Вернувшиеся - Джейсон Мотт Страница 38

— Что мне делать, Мартин Беллами? Разум твердит, что Джейкоб не мой сын. Я знаю, что он умер — утонул в реке красивым августовским днем 1966 года. Но когда мальчик говорит со мной, я вижу перед собой моего сына. Мои глаза говорят мне, что он такой, каким был многие годы назад.

Старик ударил кулаком по столу.

— И что я должен делать с этим? Бывают ночи, когда все вокруг темно, когда люди в лагере спят на своих койках. И тогда он подходит ко мне и ложится рядом. Ему всегда так нравилось делать. Иногда он притворяется, что напуган кошмаром или темнотой. Или, хуже того, я начинаю думать, что мой сын соскучился по мне. Он подходит, ложится рядом и сворачивается калачиком… Будь я проклят! Мои руки сами тянутся к нему и обнимают его, потому что во мне пробуждаются отцовские инстинкты. И знаете, что, Беллами?

— Что, Харольд?

— Сейчас я чувствую себя лучше, чем за все прошедшие годы. Я чувствую себя счастливым. Полным. Словно моя жизнь удалась.

Харольд закашлял.

— И что мне теперь делать?

— Некоторые люди цепляются за это чувство целостности, — ответил Беллами.

Казалось, что Харольд был удивлен его ответом.

— Он меняет меня, — после небольшой паузы произнес старик. — Проклятье! Он меняет меня.

Бобби Вайлс

Бобби всегда умел проникать в такие места, где ему не полагалось находиться. Его отец даже верил, что он вырастет великим фокусником — ведь мальчик исчезал из виду и возникал перед глазами в любое время, когда ему того хотелось. Теперь Бобби прятался в кабинете полковника — точнее, в коробе воздушной вентиляции. Через решетку люка он подглядывал за начальником лагеря.

Тут нечего было делать. Мальчику уже надоело лежать и ждать. Ему хотелось размять затекшие мышцы. Но проникновение в запретное место возбуждало его интерес. В лагере было много тайных уголков для его исследований. Он уже разведал путь к школьной кухне. Бобби надеялся найти там нож, с которым он мог бы играть, но в помещении не осталось никаких столовых принадлежностей. Недавно он пробрался по наружному воздухопроводу в бойлерную комнату. Это было забавное приключение, несмотря на ржавчину и обилие острых углов.

Полковник сидел за столом и смотрел на стойку с компьютерными экранами. Он устал от Аркадии и «вернувшихся». Он устал от этих необычных условий, которые внезапно возникли и укоренились на планете. Полковник Уиллис лучше других понимал, куда вела нараставшая напряженность: истерия, мятежи и все остальное. А ведь люди и без этого ежедневно сталкивались с трудностями — даже тогда, когда мир функционировал нормально и покойники оставались погребенными в своих могилах.

Полковник знал, что ситуация с «вернувшимися» не могла закончиться мирно. Поэтому он выполнял приказы, поступавшие сверху. Только так можно было сохранять законный порядок и доверие к правительству. Выполняя приказы, он выполнял свой долг и помогал гражданским людям.

В отличие от многих обывателей полковник не боялся «вернувшихся». Однако он не доверял живым: их ответным действиям на возвращение умерших родственников. Во что бы они верили, люди начинали реагировать, когда кто-то находился рядом с ними, дышал одним воздухом и вызывал далекие воспоминания.

Ему повезло. Его отец тоже оказался одним из «вернувшихся». Когда полковника информировали об этом и дали ему шанс увидеться с родителем, он отказался от встречи, потому что так было лучше для каждого. Благодаря этому он не стал предубежденным человеком — не дрогнул под грузом воспоминаний и никчемных мыслей о жизни с отцом, чье будущее закончилось годами ранее.

Повсеместное появление «вернувшихся» нарушило знакомый миропорядок, и человечество поняло это достаточно быстро. Потребовались люди, которые могли бы сохранять контроль над ситуацией. Поэтому полковник сообщил Бюро, что не желает контактировать с отцом. Но он сделал все, чтобы его родителя перевели в один из лучших лагерей. Он пошел на этот шаг из-за того, что в вернувшейся копии могла быть часть его отца. Несмотря на свои поступки и убеждения, полковник не мог пустить дело на самотек. Ведь существо действительно могло оказаться его отцом.

На всех экранах компьютерной стойки маячил один и тот же образ: старая темнокожая женщина сидела за столом напротив мужчины с квадратной головой. Бобби тут же узнал агента Дженкинса. Однажды тот вызывал его к себе на беседу. Но агент не шел ни в какое сравнение с полковником Уиллисом.

Бобби дышал медленно и равномерно. Перемещая вес с одной половины тела на другую, он пытался создавать как можно меньше звуков. Стенки воздухопровода были тонкими и покрытыми слоем пыли.

Полковник, посасывая кофе из кружки, наблюдал за разговором Дженкинса и темнокожей старухи. Громкость звука была минимальной, поэтому Бобби почти не слышал, о чем они говорили. До него несколько раз донеслось имя «Чарльз». Когда женщина произносила это имя, Дженкинс почему-то раздраженно хмурился.

Наверное, рассказывает ему о своем муже, подумал Бобби.

Полковник продолжал наблюдать за мониторами. Иногда он щелкал переключателем, и на одном из них появлялся образ темнокожего мужчины в дорогом костюме. Тот сидел за столом и работал. Понаблюдав за ним, полковник возвращал на экран изображение старой женщины.

Вскоре агент Дженкинс встал и пинком ноги открыл дверь своего кабинета. В комнату вбежал солдат, который помог старой женщине выйти из помещения. Агент посмотрел в объектив камеры, словно знал, что полковник наблюдал за ним. Он покачал головой и развел руками в стороны. Бобби услышал, как он произнес: «Ничего нового».

Полковник не удостоил его ответом. Он нажал на какую-то кнопку, и внезапно все экраны заполнились изображением агента в хорошо скроенном костюме. Лицо полковника стало злым и серьезным. Он наблюдал за своим подчиненным так долго, что Бобби, от скуки и усталости, на миг закрыл глаза и тут же погрузился в сон.

Он проснулся, когда солдаты начали вытаскивать его из короба воздухопровода. Они задавали ему сердитые вопросы и грубо обращались с ним. Полковник, подозвав к себе одного из солдат, велел запереть мальчишку в «комнате без окон».

— Шагай, непоседа, — сказал конвоир, подталкивая Бобби в спину.

— Простите меня, — захныкал мальчик. — Я больше не буду так делать.

— Иди за мной, — произнес молодой белокурый солдат.

У него было прыщавое лицо, и, несмотря на гнев полковника, он весело усмехался, выводя Бобби из кабинета.

— Ты похож на моего младшего брата, — прошептал солдат, когда они вышли в коридор.

— Как его звали? — спросил мальчик.

Любопытство всегда было его отличительной чертой.

— Рэнди, — ответил молодой солдат.

Затем он добавил: