Демоны пустыни - Маркус Кас Страница 39

К концу обеда на моей спине синяк. Мне кажется, что каждый, кто тут находится, подходит и дружески нас хлопает. Столько счастливых людей вокруг я никогда в жизни не видел.

Но Олегу приходится нас исцелять перед сном, лопатки отбиты у всех. На мне он опять морщится и хмуро качает головой. Пожалуй, в следующий раз лучше будет потерпеть боль. Пока не разберусь что чувствуют целители и как это скрыть.

Сон приходит урывками, я постоянно просыпаюсь, дергаясь. Мне снится то сумасшедшая бабка, то ифриты, то тот старичок в горах. И даже Панаевский является, укоризненно качая головой.

Кожа зудит, в голову лезут вопросы. Куда пропал дух? Как мне попасть в Дименхор? Надо ли мне туда вообще попадать? Что делать с целителем? Как, мать ее, работает новая сила? Могу ли я ей вообще управлять? Аааа.

Просыпаюсь я с дикой головной болью и еще больше измотанный. И даже перед Олегом не притворяюсь, что все в порядке, только отмахиваюсь от его предложения помочь.

Отказываюсь я и от похода в лазарет, избавиться от шрама. Саницкий не стал тратить все силы на полное мое исцеление. Не положено, пока не добрались до безопасного места. Мало ли что еще могло случиться в пустыне, пока мы шли.

Но мне, похоже, придется остаться со следом укуса надолго. На этот случай есть традиция — оставлять боевые шрамы. Благо повод, для остальных, подходящий.

Как и обещал брат, после ужина нас торжественно сопровождают к месту отдыха, где устроен ринг. Там развешаны фонарики, в большой бочке горит огонь и вокруг него собрались пустынники.

Наш командир приветственно нам машет, подзывая к себе. Мы рассаживаемся на разномастные складные стулья, невольно придвигаясь поближе к пламени. Когда вокруг такая темнота и тишина, инстинктивно тянет к теплу и свету.

Рассказчики из нас получаются так себе. Никому не удается изобразить достаточный восторг или ужас, описывая свою встречу с демонами.

— Ну там эти были, Афродиты, — сумбурно вещает Богдан, размахивая руками. — Они здоровые, ух. Еле удержали защиту, когда навалились разом. Гончие еще, — он передергивает плечами. — Цепкие твари. Такая ногу откусит и не подавится.

— А что за змеи то? — спрашиваю я, не припоминая их в книжке.

— Да обычные, — отвечают с той стороны огня. — Размером только и вышли. Парализуют ядом и душат.

— Обычные, — хмыкает Саша. — Они нас чуть снизу не достали. В один момент все в песок нырнули, еле успели прикрыться.

— Снизу? — удивляется командир. — А вот это необычно. Вы уверены, может просто песком присыпало?

— Конечно уверены. Одна на Игоря напала, пропустили тварь.

— Странно… — задумывается старлей. — Они ползучие, это да. Но чтобы все вместе и под землей… Надо будет доложить на базу, пусть разбираются, почему они поведение изменили.

— А как вы вообще узнали, где нас выкидывать? — задаю я вопрос, который мне тоже покоя не дает.

— Так это совсем просто. Тут вообще редко внезапные прорывы случаются, низшие словно по расписанию лезут, пару раз в день. Иногда далеко, да сами исчезают. А те, что близко — засекают на базе. Тут по всей округе локаторы расставлены, со специальными артефактами, улавливающими хаос.

Хм, логично. Не мотаться же постоянно по пескам в поисках демонов. Мы свой рассказ на этом и заканчиваем и пустынники начинают делиться своими байками.

— Держите, господа дрищи, заслужили, — хекает командир, протягивая плоскую фляжку. — По глотку можно, совсем незабористая вещь.

Все по очереди прикладываются, кривя лица. Я, смотря на реакцию остальных, делаю маленький глоток.

Дикая кислятина, но после жаркого дня — самое то. Налегать я не собираюсь, сам себя побаиваюсь. Пока не разберусь, как управлять этим симбиозом сил, расслабляться не стоит. А то проснусь, а базы нет, нда…

Поэтому я незаметно ухожу, немного прогуляться перед сном.

У летного ангара какая-то суета и я иду туда. Возле вертолета люди, горят взлетные огни и внутренности хищной птички горят огоньками приборов. Может внеочередная вылазка?

Я с сожалением смотрю, как уносят на носилках Крестовского. Хтонь, если бы я знал, что его отправку задержат еще на день, возможно попытался бы поговорить.

Двигатели начинают глухо урчать, разгоняя лопасти все быстрее и быстрее. И вдруг крутящийся контур вспыхивает светом, словно он горит. Над вертушкой переливается огненный круг из миллионов сталкивающихся друг с другом песчинок. Феерическое зрелище.

Я так увлечен необычным зрелищем, что не сразу обращаю внимание на тихие шаги. Кто-то подходит и встает рядом.

— Игорь, тебе придется объяснить мне, что с тобой происходит, — слышу я решительный голос Олега.

Я смотрю на целителя долго, раздумывая. Частичка безумия, поселившаяся во мне, даже предлагает его тихонько убрать и припрятать в пустыне. Вооон там, за холмом, где сейчас стайка ушастиков резвится.

Но не знаю толком, справлюсь ли… Тьфу. Нельзя так про боевого товарища думать. Значит, надо договариваться. Только как схитрить, чтобы у него чувство долга не взыграло? Тут с самого детства его вдалбливают так, что и не засомневаешься своего сдавать.

— Олег, это дело сугубо личное, — приходит ко мне идея. — Я могу тебе рассказать, но только если ты расскажешь, что случилось с тобой.

По его вздрогнувшим плечам вижу, что попал по больному месту.

— И мы дадим друг другу слово, что это останется между нами. Моя тайна в обмен на твою.

Наступает очередь Саницкого крепко задуматься. На его и без того вечно серьезное лицо ложится тень, он резко выдыхает и решается:

— Хорошо. Слово княжича, что все, услышанное мной, останется тайной, если…

— Без если, — перебиваю. — Извини, но либо только между нами, либо никак.

Олег опять на время замолкает, наблюдая за огненным кругом над вертушкой. В свете мигающих взлетный огней его лицо заостряется, приобретая зловещие черты.

Что он сделает, если не согласится? Хватит ли его подозрительности для того, чтобы рассказать обо мне? Только вот кому — жрицам, службе безопасности, санитарам?

— Ладно, — все таки соглашается он. — Надеюсь, я об этом не пожалею.

Думается мне, что пожалеешь. Но тактично умалчиваю, так я его точно спугну. Мы торжественно клянемся не раскрывать никому то, что узнаем друг от друга. В этой жизни, по-крайней мере.

Наши силы поднимаются, скрепляя слово. Переплетаются потоками вместе с рукопожатием. И снова мне кажется, что частица его силы остается внутри. Как страж, неусыпно следящий за соблюдением договора.

Я оглядываюсь. Здесь слишком людно. Вертушка, подняв вихри пыли, взлетает и боком отчаливает к городу. Техники перекрикиваются, переключая огни. Шум лопастей, прикрывающий наш разговор, стихает.