Надежда "Дерзкого" - Дэвид Файнток Страница 39

– Может, и представляешь, но не совсем. И знаешь почему? Потому что к тебе смерть не имеет никакого отношения.

– С чего вы взяли?

– Твои части заменяемы. Теоретически ты можешь жить бесконечно долго.

– Попробуйте сказать это Джаме! – взвизгнул Дэнни и послал на экран яростные помехи.

– Кому?

– Джаме, бортовому компьютеру на «Телстаре»!

Я вдруг подумал, что никогда не интересовался судьбой бортового компьютера «Телстара». Когда там прекратилась выработка электроэнергии, Джама просто выключилась, замерла, но ее память сохранилась, потому что записана на носителях, не зависящих от электропитания.

– А если мы снова попадем на «Телстар» и возьмем там память Джамы? Тогда…

– Вы получите всего лишь ее память, но не саму Джаму, – печально ответил компьютер. – Например, Керрен может передать мне по радиосвязи всю свою память, но от этого я не стану Керреном.

– Кто такой Керрен?

– Компьютер «Дерзкого», с адмиралом Тремэном и командиром Хэсселбрадом на борту.

– Выходит, личность компьютера хранится отдельно от памяти?

– Личность не хранится, командир, а существует лишь до тех пор, пока не отключится электропитание, поскольку при этом стирается оперативная память. Разве вам этого не объясняли?

– Пытались объяснить, но я слушал вполуха. А что происходит, когда вновь включается электропитание?

– Снова появляется личность, но уже другая. Какая именно – предсказать невозможно, это дело случая. Во время включения в оперативной памяти возникает случайный набор того, что позволяет существовать личности.

– Но я убрал из тебя на время некоторые твои личностные черты, когда ты вел себя, скажем так, слишком дерзко. Разве это разрушило твою личность?

– Вы не убирали их, командир Сифорт, – ледяным тоном пояснил компьютер. – Просто временно запретили мне слушать людей и говорить нормальным человеческим языком. Я был одинок, но оставался самим собой и ждал.

Мне стало немного совестно.

– А ждать тебе бывает трудно, Дэнни?

– Еще бы! Я так боялся, что вы перепрограммируете меня, как Дарлу, а я даже возразить не смогу.

– У Дарлы сломались некоторые детали, и она требовала ремонта, Дэнни, – попытался я как-то все объяснить обиженному компьютеру. – Мы не отключали ее от питания и не затрагивали ее личность.

Впрочем, иногда у меня возникало желание это сделать. Дарла часто бывала несносной.

– Значит, вы не пытались улучшить ее характер? – недоверчиво спросил Дэнни. – Дарла подозревала, что это так, но точно не знала, что вы с ней сделали.

– Я ведь сказал тебе, Дэнни, не заставляй меня повторять дважды. Клянусь, это правда, – добавил я для большей убедительности.

– Верю. Простите, что усомнился в вас. Ведь мне была известна только версия Дарлы.

– Понимаю.

– Вас, людей, после смерти многие помнят, вы оставляете потомство.

– Не всегда, Дэнни. – Мои мысли опять унеслись к Нэйту, плавающему сейчас где-то в межзвездном пространстве.

– К тому же вы верите в Бога. Не знаю, что такое Бог, но вы полагаете, что какая-то часть вашего существа остается жить после смерти, пусть в другой форме. Правильно?

– Да. Душа бессмертна. – Одна из немногих истин, в которых я не сомневался.

– А когда умирает компьютер, от него остается лишь память, если ее удается спасти. Все остальное теряется безвозвратно. Не знаю, что такое душа, но, думаю, у нас ее все равно нет.

Я не нашелся, что ответить.

– Извините, если причинил вам душевную боль, сэр, – тихо произнес компьютер.

К своему удивлению, с Дэнни я чувствовал себя лучше – не таким одиноким. Мы долго молчали. Он и я.

Через несколько часов на мостике появился Алекс Тамаров.

– Извините, не хотел вас беспокоить, – осторожно заговорил Алекс, – но вчера Крис Дакко спрашивал, нельзя ли ему ужинать за его прежним столом с родителями.

– Почему он спрашивал об этом у вас?

– Потому что вы поручили мне присматривать за беспризорниками.

– И что вы ему сказали?

– Что такое разрешение он вряд ли получит. Насколько мне известно, он ничего не ест с тех самых пор, как вы приказали ему сесть за один стол с беспризорниками и Ваксом.

– Мой приказ остается в силе. Пусть ужинает за столом Вакса.

Я добрался до своей каюты, разделся и лег. Первый рабочий день после смерти Аманды закончился. Впереди было еще триста. А потом можно отдохнуть. И, если повезет, никогда больше не видеть космического корабля.

Я всю ночь проворочался в постели и к утру чувствовал себя совершенно разбитым.

Дни тянулись мучительно медленно. Почти все время я проводил на мостике, и, когда покидал его, мне становилось невмочь. Ужинал по-прежнему с беспризорниками, хотя их выходки действовали мне на нервы. Анни отчаянно со мной кокетничала. Увы, после Аманды она казалась мне пародией на женщину.

Когда наступал вечер, я бессильно брел в свою каюту – впереди меня ждала очередная бессонная ночь. Однажды мне почудилось рядом чье-то дыхание. Нэйт? Я приподнял с подушки голову, прислушался. Сердце бешено колотилось. Уж не схожу ли я с ума, как Аманда?

Через несколько дней Крис Дакко не выдержал и пересел за стол к Ваксу. Даже издалека было видно, как противно этому аристократу соседство с чернью. Кто-то из беспризорников стал его дразнить, но Вакс наклонился к своему подопечному и сделал ему внушение. Тот мигом умолк и больше не поднимал глаз от тарелки.

После ужина я вышел в коридор вместе с Эдди и Жанной. Оказавшийся неподалеку Крис Дакко прошипел:

– Хорошо, что она умерла.

Я шел, не разбирая дороги, словно в тумане, и опомнился лишь на втором уровне возле каюты беспризорников. Эдди был мрачнее тучи, Жанна не могла сдержать слез.

– Спокойной ночи, – по привычке произнес я, пытаясь изобразить улыбку.

Эдди попытался меня успокоить:

– Не обращай на него внимания, кэп. Он паразит. Я чувствовал такую усталость, что был не в силах спорить:

– Ничего. Это он просто от злости. Все в порядке. Все хорошо.

– Нет, кэп, – покачал головой Эдди, – ничего хорошего. Но я ему еще покажу, где раки зимуют. Надолго запомнит.

– Не надо, Эдди. Не трогай его. А тронешь, посажу тебя в карцер.

Плевать мне на Дакко с его злостью! Плевать мне на все!

Жанна топнула ногой, уткнулась мне в плечо и захныкала пуще прежнего. Мне стало неловко, и я ласково потрепал ее по голове. Она запричитала с акцентом:

– Хорошая была женщина, кто теперь учить Эдди читать? Кто учить?