эпизодам или нет еще? Даниил Сергеевич признал, что одиннадцать…

— Двенадцать, — вставил Антон. — Нет, теперь уже тринадцать.

— Тринадцать необъясненных явлений произошли либо в его непосредственном присутствии, либо на расстоянии не более трехсот метров?

— Фактически да, признал, — сказал Антон.

— Фактически нет, не признал, — заявил Вязников. — Я пока слышал о пяти эпизодах.

— Хорошо, продолжу чтение списка, — кивнул Антон.

— Не нужно, — быстро сказал Вязников. — Согласен. Мое непосредственное присутствие. Расстояние триста метров. Замечательно. Отлично. Ну! И что? Чего вы от меня хотите, в конце-то концов? Я все это сделал? Молнию с неба? Дерево? Камень из стены? Цирк? Что там еще…

— Самовозгорание Митрохина, — подсказал Антон.

— Вот именно!

— Антон, — сказал Репин, — твой гость слишком нервничает, это может…

— Ах, оставьте, — махнул рукой Вязников. — Я спокоен. Бред какой-то. Не идиот же я, понимаю, что вы хотите на меня навесить.

— Что же? — спросил Репин, с интересом глядя на Вязникова. — Любопытно послушать, как вы сами сформулируете.

— Да, пожалуйста, — Вязников не смотрел на эксперта, взгляд его по-прежнему был прикован к лежавшим на столе листкам. — Есть, понимаете, некий Вязников Даниил Сергеевич. И вот когда этот Вязников сильно, понимаете, нервничает, то в окрестности происходят необъяснимые с точки зрения здравого смысла явления. Я ясно сформулировал?

— Очень даже, — с уважением отозвался Репин. — Именно к этому выводу мы с Антоном и пришли.

— После этого — значит вследствие этого?

— Если речь об одном случае — нет, не значит. Если три — можно задуматься. Если случаев тринадцать…

— Один камешек — это камешек, — вставил Антон. — Два или три — неизвестно что. А тринадцать — это уже куча камней, согласитесь.

— Очень образно, — кивнул Вязников. — Так в чем же я виновен, по вашему мнению? В том, что нервничаю или в том, что в это время вокруг меня якобы происходит что-то странное? Ни то, ни другое не только не подпадает под статью, но и вообще не может быть предметом разговора в милиции!

— Разве мы в милиции? — удивился Антон.

Вязников помолчал, переводя взгляд с Ромашина на Репина. Антон не собирался нарушать молчание первым. Сказать больше того, что было уже сказано, он не мог. Разве что дочитать до конца список, на проверку которого он угрохал две недели, жертвуя порой семейной идиллией, поскольку работать приходилось вечерами, и Светка была недовольна, а в последние дни ясно и недвусмысленно намекала на то, что у Антона, похоже, появились какие-то странные внесемейные и внеслужебные интересы. О другой женщине она не говорила, но и ежу понятно было, чем в конце концов закончатся ежевечерние отлучки мужа по якобы особой необходимости.

Дверь в комнату тихо приоткрылась и тихий голос Светы сказал:

— Мальчики, вы случайно не поубивали друг друга? Я слышу, как тут у вас муха летает…

Значит, и у Светки в ушах зазвенело, — подумал Антон. А Вязников перевел взгляд на хозяйку дома и сказал смущенно:

— Простите, не могу ли я попросить чашечку кофе?

— Конечно! — с энтузиазмом воскликнула Света. — А вы, мальчики? Вам растворимый или, если хотите, я сварю черный?

— Растворимый, — сказал Вязников, не желавший, очевидно, затруднять гостеприимную хозяйку.

— Давай и нам, — согласился Антон. — Но тогда уж по полной программе: с твоими коронными тостами.

Света скрылась за дверью, и Антон выразительно посмотрел на Илью: все, мол, ничего не вышло, игра в молчанку закончилась полным нашим поражением. И тогда Вязников, так и не осознав одержанной им победы, сказал:

— Не подумайте, Антон Владиславович, что я хочу ввести вас в заблуждение относительно всех этих… гм… эпизодов. Я только не понимаю, зачем вам все это нужно было раскапывать.

Антон облегченно вздохнул и улыбнулся. Ну вот, слова не мальчика, но мужа. Эти слова Вязников должен был произнести по сценарию еще полчаса назад. А он, Ромашин, должен был тогда же и ответить примерно так:

— Вокруг вас происходят странные природные явления, которыми вы каким-то образом управляете. Природные явления в компетенцию уголовного розыска действительно не входят. Привлечь вас к ответственности мы не можем, но сильно попортить жизнь способны.

На что Вязников, нахмурив брови и сосредоточенно подумав, должен был ответить:

— Я вас понял. И чего же вы от меня хотите?

Тогда Антон и выложил бы Даниилу Сергеевичу, чего именно они с Ильей хотят от человека, способного по собственной воле метать молнии, валить деревья и сжигать тела своих врагов. Не так уж много они, в сущности, хотели, а взамен обеспечили бы Вязникову защиту, которая, по их мнению, ему очень бы не мешала.

Антон улыбнулся и произнес первую заготовленную фразу, внимательно следя за реакцией Вязникова. Тот сосредоточенно подумал и сказал мрачно:

— Я вас понял. Знаете, Антон Владиславович, я думал, что вы другой. В гости вот позвали, и все так мирно и хорошо. А оказывается…

— Что оказывается? — нахмурился Антон. — Мы с Ильей Глебовичем такие же люди, как все. Одни становятся учеными и делают открытия, другие воруют и не всегда попадаются, третьи работают в угрозыске… Но каждый хочет жить. И жить хорошо.

Вязников поднял взгляд к потолку и открыл было рот для вразумительного ответа, но опять помешала Света: распахнув ногой дверь, она вошла с подносом, на котором стояли чашки с кофе и блюдо с тостами.

— Может, к кофе немного коньяка? — спросила она.

— Нет, — чуть резче, чем, возможно, сам того хотел, сказал Антон и, поняв, что зря срывает злость на жене, добавил мягко: — Спасибо, Светик, мы тут сами.

Когда Света вышла, тихо прикрыв дверь, разговор возобновился не сразу — будто ветер пролетел по комнате, разметав мысли по углам, и их пришлось собирать, сосредоточенно глядя в глаза друг другу.

Вязников взял в руки чашку, пригубил, поморщился — горячо.

— Боюсь, — сказал он, — что телевидение сыграло с вами злую шутку.

— Телевидение? — поднял брови Антон.