Нечеткое дробление - Пол Ди Филиппо Страница 39

Я вздохнул и заставил себя отвернуться. Еще одна фантазия, в которой я не участвую.

Теперь настала очередь Мунчайлд загадывать желания.

– Я хочу... я хочу, чтобы наш ребенок был с нами.

– Мун, не надо!

Но было поздно.

На протянутых с готовностью руках Мунчайлд уже лежал младенец, зачатый нами в КА-стране. Малыш даже был предусмотрительно завернут в пеленку. Выглядел он как обычный человеческий ребенок, лишь одно выдавало чужеродное происхождение: глаза с квадратными зрачками.

– Ох, Мун, ну для чего это...

Коала перебил меня:

– Теперь вы готовы отправиться в путь?

– Думаю, да. А что будет с этой парочкой?

Я указал пальцем на кальвиний, которые усердно облизывали и ощупывали друг дружку.

– Думаю, они предпочтут остаться здесь, потому что сверхпространство по своим свойствам напоминает их родной Моноблок. Если позже они захотят к вам присоединиться, я укажу им дорогу.

– Хорошо. Тогда вперед!

– Мы ограничены принципом умышленного невмешательства и потому обязаны отправить вас в тот же самый червоточный проход, откуда забрали.

– На ту дорожку, по которой я шел, сам не зная куда?

– Точно.

– Ладно, спасибо.

– Не стоит благодарности. Мы, машинные эльфы, весьма снисходительны к ошибкам.

Моя жизнь ни к черту не удалась.

Я сидел на том, что напоминало старую добрую траву, обхватив голову руками и крепко зажмурив глаза, словно Отчаяние капнуло мне на веки расплавленным сургучом и дважды оттиснуло на них свою легко узнаваемую печать. Я даже не отягощал себя усилием оглядеть, что это за новый мир. Поскольку я как будто бы находился в своем прежнем теле и мне не грозила немедленная смерть, уничтожение или плотское насилие, было наплевать, где именно я оказался.

С Мунчайлд, похоже, все в порядке, потому что я слышал, как она где-то рядом воркует над нашим сыном.

Все, на что меня хватало, это сосредоточиться на собственном состоянии.

Как безжалостно проинформировал недавно дрекслероид, я был не кем иным, как засранцем, который истратил понапрасну все дарованные ему бесценные возможности. (И весть о том, что Земля, родной мир моей временной линии, тысячелетия назад уничтожена, не подняла мне настроение.) Я не заслуживал такого подарка, как йо-йо. Лучшее, что я мог теперь сделать, это, наверно, не сходя с места, выкинуть чудесное устройство подальше и прожить остаток дней в этом скучном, жалком континууме, куда меня занесло по воле моей мысли транспортное средство.

Все мои честолюбивые потуги постигнуть суть Онтологической Закавыки прошли бесследно. Исчезло всякое желание обрести славу, секс, любовь и богатство. Ничто меня не привлекало. Мне хотелось одного: послать к чертям весь этот пустой мир.

Мне было плохо, очень плохо.

Никогда еще я не испытывал такого разочарования. Даже в дебрях моей заброшенности в «Стране книг» во мне время от времени вспыхивали искры мотивации – достаточные, чтобы хотя бы добывать себе пропитание. Но теперь все иные возможности выглядели одинаково ужасными и бессмысленными. Казалось, мой мозг утонул в трясине полного презрения.

Мой мозг... На поверхность опухшего сознания медленно поднялось смутное понимание.

Конечно!

Я находился внутри своего прежнего тела, но мой мозг – он изменился!

Физические параметры нового мира воздействуют на меня через мое сознание!

Что я потерял? Мысли даются очень тяжело, за исключением одной – послать все к черту... Это решение дается с той же легкостью, с какой я дышу. Так в чем тут дело? Думай, Пол, думай!

Осознание, израненное и болезненное, словно осыпанная солью улитка, проползло в мою голову. Все, что мне нужно сделать, чтобы изменить положение к лучшему, это воспользоваться йо-йо и перенестись куда-нибудь еще!

Но и это понимание не помогло. Почти мгновенно я отказался от решения воспользоваться йо-йо. Но почему?

Я снова попытался представить, как пользуюсь устройством, чтобы убраться отсюда. И в следующее мгновение – снова однозначное отрицание. Третий круг: робкое предложение и твердое отрицание. На этот раз я попытался сосредоточиться на том, что происходит в моей голове. (Мне не хватало кальвиний и их способности перестраивать мои нейроны. К сожалению, эти два ненадежных первобытных сверхсексуальных создания остались в сверхпространстве, где теперь лепят из пластической материи скабрезные фигуры...)

В результате анализа оказалось, что инстинкт отрицания во мне уподобился безусловному рефлексу. Словно мои мозги замкнуло на этом.

Неужели годы цинизма и горечи в моем родном мире так загадили и засорили мне голову? Или же я оказался там, где тон задавало только одно доминирующее качество сознания?

Может, чтобы рассеять сомнения, стоит спросить Мунчайлд?

Я открыл глаза.

Небо было голубое, солнце – бело-желтое и палящее, трава зеленая, в пятнышках одуванчиков. Мы с Мунчайлд сидели в поле близ обочины совершенно тихого двухполосного шоссе, на котором не было заметно никакого движения. Дорога тянулась вдаль, уходя куда-то в пышные поля. Где-то в самой уже дали, за вершинами деревьев, мне чудились крыши городских домов.

Глядя странным взглядом на гугукающее в пеленке дитя, Мунчайлд, казалось, была совершенно счастлива и очень далека от всех тревожных проблем свойств мышления в этом мире, эдакая идеальная мать-девственница.

– Мун, – спросил я, – тебе не кажется, что мы в заднице?

– Нет, с чего мне бы? Наш сын снова с нами, а этот мир кажется мне прекрасным. Может, стоит прогуляться? Или запустить змея? Или пособирать цветы? Или найти пруд и искупаться? Или просто полежать в траве и посмотреть на облака? Или посмотреть на пчел? Или наловить кузнечиков? Или...

Горячая волна несогласия пронеслась сквозь меня.

– Нет! Не хочу заниматься ничем подобным. Заткнись-ка ты, хорошо?

Мунчайлд замолчала. Но она ничуть не казалась удрученной. Означало ли это, что ее природный наркотический оптимизм взял верх над всем остальным: страхами, сомнениями и неврозами? Или есть какое-то другое объяснение ее и моему новому состоянию?

Пока я тупо об этом размышлял, Мунчайлд опять заговорила.

– Нужно дать имя нашему сыну! Как тебе «Чики»?

Мне было совершенно безразлично, как называть этого ублюдка, но у меня вырвался совершенно определенный и уверенный ответ: