Блудницы Вавилона - Иэн Уотсон Страница 39

– Из-за чистого свитка не убивают.

– Убить могли, чтобы избавиться от потенциального свидетеля. Чтобы припугнуть тебя.

– Свиток тот же самый. Я поставила на нем тайную метку. Но ход твоих рассуждений мне нравится.

– Спасибо. Так что там?

– Думаешь, я так тебе и расскажу? Чтобы ты при первой возможности передал донесение во дворец? Ну уж нет. – Она помолчала. – А почему ты думаешь, что я что-то знаю? Мори ведь убили раньше, чем мы успели поговорить.

– Ты бы не пришла на передачу сама, если бы уже не проглотила наживку. К тому же, когда мы разговаривали об этом в твоей комнате, ты не отрицала, что знаешь о содержании свитка.

– Верно.

– Будем надеяться, что тебе сказали правду.

– В этом я уверена. Сочинить такое никому бы и в голову не пришло, если… – Она тряхнула головой. – Нет, я не могу тебе доверять.

– Я не собираюсь ни о чем докладывать во дворец. Мне просто нужно знать. Для себя. Как ты не понимаешь! Этот свиток… я как будто попал в зависимость от него. С самого приезда в Вавилон. Он контролировал меня, заставлял делать то и это. – Алекс невесело рассмеялся. – Не поверишь, но я почти рад, что он наконец у тебя и что контролировать меня теперь будешь ты. По ее губам скользнула улыбка.

– Свиток, который контролирует… Лучше не скажешь.

– Да? Что ты имеешь в виду?

Объяснить Фессания не пожелала. Однако заметно смягчилась.

– Никогда бы не подумала, что ты сумеешь встретиться с царем, – задумчиво сказала она. – Расскажи мне о нем.

Чувствуя, что ему подбрасывают своего рода наживку, Алекс все же подробно описал свой визит к умирающему правителю. Фессания слушала внимательно, не перебивая, как маленькая девочка слушала бы любимую няню, рассказывающую на ночь сказку.

Когда он замолчал, она сказала:

– Музыка для бешеного танца, вот что такое наш маленький свиток. Партитура для всего города.

– Ты сказала «наш свиток», – негромко произнес Алекс.

– Наш. Твой и мой. Всех и каждого. Вавилон – огромный бордель, и мы в нем блудницы, все мы. Разодетые, раскрашенные, играющие отведенные роли блудницы. И это относится не только к храму Иштар или заведениям, где устраивают стриптиз. Ты – блудница. Царь – блудница. Я. И мой отец тоже станет ею, если согласится плясать под чужую дудку.

Из открытой двери кухни через двор потянулся запах жареного мяса. Появившаяся на фоне освещенного прямоугольника Мама Забала нетерпеливо прокричала в темноту:

– Алекс-раб! Поторопись!

– Иди и не забывай, что ты раб, – напутствовала его Фессания. – А мне еще надо поговорить с Праксом. Он примет меры, чтобы ты не сбежал и чтобы тебя не выкрали.

Она сказала это так, словно посвящала Алекса в свою тайну.

в которой побитый пес мечтает стать невидимым

Алекс еще долго ворочался на соломенном тюфяке под фиговым деревом. На рассвете, когда уже начали меркнуть звезды, он проснулся, дрожа от холода, завернулся поплотнее в тонкое шерстяное одеяло и, одолеваемый тревожными мыслями, уже не смог уснуть. Он говорил себе, что предаваться беспокойству в ранние утренние часы, когда тело инертно, а разум легко становится добычей пессимизма, не следует, что ничего хорошего из этого обычно не получается. Однако ж мысли снова и снова вертелись вокруг того, что сказала Фессания относительно свитка, хотя, может быть, она и говорила не всерьез.

В каком смысле все жители Вавилона – блудницы? В каком смысле сам город – бордель?

Что есть блудница? Женщина, эксплуатируемая другими. Сексуально. Хотя и не всегда. Так можно назвать каждого, кого используют. Кто позволяет себя использовать. Зачастую вынужденно. Поддавлением обстоятельств. Смиряясь потом с ситуацией, может быть, даже находя в ней некое удовольствие.

Люди приходили в Вавилон добровольно и с радостью. Делали ли они это, руководствуясь некими принципами – сам Алекс, например, – чтобы получить возможность пережить, сыграть придуманные роли в абстрактном борделе, обретшем вдруг форму и содержание? Здесь, в экспериментальной зоне, где будущие законы, традиции и моральные требования еще не возникли?

Был ли Вавилон его собственным «мозговым» борделем, где Алекс – по собственному желанию? – обрек себя на нищету, рабство, унижения? Куда он пришел, чтобы быть допущенным к древней мудрости через потрясения, призванные уничтожить все современное, нефункциональное, мешающее выживанию? В чем реальная логика всего, что с ним приключилось? Были ли эти события случайны или произошли в соответствии с некоей неведомой программой или планом? Программой, которая наложила город на его психику и наоборот?

Действительно ли свиток из будущего неким странным образом контролировал его? Подобно талисману, вечно выскальзывающему из пальцев, подобно книге, которую никак не удается открыть и прочесть, не был ли он не ключом к ситуации, а вещественным воплощением самой ситуации?

Алекс посмотрел на гаснущие между черными ветвями звезды, на смутно проступающие в утреннем сумраке стены вокруг двора.

Что, если я вовсе не человек из плоти и крови? Не живое существо из нервов, слюны и семени, а призрак? А просто копия личности по имени Алекс Уинтер?

Мысль показалась странно знакомой, как будто он уже знал это раньше, давным-давно, но потом его заставили забыть об этом.

Зачем возводить целый город в Аризонской пустыне, тратить огромные деньги, когда все это можно смоделировать? Создать программу для компьютера, способного совершать миллионы операций в секунду?

Где может находиться такой компьютер?

Под Вавилонской башней? Нет, потому что и сам город, и башня лишь часть модели.

В Эвристике. В Институте будущего. В каком-нибудь подземном бункере, защищенном от пыли, перепадов температуры и прочих внешних воздействий.

Что, если такой компьютер не просто ведет мониторинг Вавилона, но генерирует город и его обитателей в своих схемах и контурах?

Возможно, в пустыне и впрямь есть город Вавилон, голографический комплекс, функционирующий в режиме реального времени. И если так, то экспериментаторы не полагаются только на распечатки и графическую анимацию, но и сами прогуливаются по виртуальным улицам, наблюдая за происходящим и оставаясь невидимыми, но вполне реальными, осязаемыми завсегдатаями призрачного города, города мертвенного света, города-привидения, реального лишь для населяющих его призрачных граждан, сотканных из той же эфемерной субстанции.

Насколько продвинутыми могут быть такие компьютеры? Способны ли они моделировать человеческое сознание? Когда именно, в каком году Алекс на самом деле уехал из Орегона и приехал в Вавилон? Не отобрали ли у него несколько лет? Может быть, времени прошло больше, чем ему представляется, а он – доброволец или жертва какого-нибудь эксперимента, проводимого фашистским правительством? И, может быть, все эти вопросы совершенно бессмысленны, потому что он никогда и не существовал вне Вавилонии или института? По крайней мере как данная версия Алекса Уинтера.