Ядерная зима. Дожить до Рассвета! - Артем Рыбаков Страница 38

Торопливо спрятав патроны и прицел в стоящий тут же у стенки мой рюкзак, я встал: «Надо еще проверить, как дела на рынке идут, что с техникой… да и вообще — до назначенного срока всего сорок минут осталось, а я тут млею, как восьмиклассница, которой ни с того ни с сего сережки подарили!»

— А неплохой мужик, по ходу?! — Прапорщик Васильев все так и смотрел на дверь, за которой скрылся Федосеев. — Вы, тащ капитан, за ружье не беспокойтесь — я упакую. Все одно мне от рации отлучаться нельзя, а так хоть дело будет.

Благодарно кивнув, я выскочил наружу и, задержавшись на секунду в торговом зале, чтобы посмотреть, как «магазинные» сортируют оружие, вышел на улицу.

Картина разительно отличалась от той, что была во время нашего прибытия. Вместо пустынных улиц, по которым ветер гонял обрывки бумаг и пластиковые пакеты, теперь вокруг творилось настоящее столпотворение. Со всех сторон подходили люди — поодиночке и семьями, рычали моторы машин и раздавались возгласы. Большая часть присутствующих имела крайне смутное представление о гражданской обороне, и по толпе ходили бойцы Соколова, объяснявшие бедолагам, как защититься. Причем они периодически показывали руками в одну и ту же сторону. Причина такого поведения стала мне понятна уже через минуту. У распахнутых теперь ворот рынка на специальном станке висел здоровенный, килограммов на пятьдесят, рулон полиэтиленовой пленки, из которой два ловких человека в ОЗК и респираторах кроили накидки для всех желающих.

Вообще я обратил внимание, что зеленые резиновые костюмы стали своеобразными центрами притяжения, вокруг видневшихся то там, то сям зеленых пятен были настоящие людские водовороты.

На рынке тоже вовсю кипела работа: молчаливые таджики затягивали окна подогнанных прямо к торговым ангарам автобусов все той же пресловутой пленкой, ладили лавки в кузовах нескольких тентованных «бычков» и «газелей».

— Э, ара! — гортанно закричал кто-то рядом со мной. — Брось, на фиг, эту кассу! Я хозяин, я разрешаю!

Повернувшись, я увидел хорошо одетого мужчину, чьи внушительных размеров нос и характерный акцент не оставляли сомнений в его происхождении. Горец бурно жестикулировал и за то время, пока я его рассматривал, успел дать ценные указания еще троим своим подчиненным. Надо признать, что почти все они были дельными.

— Товарищ капитан! — окликнул меня выскочивший из-за невысокого штабеля европоддонов старший лейтенант Соколов. — Вот вам рация! Наш канал двадцать первый, у мужиков с рынка — восемнадцатый. «Магазинные» на нашем сидеть будут.

Подивившись тому, что мы со старлеем, не сговариваясь, наградили наших союзников одним и тем же прозвищем, я взял протянутую мне рацию-малютку. Мощности у нее хватало для обеспечения уверенной связи на пару километров, связь осуществлялась на двадцати четырех фиксированных каналах, но больше нам сейчас и не нужно.

— У прапорщика Мирзоева есть?

— Да, я ему сразу дал, как сюда их принес.

— Мирзоев, ответь Бесу! — я попытался связаться с нашим посланником в ивековский центр.

— Здесь Мирзоев, кто вызывает? — откликнулся он после моей пятой попытки, очевидно, не мог сообразить, кто пытается с ним связаться.

— Это я, капитан Заславский. Бес — мой позывной.

— А, понял теперь! — обрадовался прапор.

— Доложи обстановку!

— Здесь все путем, местные готовы отдать машины в обмен на убежище. Цистерна для топлива в наличии всего одна, правда, на три отсека, но есть еще молоковоз, так что при нужде можем и в него горючку залить.

— Замечательно! Передай местным, чтобы были готовы выступать через полчаса, сам бери цистерну и дуй на «БиПи». Как понял?

— Понял отлично! Приступаю!

* * *

Полчаса за предотъездными хлопотами пролетели как пять минут, а многое еще не было закончено: со стороны Москвы все еще подходили люди, многие раненые или обожженные, кое-кто слепой, транспорта, с одной стороны, хватало, с другой — требовалось его распределить в колонне с максимальной эффективностью, и тэдэ, и тэпэ. Стволы и патроны, предназначенные нашим, Степан Ильич самолично отвез на «Газели» к вертолету. С ними в грузо-пассажирский отсек усадили и пять женщин с грудными детьми. Андрюха Колмогоров все порывался уступить свое место кому-нибудь из беженок, но последовательно получил трындюлей от майора, от меня и от Соколова и увял. И теперь сидел в своем кресле, страдая. Пришлось шепнуть ему на ушко пару ласковых, попутно объясняя, что для единственного в радиусе двухсот верст специалиста по РХБЗ [65]он ведет себя слишком безответственно, а также то, что Татьяна от него никуда не денется, поскольку пункт назначения у нас один.

— На крайняк, возьмешь такси и приедешь к нам в Думаново, а сейчас отставить романтические нюни, товарищ старший лейтенант!

…Потом пришлось мчаться по вызову Мирзоева, которому менеджер заправки не позволял откачать топливо из баков.

— Вот, товарищ капитан, не дают топливо забрать! — сокрушенно разводил он руками.

— Кто отвечает за емкости? — В помещении заправки скопилось несколько десятков беженцев, и применять на их глазах грубую силу я не хотел, чтобы мои действия были не похожи на обычное мародерство.

— Старший менеджер, Эдуардом зовут!

Услышав экзотическое имя, я усмехнулся про себя, благо родилась неплохая и немного хулиганская идея, как эту информацию красиво обыграть в разговоре с «повелителем бензина».

— Кто здесь Эдуард? — едва перешагнув порог, я стянул с лица противогаз и перешел к делу.

— Я, но топливо вам без оплаты не отпущу, кто бы вы ни были! — Выступивший узкой грудью мне навстречу юноша обладал до того характерной внешностью, что я чуть в голос не рассмеялся.

«Классика жанра — провинциальный студент-ботаник, пытающийся делать карьеру в западной компании. Такие следуют многостраничным „должностным инструкциям“ даже педантичнее, чем настоящие иностранцы, а уж стучат и закладывают своих по-русски безалаберных коллег — только в путь! Ну, есть у меня для вас сочный подарочек, господин „страшный“ менеджер!»

— А я ничего другого и не ожидал, Эдди! Ничего, что я так фамильярно? — Подвинув вьюношу плечом, я прошел к кассовой стойке, а все присутствующие повернулись, сопровождая меня взглядами.

— Э, я…

— Ну что вы, Эдди! Я просто решил прояснить ситуацию до конца. Все дело в том, что, по поступившей к нам в эф-эс-бэ, — буквы знаменитой аббревиатуры я произнес чеканя, по отдельности, — информации, именно из этого района передавался кодированный сигнал, по которому наводились боеголовки, поразившие Москву.

— Но при чем… — заблеял Эдик, когда вокруг него образовалось пустое пространство в пару метров диаметром.

— Сотрудник русско-британской, — естественно, вторую часть я голосом выделил (а как же?), — компании. И имя у вас такое красивое — Edward, — спасибо маме и папе, потратившим много лет назад большие усилия на воспитание и обучение своего непутевого отпрыска, с английским произношением у меня все было нормально. — If you wish I can speak at your native language? [66]